Кофе и сигареты

Хочу извиниться перед читателем, если таковой возникнет, за чрезмерность этого сочинения. Пожалуй, это самая крупная, самая длительная моя работа, которую я долго не решалась публиковать. В известной степени интимная - она отражает почти трехлетний период моей, вполне сознательной, но совершенно безвольной жизни.

Обойдется без посвящений
2012-2014

I.
Кофе и сигареты.
И оскорбленное летом
Существование духа.
Станет ли грязь неба - пухом?
Звук, не захваченный ухом,
Не напугает неспящих.
Слов бы - да животворящих!
Радость, сыгравшая в ящик,
Выглядит нынче свежо.
Я поднимусь этажом
Выше,
Изведаю крыши
Метафизическим телом.
Небо воняет горелым.
Снег не всегда будет белым.
Кровь превращая в вино,
Я понимаю - оно
Лучше, чем может казаться.
Главное в этом - не сдаться.

II.
Боже, побереги храбрых!
Если те тонут - дай жабры,
Если падают - крылья.
Души полны пыли,
Словно ковры в квартире.
Их бы на свежий воздух:
К свету - пока не поздно,
Их бы помыть с мылом
С запахом ими любимым.

III.
Бродского просит вечер,
Будучи днем покалечен.
Варятся строчки с дымом
В пространстве
Мной вытеснимом.
Улица корчится мимом.
Небо покрыто акрилом.
Хочется стать эгоистом
И сделать последний выстрел.

IV.
Гниющее яблоко глаза,
Жертвою ставшее фразы,
Ядом души рожденной,
Делает свет приглушенней.
Но я потружусь за радость!
И да родится та старость,
Что юности ни копейки
За выход не будет должна.
Пусть скажут: "Какого рожна?!"
А я натяну кружева
И встану в красивую позу,
Глядя на плоды невроза.
Скажите меня прозой.

V.
Кофе и сигареты -
К черту все ваши запреты!
Раньше Туда, позже –
Тяни на себя вожжи!
Оставлю-ка  вас в покое,
Пока не случилось горе…

VI.
Ты пианист – при пальцах –
Убить можешь сразу двух зайцев,
Если они позволят.
А если нет – хорошо ли?
Разве тебе известно?
Ругайся инословесно.
Брань языком неизвестным
Кажется даже лестной.

VII.
Грудь – только часть тела -
Плевать, что внутри! –
В целом,
Приятней она на ощупь.
Приятней и много проще,
Нежели слов груда.
Не жди от меня чуда:
Умру и тогда остыну.
Расскажешь ли ты это сыну?
Оставишь ли что-то внукам?
Или гитары звуком
Уши потреплешь миру
И встретишь свою кончину?
В прочем, твое дело.
Я за любовь и расстрелы.

VIII.
Вокруг одни единицы.
Страшней, чем смотреть в их лица,
Наверное – только в душу.
Серьезно, я очень трушу,
Шагая меж них утром,
А вечером – мне попутно.
К ночи все хуже и хуже
Видно, кому ты нужен.



IX.
Каберне совиньон напомнит
Как блуждали твои ладони
По озябшему нынче телу.
О, как я тебя хотела!
Хотела тебе отдаться.
Об этом сказать бы вкратце,
Да только душа просит
(и где тебя черти носят?!)
Тобою трепать мысли.
Пора налегать на виски.

X.
Для тех, кто знаком с правдой:
Я просто не вижу грабли.
Дайте мне окуляры!
Нам не дано стать парой.
Меня не загонишь в ноты,
Чего так тебе охота,
Я словно шаманский бубен
Мешаю тебе по будням.

XI.
Достану табак покрепче.
Какая Любовь часть речи?
Может быть, местоименье?..
Пора бы упасть на колени
И долго молиться богу
За добрых людей и погоду,
Ну и за себя немного.
Я выкурила тревогу,
Остался покой, но слабость.
Не этим страшна ли старость?
Дожить бы до середины…
Пусть мир завоюют машины.

XII.
Какое такое место
Настолько быть может чудесным,
Что там ты свои греешь чресла,
Чтоб не было мне лестно
Тебя ощущать рядом
Под зорким зеленым взглядом?
Ласкаю тебя в мыслях,
Каким бы не был капризным.
Каким бы плохим не был,
Я вижу в тебе Небо.
Все – будто глядишь в лужу:
Там то, что душе нужно,
Касаться лишь зябко и мокро.
Жизнь кажется мне блеклой.




