XIII. Тот край за горизонтом. Венок сонетов

1.


Вы для меня навечно молодые,
Ушедшие когда-то в никуда, –
Перебираю фото иногда,
На них вы чёрно-белые, цветные…
Отмеривают ходики стенные
Стремительно летящие года,
Давно уж голова моя седа,
А вы, как прежде, карие, льняные,
Блондины, чёрные как смоль, шатены…
Без вас убоги эти мизансцены,
Я вспоминаю: не было дружней
Нас в те незабываемые годы,
Мы были все тогда одной породы –
Володька, Колька, Роберт и Сергей.


2.
 
Володька, Колька, Роберт и Сергей,
Мы в детстве были в чём-то очень схожи –
Задохлики с мурашками на коже,
Но к школе каждый книжник, грамотей,
Далёкий от игры в футбол-хоккей –
Мы не были спортсменами, так что же!
Как все, носили осенью калоши,
Ходили на экскурсию в музей…
У каждого была своя дорога,
И вы, дойдя по ней до некролога,
Володька, Колька, Роберт и Сергей,
Покинули мир суетный и бренный,
Но сохранили облик свой нетленный –
Вы, устремив дорогу в апогей.


3.

Вы, устремив дорогу в апогей,
Взлетели в час прощальный над планетой,
И мир узнал из песни недопетой,
Что вот ещё звено в цепи друзей
Забыл сомкнуть какой-то ротозей,
И кто-то, затянувшись сигаретой,
Лишь бледный след, оставленный кометой,
Узрел в цепи мигающих огней.

Раскинулся дугою Млечный Путь,
В нём звёзд не счесть, охватывает жуть, –
Подайте знак, любимые, родные,
Оттуда, из небесной синевы,
Там души всех, кто так же, как и вы,
Растаяли, хоть не были седые.


4.

Растаяли, хоть не были седые,
Сошли на нет, рассеялись как дым, –
Кто полным был, а кто совсем худым,
В рабочий полдень, дома в выходные –
Оставили квартиры обжитые,
И дом без вас любимым и родным
Покажется холодным и пустым,
И перестанут бить часы стенные,
И наведут порядок – ну и пусть!
И неизбывной в доме станет грусть,
Не будут больше сниться сны цветные…
И вот, переживая боль потерь,
Описывая «прежде и теперь»,
Всё чаще в памяти ищу следы я.


5.

Всё чаще в памяти ищу следы я
Той дружбы, что связала нас навек –
С младых ногтей в краю озёр и рек, –
Там выросли мы, в меру развитые,
Там жизнь текла, её перипетии
Кружили нас от альф и до омег,
Как кружит вьюга мелкий жгучий снег, –
Лишь свист в ушах да улицы пустые…

Я помню небо в звёздах над Онего,
И улицы, пушистые от снега,
И строгую округлость площадей,
И бег ручьёв, что подо льдом таится,
И неизменно памятные лица
Друзей моих далёких школьных дней.


6.

Друзей моих далёких школьных дней
Давно иных уж нет, а те далече1,
Всех разбросали жизненные смерчи,
Тускнеет свет блуждающих огней,
Чуть теплится, становится бледней,
И нет надежд на памятные встречи
В когда-то бывшем мне родным Заречье,
Где воздух и вода всего вкусней,
Где мартовские звонкие сосульки
Сбивали с крыш в ближайшем переулке,
Где столько отстоял очередей,
Где в доме все своих соседей знали,
Где русский с финном были генацвале, –
В ватаге я один был иудей.


7.

В ватаге я один был иудей,
И это нас нисколько не смущало, –
Лишённые убийственного жала
Совсем недетских расовых идей,
Из книг мы знали: рыцарь и злодей,
Злодея уничтожить надлежало,
А рыцарь – это доброе начало,
Он умный и, конечно, грамотей.
Так нам внушали школа, двор и дом,
И был наш мир заветным островком,
Где жизненные правила – иные,
В нём места нет для травли и вражды,
В нём помыслы и промыслы чисты,
И меж собой мы были как родные.


8.

И меж собой мы были как родные
С Алёнкой, с Лёней… В памяти моей
Товарищество2 тех далёких дней
И наши встречи – часто озорные…
Мы ставили где надо запятые,
Писали как умели, без затей,
Изведав сто дорог и сто путей,
Чтоб – слово к слову – мысли непростые
Понятны были всем в статейках наших,
Прислушивались к поученьям старших,
Словесному учились волшебству.
Друзья мои, когда всё это было?
Но память о прошедшем не остыла –
Вас нет, но вы со мной, пока живу.


9.

