Одиночное плавание

Одиночное плавание

Севастополь — Одесса.
Яхта «Юнона»
3 - 6 июня 2013 года.

Итак, после красивого окончания парусного ралли «Морское Перо» по маршруту Севастополь — Балаклава — Севастополь пришло время возвращаться домой в Одессу. Накануне, 2 июня, на погранзаставе я оформил отход из Севастополя. Моя «Юнона» стояла в 57 яхт-клубе Черноморского флота России. Обстановка там дружеская и гостеприимная. Я стоял рядом с яхтой «Аметист», капитан которой Николай любезно предоставил мне электропитание, через свою колонку  и свой левый становой якорь, чтобы я рано утром при отходе не возился со своим. Для меня было важно максимально зарядить силовой аккумулятор и мобильный телефон. Вечером позвонил Игорь Петров, поинтересовался смотрел ли я прогноз и пожелал счастливого плавания, что было приятно. Лег спать относительно рано нужно, было максимально выспаться.
Рано утром «Юнона» под парусами выходит из Севастопольской бухты. Еще темно, ветра сильного нет, но зато накрапывает дождь и горизонт весь затянут грозовыми облаками. Яхта идет легко в полветра, курс 235. Впереди 160 миль по генеральному курсу. Первый этап до мыса Тарханкут, это 60 миль, далее открытым морем на Одессу.
Оглядывая неспокойное небо, я прикидывал за день пройти эти 60 миль и перед огибанием зловещего мыса отдохнуть. На яхте при дальних переходах я взял для себя за правило -  определяться каждый час, каждые три часа - наносить на карту местоположение. В начальный отрезок пути скорость яхты была около трех узлов, но ветер постепенно наростал, и это вселяло надежду, что мой план остановиться на ночлег у южного берега Тарханкутского полуострова, сбудется. Почему я планировал ночлег, потому что в этот переход я шел один, так было решено изначально и я был готов к такому шагу. Впрочем мне не раз приходилось идти с туристами, которые впервые попадали на яхту. Но все-таки какую-то помощь они оказать могли: подержаться за румпель, что-то подать из яхты, сварить кофе, в конце-концов. Здесь же мне надеяться было не на кого.
По мере удаления от севастопольского берега погода все портилась, а портилась она только одним - сменой небольшого дождя на противную морось и наоборот. Так я прошел около 15 миль, берега почти не было видно. И вот тут-то развивалась, прямо скажу, совсем уж неприятная картина. На пути «Юноны» вырастала огромная темно-синяя стена. Вправо и влево она уходила за горизонт, снизу она почти касалась воды. Сверху также особого просвета не намечалось. Эта масса грозового облака постепенно чернела и шла навстречу. Уйти вправо или влево было нереально. За кормой в полумили шел «Волгобалт», он несколько раз сманеврировал вправо и влево и остановился прямо за кормой, сохраняя туже дистанцию. Видимо, там в рубке решали, что делать дальше. Мне знакомо это судно, мой отец много лет плавал на таком, и многим также известно сколько таких уже покоится на дне Черного моря.
Я тоже усиленно соображал, как поступить в такой ситуации. Глубины в этом месте более 80-ти метров, поэтому имея якорный канат 60 метров плюс второй якорный еще 40 не дадут эффекта — якорный конец станет практически вертикально, поэтому постановка на якорь бесполезна. Плавучий якорь у меня был, но это тоже малоэффективно. Дрейфовать внутри этого чертополоха не очень то хотелось. Неизвестно было, насколько эта туча простирается вперед.
Я принял следующее решение: оставил стаксель, он у меня небольшой площади и абсолютно новый, а вот грот зарифил на половину расстояния от краспиц до гика. Затем я помолил Господа Бога о придании мне сил и попросил удачи мой «Юноне». Молился я эмоционально и громко, чтобы перекрыть уже начавшийся жуткий вой в вантах. Закончив молитву, я трижды перекрестился и уже более уверенно повернул яхту в самый центр этой ужасной тучи размером во все небо. Справа было вообще страшно. Туча приобрела форму огромной моторной яхты, даже нет, скорее это был быстроходный военный корабль, с ракетами, направленными вниз, может быть на меня. Справа, в кормовой части огромные винты касались самой воды и идти под эти винты было просто жутко. Я выбрал золотую середину, под ее брюхо, что бы иметь возможность увалиться или привестись на ветер. Несмотря на зарифленные паруса яхта просто летела, благо, еще не было большой волны. Кипящие струи ровной стрелой разбегались от форштевня, «Юнона» уже шла с приличным креном. Но в тучу я еще не вошел.