XIII.
Мне не за что здесь биться.
Пора бы остановиться.
Но низкая легитимность
Толкает от «Я» во противность.
Поставлю себя к стенке,
Чтоб красного ждать оттенки.
Налейте еще рюмку.
Хватит глядеть под юбку
Мыслей моих скверных.
Не стать вам одними из первых.

XIV.
Весна атакует в спину.
Не корчи невинную мину:
Ты – этой весны руки.
Похоже на новость в Фейсбуке:
«Весна атакует в спину».
Вы лечите мне ангину
Уколами против клеща,
А мне б твоего плеча –
Но кто-то воскликнет «ща!»
И только махнет рукой.
«Ах, милый, возьми с собой!
Я буду в краю далеком
Тенью твоей! Любой,
Какой ты захочешь! Только,
Милый, возьми с собой!..»
Время: двенадцать ночи.
Сон на меня дрочит.

XV.
Я ночью совсем безобразна:
Речью теку несвязной,
Мечтаю о чем-то наивном
И выгляжу в целом невинно,
Как лялька в большой люльке.
Глотаю свои пилюльки.
И это настолько мило,
Что лучше пройти мимо.

XVI.
А, собственно, ну тебя лесом:
Останешься лишь средством,
А целью – другой будет.
К этому жизнь принудит,
В которой твои ласки
Случаются редкой сказкой.
Мне бы любить с остатком!
Но я раздаюсь на взятки,
В займы отдаю так много,
Что взявший становится богом –
Ибо ему лишь известно
Жива ли я завтра.
Пресной
Пищей твоих слов питаясь,
Глушу к своим грезам зависть.

XVII.
Испорчена проза стихами.
Тело, лежащее в ванне, -
Ненужный тебе подарок,
От этого вид его жалок.
Оно натирается мылом,
Воды струи ловит изгибом,
Внешне блестит от страсти,
Внутренне – молит о счастье
Просто с тобой быть рядом.
Воздух становится ядом,
И тело, в постель рухнув,
Боится теней и звуков.

XVIII.
Глаза потолок видят.
Смакую в твою честь эпитет.
Снизу сосед стреляет
В виртуальных людей.
Воняет
Чем-то из коридора.
Нерв напряжен до упора.
Сверху бесстыдным стоном
Звучит реальное порно.
Кажется очень спорным
Мое отношение к делу:
Какого – казалось бы – хрена,
Мне радоваться за ближних,
Но лежа вот так – неподвижно,
Легче подумать трижды...
...и после седьмых раздумий
Сломать с горя ноги стульям.

XIX.
Давление – прежнего ниже:
Почти ничего не вижу –
Плывут и буквы, и мебель.
Прячутся зерна средь плевел.
Я так приобщаюсь к смерти.
Нет только земной тверди
И гробовой крышки.
Тело почти не дышит.
Тело помочь просит,
Но губы не плодоносят.





XX.
Вчера эта бывшая девка
Зад твой пометила крепким
«Дружеским» «рукопожатьем» -
Как бы назвать это?
Кстати,
Большое тебе спасибо
За воткнутый нож в спину.
Скажешь мне: «не за что вовсе» –
Мол, ты ни бум-бум в вопросе,
Скажешь, что я – эгоистка
И что надоели капризы,
Истерики, слезы и, в общем,
Расстаться нам нужно точно.

XXI.
Гордости нет – да и хрен с ней.
Смерть лечит от всех болезней:
Горбатого гроб исправит -
Ах, как я хочу быть «нами»!
Без совести лишних зазрений
Смотри, как стою на коленях,
Имя твое повторяя
На грани Ада и Рая.

XXII.
А улицы рвет в клочья осень.
Жизнь превращается в восемь,
Упавшую на бок мира,
Где дружба прочна с никотином,
Где все остальные «дружбы»,
Любови и прочие нужды
Имеют короткий срок службы.
Отчаянно лезет наружу
Вчера ставший лишним градус
И осточертевшая малость
Мечта о простом женском счастье.
Смердит из огромной пасти,
Глотающего грядущего,
Которое больше пущего
Сегодня вгрызается в душу,
Довольствуясь самым лучшим.

