МХ-230 Многих петрушек и кинз я ещё не секу...

Многих петрушек и кинз я ещё не секу
в так называемой жизни: плати чаевые
за мельтешение тёлки с бокалами змия,
бегай куда ни попросят – да всё по звонку…
Так ли в Перу или Мексике быт усложнён?
Скачут ли там за стерильность гортанного звука?
Нет… Из известных истории диких племён
только одна отличилась трясучкой резвуха.

Надо в текиле знать толк и икру уплетать,
коммуницируя с каждым накрывшим поляну…
Что те стихи? Я на раннем этапе увяну,
ибо не в смраде селёдки моя благодать.
Как продвигались иные без этой фигни,
чокаясь разве что перстнем о чайную чашку, –
пёс его ведает драный. А ты оцени
школьных дурачеств и пьянок цементную стяжку.

Вон через месяц воскреснет в трёхтысячный раз
символ всемирного однопартийного стада –
как переждать под шатрами бесхозного сада
вечную фальшь приновруженных грымзой гримас?
Вот где агрессор – мозгов непричастных сверло!
Влез бы с уставом своим и на дальний Меркурий…
Люди, следите за плинтусом. Мне тяжело
следовать вектору всепоглощающей дури.

Я потому отметелил казарму и вуз,
что независимость вижу без патриолепры.
Плечи на свежем ветру до линеек окрепли –
сразу решил, что на звёздный рожок отзовусь.
Слово «свобода» – не термин от кибергиен.
Я, как и прежде, его понимаю по Далю –
и потому в извращённый белковый обмен
жареных фактов от кумушек не попадаю.