И вот, о чудо! Слева 15 градусов небольшой просвет! О! Как я радовался этому пятнышку теплого светлого, нет еще не неба, а только просветления. Тут же я увалился и яхта полетела туда в эту спасительную дырку. Я оглянулся и увидел, что сухогруз следует за мной.
Не знаю сколько по времени я шел в этой сплошной мгле, может час, а может несколько минут, но только чернота постепенно сменилась сплошным серым пространством, как будто я вошел в это дождливое облако. «Волгобалт» постепенно обогнал меня и ушел вправо скорее всего на Евпаторию. Постепенно разогнало волну и когда она накатывала поверх надстройки, я ощущал лицом и руками теплую соленую воду. Вода была кругом, тут нельзя сказать пошел сильный дождь, тут был настоящий потоп. Когда я прошел значительное расстояние в этой серой водной фиерии, у меня проснулся голод.
В однородной массе облаков наметились более плотные грозовые тучи, из которых летели гром и молнии. Эти тучи я обходил стороной, благо скорость была достаточной. С учетом этих маневров, мне теперь приходилось лавироваться. Влево я старался делать небольшие галсы, так как мог выскочить за приделы 12-ти мильной зоны. Наконец, я выждал момент, когда галсом в евпаторийский берег можно было идти одним галсом в промежутке между тучами довольно долго.
Настроив поточнее паруса, я оставил румпель и стал следить за действиями «Юноны». Родная шла как с авторулевым, даже если она чуть приводилась и стаксель начинал запаласкивать, каким-то чудом ее снова уваливало и она мчалась прежним курсом. Единственной ее ошибкой было то, что она не объезжала гребни волн и слету врезалась во встречные буруны, что ужасающе сотрясало весь корпус, мачту, штаги и ванты.
Понаблюдав за действиями своей яхты и убедившись, что я здесь не нужен, я сдвинул люк и сверху спустился в каюту. Здесь было гораздо спокойней, но влага проникла и сюда, кроме того вместе с моей мокрой одеждой я внес внутрь яхты потоки воды, которые струйками стекали с моего непромаканца. Снимать куртку я не стал, в любой момент мне могло понадобиться срочно подняться наверх. Внутри качало, и периодически ощущались сильные удары корпуса яхты о воду. Каждый такой удар отзывался в мозгу - выдержит ли корпус? Мысли о крушении яхт я отгонял работой с картой. Но почему-то упорно рисовалась картина гибели знаменитого парусника «Баунти».
Долив воды в чайник, я поставил его на плиту, почувствовалось сухое тепло. У меня очень удобное место сразу у входа в яхту: это и ступенька для спуска внутрь, и рундук для хранения бутылок питьевой водой, и сидение между штурманским столом и камбузом. Кроме того можно быстро встать, сдвинуть люк и ты оказываешься в кокпите. Так что сидя на своем рундучке-ступеньки я готовил себе нехитрый обед. Но прежде чем начинать трапезу я определился со своим местоположением в море. Карта «От Севастополя до Тарханкута» лежала раскрытой на штурманском столе, ее несколько забрызгало каплями дождя, пока я входил в яхту, но она была вполне пригодна для работы. Я включил GPS и стал с нетерпением ждать обнаружение спутников, время тянулось медленно. Наконец прибор выдал информацию.
Полученные данные несколько расстроили меня, так как при этом, если к вечеру подойти к Тарханкуту, то необходимо двигаться со скоростью 7 узлов, что при данной ситуации невозможно. Я несколько раз сдвигал люк и осматривал горизонт, никаких изменений не было — лил проливной дождь, но ветер дул с прежней силой.
Наконец я принялся за обед. Копченая курица, огурец придали мне больше сил, а горячий кофе — настроения. Закончив трапезу я поднялся на палубу с полной уверенностью увеличить парусность и постараться двигаться ближе к генеральному курсу, невзирая на тучи.