XXIII.
Вечер – противное время.
Сидишь, обхватив колени,
И хлюпаешь красным носом,
Внушая себе, что сносно
Прошел этот день, грядущий
Быть может немного лучше.
А если не так, то иначе:
Скребешь по сусекам сдачу,
Чтоб вновь, улыбаясь криво,
Лить в глотку побольше пива.
XXIV.
А если нет пива, так что же:
Пусть ночь меня в пепел крошит.
Достанешь себе сигарету,
Дымишь вопреки запретам,
Смотришь в окно на белый,
Слушаешь шепот постели,
Что жаждет твое тело,
А лучше - не только.
Нервы.

XXV.
Счастья тебе, милый.
Умри, как хотел, скотиной.
Езжай за границу – там хаять
Страну и власть нашу станет,
Возможно, тебе удобней.
Встретимся в Преисподней.

XXVI.
Время проходит – и только.
Я рядом с тобой постольку,
Поскольку не важно, в общем,
Одной ли, с тобой быть ночью.
Морочь свою жизнь чем хочешь!
Мне места в ней нет...
Но, впрочем,
Я чувства свои лелею,
Глядя как беспечно тлеет
Последняя сигарета.
Скорее бы кончилось лето.

XXVII.
Похоже, синица в небе
Лучше, чем ком в горле.
Время проходит, время
Скулит через свой намордник.
Я все не пойму, как же -
Ну, как у тебя получилось! -
Убить во мне прежнюю тягу
Любить или быть любимой.

XXVIII.
Предательство - твой конек.
Спасибо за Новый Год,
Что я прожила одна.
Ждала хотя бы звонка...
Но это же ты - красивый,
Умный, любимый и
Это дает тебе право
Быть самой последней
скотиной.


XXIX.
Все очень плохо. Милый.
Я завтра иду пить пиво.
Я верую, что существую,
Иначе: создать б другую -
Получше - себе реальность.
Устала немного - каюсь.

XXX.
Ты мне сказал: "ну, что же,
Расстаться нам нужно, похоже".
В кино вместо плюнули б в рожу.
А, впрочем, одно и то же.
Сижу. Мой мирок разрушен.
Я - тело. Я - мертвая туша.
"Ну как же?! Мне снится! Ну же,
Проснись!"
Но становится хуже.
Из слез вырастают лужи.
У стен увядают уши.
...А где-то готовят ужин
И ждут любимого мужа.

XXXI.
Конечная. Остановка.
В голову долбят громким:
"Покиньте вагоны!".
Время
Метет в кучу дворника веник.
Как будто откуда-то сверху
упало на голову "Велкам!",
Встречающее когда-то
Меня, притворившись знаком.
И чтобы уснуть сегодня -
Уснуть посреди Преисподней -
Считаю свои 30 капель
На чайную ложку.
И кстати,
Ты так и остался богом.
С тебя пусть рисуют иконы.
На них я приду молиться,
Вонзая в сознание спицы.

XXXII.
А знаешь, я так хотела....
Я верила (чертова вера!),
Что ты вдруг покинешь дали
И скажешь: "Долой печали!
Я переосмыслил! Понял!
Давай этот мир уроним!
Давай - как в хороших книжках -
Подумаем о детишках,
Давай мы отстроим домик,
Взойдем на карьерный холмик,
Давай мы любить будем!.."
... Так мир в голове - безумен.

XXXIII.
Так мир в голове - в руинах.
Меня подорвало на минах
Твоих слов -
Предсмертье творящих.
Любовь заигралась в ящик.
Меня рвет от слова "счастье".
В твоих руках - чертов ластик.
Взгляни на меня еще раз.
Воскликни!..
Скажи в голос...
Что нет меня в твоей жизни.
Так, волк человеку ближний.

XXXIV.
Это - осколки и клочья.
Это - не минус, но прочерк.
Желаю: влюбись по уши.
Да так, чтоб сгорать от удушья,
Жаждя Ее - как воздух!
Если еще не поздно.
Если еще способен.
А я - что ж, одна из сотен -
Признаю себя эпизодом.
Vivat, чертова свобода!

XXXV
Кончилось всякое время.
Ноет моя потеря.
Это - фантомные боли.
Разве жизнь этого стоит?!..
Но дан ли с рождения выбор?
Живой - существуй, ибо
Ты раб и чужих желаний.
Любовь лижет тело как пламень,
Да метит коса на камень,
Но это так - между нами...
Ловлю струйку дыма ртом:
The end, сука. Welcome home.