3 марта - всемирный день писателя

                «БЕСАМЕ-МУЧО»
               отрывок из повести «Прыжок в Зазеркалье»


    В дверях окровавленный, в синих подтеках стоял, пошатываясь, Денис. Ему казалось, что его поместили в большой аквариум с водой. И теперь он смотрит из него без маски внутрь комнаты, где находящиеся в ней предметы плывут, покачиваясь, перед глазами, теряя свои очертания. Но вот откуда-то из-за угла появилось в дрожащем мареве размытое белое пятно, постепенно приобретая контуры человеческого лица. Прямо с порога, чуть не падая, Денис с трудом проговаривая слова, сказал своему старшине:
 – Твоя взяла, Петрович. Не сошлись с шефом характерами... Охранять финансовых тузов  – это не по мне. Всё! Собираемся, еду с другом воевать в Абхазию.
…Буквально за десять минут до отправления поезда уже под утро Лихачев сделал пробежку по перрону. Вскоре нашел, что искал. В телефоне-автомате он набрал номер. Позвонил своей девушке. Никто не ответил. Лихачев повесил трубку, вышел из телефонной будки, опешил от неожиданности. На нем повисла Настя.
 – Ты откуда... Как меня нашла?  – спрашивал он растерянно.
 – Женя, твой друг, полчаса тому назад позвонил соседке, сказал, что вы уезжаете, приехала на такси... Кто тебя побил?! Что за изверги?!... Только скажи, куда ты уезжаешь. Когда вернешься? Любимый, не покидай меня! Ты слышишь, кажется,  у нас будет ребенок!
 – Что?!  – Лихачев бежал по перрону к своему вагону, а тут остановился, как вкопанный.
    Солнце уже взошло над городом, обволакивало розовым светом здание вокзала, поезд, изготовившийся уйти в полыхающий восход.
 – Повтори, что ты сказала?  – переспросил Денис.
 – У нас... будет ребенок...
   Лихачев, что есть силы, прижал Настю к себе, целовал в упоительной для него радости ее плачущие глаза и губы, твердил ошалело от нахлынувших на него чувств:
 – У нас обязательно будет ребенок!
 – Люди!  – кричал он на весь перрон подбегающим пассажирам и их провожающим:  – У меня будет сын!!!
 – Постой, чумовой. Дуралей, ты меня задушишь. Уймись! Еще неизвестно, кто будет,  – смеялась сквозь слезы девушка.
 – Молчи, мне лучше знать, кто у нас будет…
   Лихачев, не обращая внимания на протесты Насти, какое-то время нес ее на руках. Но тут с места тронулся поезд. Женя Милахин, как и он, бывший десантник, кричал ему с подножки, повиснув на поручнях:
 – Дышите  – не мычите, а расставаться надо! Давай, Дениска, быстрей, а то останешься! А мне потом, дружбан, одному без тебя воевать в Абхазии?! Не выйдет!
 – Береги себя. Я обязательно напишу. Я скоро вернусь,  – говорил на бегу Денис Насте.  – Вот… возьми магнитофон. Кассету я беру с собой. А это тебе письмо для моего друга, живущего здесь в городе. Зовут его Владик. Там на конверте указан и его адрес... Если что случится со мной, передай ему это письмо. Но ни под каким предлогом не вскрывай конверт. Спрячь его, чтобы никто о нем не знал. Хорошо, договорились?..
     Лихачев еле успел вскочить на подножку своего вагона. Покачнулся, чуть не упал обратно, подхваченный вовремя руками старшины и друга. Поезд набирал ход. У Дениса словно комок застрял в горле. Он долго еще махал рукой Насте, одиноко стоящей на краю перрона, пока та не исчезла из виду.
    Когда поезд загромыхал по мосту, Лихачев воспользовался незакрытой проводником дверью в тамбуре. Он, изловчившись, выбросил в Волгу сверток со злополучным пистолетом, о котором в телефонном разговоре соизволил благородно упомянуть главарь наркомафии Футасов. Волжские воды навечно похоронили следы одной из очередных человеческих трагедий, происшедших на грешной земле.
   Денис лежал на верхней полке плацкарты, не вступая в разговор со своими попутчиками. У него в голове неотступно звучала любимая песня его покойной матери «Бесаме-мучо».