Палуба была мокрая и скользкая, добравшись до мачты я поднял грот до самого топа, затем вернулся выбрал гикашкот до нужного уровня, выбрал «барбару» до придела. Яхта пошла значительно быстрее, но и крен увеличился так, что иногда подветренный борт черпал воду. Я уже не обращал внимание на грозовые тучи, я держал рекомендованный курс на Тарханкут и немного держал мористей, с запасом на дрейф. Пройдя некоторое время в таком напряженном, но скоростном режиме, «Юнона» в конце концов попала под грозовую тучу. Молнии засверкали совсем рядом, а колесница Посейдона раскатывалась над самым топом мачты. Яхта неслась с большой скоростью и острые брызги больно лупили по глазам. Я одел защитные очки, и несмотря на то что они были тонированные, стало хорошо все видно. Жаль невозможно было посмотреть на скорость яхты, прибор был внутри. Чтобы хоть как-то обезопасить себя от удара молнии, я оба фала выпустил за борт предварительно сделав по два-три шлага вокруг топовант. Вода по ним стекала ручьем. Расчет был такой — если молния ударит в мачту, то через мокрые фалы разряд уйдет в воду. К счастью ничего такого не случилось, через четверть часа яхта миновала эту грозовую тучу и дождь перешел на дождик, несколько упала и скорость. «Юнона» уже долго шла одним галсом, левым, и у меня уже затекли плечи, руки и поясница от однообразного положения к тому же в полуобороте. В кокпите я вроде сидел на наветренном борту, но из-за большого крена на самом деле практически стоял. Поочередно я разминал руки, вращал головой, пытался делать наклоны. Я решил идти в таком режиме, пока погода позволяет держать скорость и не спускаться вниз, для определения места. Яхта не рыскала и я держал нужный курс. Если даже меня и сдрейфует чуть больше в сторону евпаторийского берега, это нестрашно, все равно я предполагаю остановиться на отдых не в открытом море, а под берегом, исходя из того что там глубины до 30-ти метров. Время шло, дождь поливал, яхта неслась вперед, а я погрузился в свои мысли. В таких ситуациях всегда вспоминаю, дом на Канатной, свою Светлану, дочек, зятя, маму, братьев, ну и конечно кота Франтика, который являл собой образец чистоты и сухого мягкого благополучия. Все это переходило в моей голове от одного эпизода к другому. А время шло и «Юнона» также шла приближая цель, постепенно поедая предложенные ей 160 миль.
Постепенно окружающая серость превратилась в темень, наступила ночь. Впервые за несколько часов я открыл сдвижной люк, чтобы включить ходовые огни и подсветку компаса. Справа вдали открылся Евпаторийский маяк в Заозерном, впереди только еле угадывались какие-то огни. Их практически не было видно, лишь по мелким отрывистым мельканиям, внимательно присматриваясь, можно было различить эти мерцания. Берег еще был далеко, но он уже был, и это меня радовало. Я отпустил румпель и проследил за поведением лодки. Некоторое время она шла по курсу, но постепенно начинала уваливаться. Я потравил стаксельшкот и снова начал наблюдение. Снова увал, я повторил операцию, и снова проследил за действиями лодки. Наконец она пошла без относительного рысканья. Я спустился вниз. Включил GPS, налил в чайник воды, включил плиту, и вытянув ноги вперед, прислушиваясь к поведению парусов, расслабил все мышцы. Какое наслаждение сидеть прямо, а не вполуоборота. Вот для чего на крейсерских яхтах штурвал, а не румпель. Наконец GPS начала выдавать данные. Я все записал на черновике. И начал готовить кофе, предстояло еще часа три идти, как минимум. Потом попил кофе с овсяным печением, в яхте было душно и влажно. Наверху по-прежнему шел дождь. Я снова поднялся наверх. Казалось, ничего не изменилась и мы не приблизились к берегу ни на милю. Еще часа два под проливным дождем я двигался на северо-запад, теперь я еще более привелся и шел уже 330 горадусов.
Слева я увидел огни сверху белый и рядом чуть ниже зеленый — какое-то судно пересекает мне курс.  Я начал наблюдение за этими огнями: угол между моим курсом и огнями явно сокращался. Они пройдут раньше, видимо судно шло на Евапоторию. Через четверть часа я уже видел белый треугольник удаляющегося судна, чуть ощутимо запахло дымом из его трубы. Берег был уже недалеко, я пересекал рекомендованный курс от Тарханкута на Евпаторию.
Прошел еще около часа, теперь я уже отчетливо видел темную полоску берега.
Нужно было ставать на якорь. Продвижение к мачте было не легким, скользкая палуба и надстройка, одеревяневшие пальцы, затекшие суставы. Наконец, я опустил оба паруса , яхту начало раскачивать с борта на борт. Я осторожно перебрался на бак и отдал основной якорь. Канат уходил как в бездну, яхта еще двигалась по инерции. Я вытравил метров 50 и закрепил канат на утке. Затем закрепил паруса, так чтобы их не раздувала и так чтобы их можно было быстро поднять. Спустился вниз, на часах было 2 часа 35 минут. Включил GPS, снял куртку, поставил чайник, приготовил заварку для чая. Записал координаты, перенес их на карту — место было вполне подходящее. Ветер был вдоль берега и если даже меня снесет, то не в сторону мыса Тарханкут.
Всегда на дальние переходы я беру черный шоколад, вот и сейчас я достал плитку отломил половину и начал его есть запивая зеленым чаем и заедая овсяным печением. После ночного чая я снова включил GPS, координаты были один в один, что я снимал 20 минут назад. Выключил свет перебрался в салон и только прикоснулся к подушке, тут же уснул.

4 июня, вторник, вторые сутки перехода. Проснулся, уже просветлело, на часах 5:07. В яхте по-прежнему сыро и качает. Кажется, не спал и отдохнувшим себя не чувствую, но нужно вставать, нужно двигаться дальше. Для себя я наметил на сегодня — обогнуть Тарханкут и, по возможности, засветло пройти буровые платформы.
Встал, сдвинул люк, огляделся. Все та же сырость, та же мгла, тот же дождь, правда уже моросящий, а не проливной. Вокруг ничего не было видно, за исключением на севере еле заметные очертания берега. Я задвинул люк, поставил на плиту чайник и включил GPS. Пока прибор искал спутники, начал готовить завтрак. Наконец, координаты появились на монеторе и я сравнил их со вчерашними записями. Координаты практически не изменились. Завтрак был недолгим — чашка кофе с колбасным будербродом. Далее снова работа — подготовил паруса, поднял якорь, поставил паруса. Ветра было маловато, поэтому грот поднял полностью.
Начал движение вдоль берега. Вскоре в густой грозовой туче можно было разглядеть грозный Тарханкут. В такую погоду подходить близко к этому печально известному месту никак не хотелось. Постепенно становилось все светлей. В районе 9 часов вызвали пограничники — расспросили: что за яхта, какой флаг, откуда и куда иду. После моего доклада предупредили, что в таком-то районе сегодня начинаются стрельбы и я должен быть осторожней. Я посмотрел по карте этот район был в стороне от моего курса. Скорость яхты была до 3-х узлов. К полудню я обогнул Тарханкут и двигался к мысу Прибойный. Погода улучшалась дождя уже не было, тучи громоздились только над берегом, периодически показывалось солнце. Яхта начала просыхать, жить стало веселей. Веселей она стала и от того что наладилась мобильная связь и начал периодически общаться со Светланой, моей женой и другом.
Я двигался от Тарханкута к Прибойному на значительном расстоянии от берега. Но по мере приближения к маяку и улучшению погоды я приближался и к берегу. Скорость яхты была около 3-х узлов шли в полветра. Этот день прошел ровно и однообразно. К вечеру маяк прибойный исчезал в дымке. Солнце зашло в тучи не предвещая ничего хорошего на завтра. С запада, несмотря на то, что совсем недавно там было солнце постепенно наползали сумерки. Погода стихла, ветер убился до нуля, «Юнона» плавно двигалась со скоростью от нуля до пол узла. Море было зеркально гладким. В такой идиллии меня начало склонять ко сну, периодически я «клевал» носом. За долгие годы ночных переходов, когда я сидел за рулем по 20-ть часов выработался инстинкт - я засыпаю постепенно склоняюсь, но в определенный момент резко просыпаюсь и вскидываю олову. Периодически у меня это повторяется каждые 15-20 минут. Обычно яхта не сбивается с курса, но когда ветра нет, то она конечно уходит градусов на 90. Встрепенувшись, я с трудом выправлял ее курс.
Но вот постепенно ветерок начал свежеть, яхта пошла курсом бейдевинд. Периодически я включал GPS, теперь это было проще, так как яхта была открыта и доступ к прибору был на уровне протянутой руки. Скорость достигла 4-х узлов. «Юнона» постепенно зашла в полную тьму. На некоторое время усталость отступила, появилось некоторое возбуждение от хода яхты. Море по прежнему было гладким как стекло, а ветер все усиливался.  К полуночи я уж летел с постоянной 6-ти узловой скоростью. Но усталость просто окутывала меня всего. На автомате я держал румпель, воспаленные глаза удерживали во внимании компас.
Наконец я совсем сомлел, нужен был отдых, но останавливаться тогда, как яхта идеально идет было грех. Кроме того опускать паруса, их закреплять, ставить яхту на якорь у меня уже не было сил. Я встал и шагнул внутрь яхты, определять местоположение (примерно я понимал где нахожусь) тоже не было сил. Я лег на диван и сразу провалился в сон. Не знаю сколько я проспал, но проснулся я от головной боли, болезненное ощущение, слабость и головная боль. Я вспомнил, что яхта напичкана всевозможными лекарствами, по крайней мере 2 аптечки. Но я, к сожалению, без своей Светоньки не знаю, что принять даже от такой ерунды, как головная боль. Я могу сделать тугую повязку, чтобы остановить кровь, могу сделать искусственное дыхание, укол, но какие препараты в каких случаях принимать, я не знал. От этих мыслей я окончательно проснулся, встал и выглянул в люк. Яхта мчалась все с той же скоростью в крамешной тьме. Включил подсветку компаса — курс верный. Я подумал, если голова болит, и я не знаю что принять, остается единственный способ - лечь спать. Что я и сделал, общая усталость взяла свое я сразу отключился.
Сколько я проспал, не знаю, но вот я снова проснулся, все было тихо, только шумела вода под форштевнем и яхту уже качало. Голова не болела, я встал и почувствовал, что отдохнул. Наверху была ночь, вдалеке справа я увидел группу огней, мне показалось, что где-то далеко на якорной стоянке стоят суда. Я проверил курс, он был в норме. Затем я спустился вниз, включил GPS, открыл шоколад, откусывая от плитки, я всматривался в карту, пытаясь, угадать, где я нахожусь. Наконец GPS нашла свои спутники и выдала координаты. Я нанес их на карту. Теперь я понял — группа огней это буровые платформы. Я вышел наверх и взял румпель. Платформы постепенно приближались. Через час их уже можно было различать. Далеко не все были освещены. Просидев за румпелем около двух часов меня снова начало клонить ко сну. Платформы уже оставались позади, я немного привелся, так чтобы вправо уйти подальше от судового хода и через полчаса, окончательно сморившись, опустил паруса, закрепил их, бросил основной якорь, спустился вниз лег спать. Платформы я еще видел по корме, поэтому определять местоположение не стал.

5 июня, вторник, начало третьих суток перехода. Проснулся в 4:30, было уже светло. Сразу наверх, буровые платформы были на месте. Подготовил паруса, поднял якорь, поднял паруса и в путь. Завтракал уже в ходу. Погода была пасмурная, но без дождя. Ветер был устойчиво-слабый. GPS включил чтобы определить скорость — 3 узла. Маловато. Но после восхода солнца ветер начал совсем убиваться и смотреть показания скорости было бессмысленно.
День начинался и становилось все теплей. Я постепенно освобождался от одежды и к полудню был уже босиком в одних плавках и футболке. Оставалось только загорать, небо было чисто как стеклышко. Ветра не было совсем, шла только борьба чтобы удерживать яхту на курсе. Только для того чтобы разнообразить время я периодически включал GPS и смотрел на дистанцию до Одессы. В лучшем случае за час проходил 2 мили. Полторы недели назад на этом месте мы за час проскакивали 6-7 миль, а теперь еле плетемся. В таком темпе мы шли целый день. Я доел вторую курицу, на ужин осталась колбаса, овсяное печение, шоколад, кофе, чай и сахар. Конечно, в резерве была еще банка тушенки и около килограмма гречки, еще была бутылка коллекционного крымского коньяка, которую я взял в лечебных целях.
В 18 часов «Юнону» слевого борта обогнал паром «Укрферри». Паром прошел в двух милях от меня и судя по его курсу, следовал из Батуми на Ильичевск. Часа через три он будет дома, а я тут загораю. К 19 часам появилась рябь и яхта начала двигаться быстрее.
На западе сгущалась чернота, в которую мне неминуемо нужно войти. Это не вселяло  хорошего настроения, так не хотелось новых приключений.
Ветер уже достиг 7-10 метров в секунду, волны еще не было, яхта имела хороший ход. Темная стена неминуемо приближалась. Но при этом особого страха не было. Просто тело было налито дикой усталостью. Хотелось скорее домой.
В 21 час я зашел в эту крамешную темноту, стало абсолютно темно. Ветер усилился, пошла волна, яхта уже летела навстречу неизвестности. Ничего не было видно, только в каких-то отблесках волн я уже отчетливо видел галлюцинации. По всей поверхности воды колыхались какие-то грязно-темные зонтики, их было много, они словно размножались. Зонтики превращались в одеяла, потом на пути яхты возникал берег. А яхта неслась, разрезая только волну. Но это нужно было понимать, видение было ярким и непрерывным. Я спустился вниз и лег на диван, закрыл глаза. Полежал сполчаса, не знаю спал-ли я и видел сны, или просто видение продолжалось в моем представлении. Однако, эти полчаса дали мне силы. Я поднялся наверх, яхта шла с отклонением от  курса на 20 градусов на северо восток. Впереди слева я увидел огни, много ярких огней, мне даже показалось, что это Одесский порт. Я нагнулся к штурманскому столу и включил GPS. Через две минуты прибор выдал мне координаты, до Одессы еще было 38 миль. Огни — это Ильичевский рейд. Я сделал поворот оверштаг, но идти на огни снова не получалось. Да, предстояла лавировка.
Чтобы не засыпать я делал небольшие галсы. Несмотря на приличную скорость, около 5-ти узлов, огни приближались медленно. Галлюцинации не покидали меня, чтобы бороться с ними я смотрел на огни компас и периодически выполнял повороты. С левого борта заметил, что меня догоняет судно - зеленый и белый огни. Огни были практически на одной линии, но не было видно красного, значит, судно идет не на меня. Тем не менее я включил фонарь и осветил паруса, ведь там могли не заметить моего кормового огня. Периодически пока это судно догоняло меня я включал фонарь и освещал паруса. В этот период я не делал повороты и мне приходилось несколько уклонятся от курса в сторону Тендровской косы. Наконец, небольшой сухогруз обогнал меня, и я тут же скрутил поворот. Потянуло теплым дымком уходящего теплохода. Про сон я старался не думать, до Одессы оставалось совсем немного, но огни стоящих на рейде судов казалось были недосягаемы.
Наконец, с востока начало светлеть. И вот уже первые лучи солнца начали освещать долгожданный берег. Это был огромный город под названием Одесса. Солнце было яркое, небо ясное, воздух прозрачный. Панорама города восхитила меня на столько, что я забыл про усталость, я встал во весь рост и любовался любимой Одессой. Я сделал последний поворот и старался держаться на мыс Большой Фонтан. «Юнона» шла в крутой бейдевинд левым галсом. Скорость была хорошей, ветра хватало, волны уже не было.
После первых впечатлений от увиденного у меня как будто и усталость прошла. Но идти было еще прилично, я находился на траверзе Совиньона.
Постепенно сон снова начал меня бороть, я опят заклевал головой, но при этом яхта значительно уваливалась, что было мне не на пользу.
Я заварил кофе. GPS уже работал постоянно, экономить батареи не было смысла. Налил горячий кофе, сделав его крепким до горячи. С кофе я уничтожил последние полплитки шоколада, закусывая овсяным печением. Но усталость не прошла, хотелось быстрее на берег.
Вот я на траверзе яхт-клуба «Посейдон», вот она и Аркадия. Впереди последний мыс, за ним родной яхт-клуб. Батарея мобильного телефона уже села, надо было вчера вечером ее отключить, тогда можно было позвонить домой и сообщить, что я уже почти дома. Вот наконец траверз Черноморского яхт-клуба, я прохожу чуть дальше, чтобы не делать потом лишних поворотов и только тогда скручиваю оверштаг. Но этого не хватило, чтобы этим галсом зайти в гавань, пришлось еще лавироваться.
И вот наконец, «Юнона» входит в гавань. Я направляюсь в южную бухту, на моем месте все еще плавают обломки разрушенной яхты. Выбираю место для швартовки, причалы все свободны. С балкона диспетчерской слышу команду «К гостевому». Подхожу к гостевому, швартовы принимает мой друг Миша Пономарёв. Мы встречаемся, обнимаемся, я прошу у него мобильник, он набирает мой домашний, и вот любимый нежный голос в трубке «Алло» — я прохрипел в ответ «Я дома».

Олег Пономарёв
Фото: в Севастополе Александра Вельможко