Вас нет, но вы со мной, пока живу, –
Все, кто ушли и больше не вернутся,
Коль выпало мне с вами разминуться,
Плету свою сюжетную канву,
Главу пишу, за ней – ещё главу, –
С годами легче в детство окунуться,
Ведь жизнь течёт, как тряская каруца3,
Вминая в слякоть палую листву…

Я не спешу в тот край за горизонтом –
На встречу то ли с Богом, то ли с чёртом,
Сучу, пряду, сплетаю бечеву,
Как в критском лабиринте Ариадна…
Нет, вечность не настолько беспощадна –
Я верю в наши встречи наяву.


10.

Я верю в наши встречи наяву,
А что мне остаётся в этом мире,
Когда порой один в своей квартире
Я назначаю с вами рандеву,
Спешу в стихах отдаться волшебству
И, сверив угол в старом транспортире,
Намечу цели в мысленном пунктире
И обращу молитву в синеву,
В бездонное подлунное пространство… –
И в этом ни на грош комедиантства,
Не хмурьте лоб, друзья-редактора, –
Для наших встреч вполне пригодна память,
Я не позволю вам в безвестность кануть, –
Ведь память благодарна и мудра.


11.

Ведь память благодарна и мудра –
Я понял это на вершине жизни
И вспомнил: «Ну-ка, солнце, ярче брызни»4, –
Иначе всё ни два ни полтора,
Не нажили мы злата-серебра,
И внуки наши иногда капризны,
Но нам давно хватило укоризны,
Она слетела, словно мишура.

Меня пока не тронуло склерозом,
Ещё не поддаюсь его угрозам
И вспоминать люблю наедине
Своих друзей-соседей малолетства –
Давно вас нет, но в этот мир из детства
Нередко вы приходите ко мне.


12.

Нередко вы приходите ко мне –
Пусть неожиданны, но не нежданны –
Что ж, за; полночь, но, как всегда, желанны,
С вестями в толстой сумке на ремне5;
Присядем, как бывало, на бревне –
Железками наполнены карманы,
Под шапками бушуют ураганы –
Болтаем о неведомой стране,
О призрачном приморском Зурбагане
На тайном колдовском меридиане
В воздушной легкодымной пелене6…
Сидим и будто бы ворон считаем
И, как в далёкой юности, мечтаем –
В тревоги полном долгом вещем сне.


13.

В тревоги полном долгом вещем сне
Я не спешу забыться и заснуть7,
Во мне живёт призыв: «Ты есть – и будь!» –
Я рад всему: вороне на сосне,
Расщелине в прибрежном валуне,
Где ящерка, вертлявая, как ртуть,
Познать спешит неведомую суть,
Рад хрусткой от крахмала простыне
В своей, а не гостиничной кровати
И не в больничной маетной палате,
Где лучшая подруга – медсестра…
В окне луна как чищеный червонец,
Друзья меня спасают от бессонниц –
Я с вами был до самого утра.


14.

Я с вами был до самого утра,
Смогли мы так свои часы настроить,
Что если даже стрелок бег утроить,
Не стала б память менее шустра.
Мы, как и прежде, вспомнить мастера –
То стужу, то безудержную мокрядь,
То ветровал, а то лесную проредь,
Как в праздники кричали все: «Ура!»,
Бенгальские огни под Новый год
И даже с Дед-Морозом вертолёт,
Каникулы и горки ледяные…
Вы вновь со мной, мне снова не до сна,
Тревожит та далёкая весна –
Вы для меня навечно молодые.


XIII. МАГИСТРАЛ

Вы для меня навечно молодые:
Володька, Колька, Роберт и Сергей, –
Вы, устремив дорогу в апогей,
Растаяли, хоть не были седые.

Всё чаще в памяти ищу следы я
Друзей моих далёких школьных дней,
В ватаге я один был иудей,
И меж собой мы были как родные.

Вас нет, но вы со мной, пока живу,
Я верю в наши встречи наяву –
Ведь память благодарна и мудра.

Нередко вы приходите ко мне
В тревоги полном долгом вещем сне –
Я с вами был до самого утра.


ПРИМЕЧАНИЯ

1) Строка из романа «Евгений Онегин» Александра Пушкина (глава 8, строфа 51).

2) Клуб «Товарищ» – детское общественное объединение, существовало с 1965 по 1990 годы при редакции республиканской газеты «Комсомолец». Под руководством Евгения Владимировича Давыдова (1936 – 2017) члены клуба готовили и ежемесячно публиковали материалы в газете на странице под заголовком «Товарищ». Около 60-ти участников клуба «Товарищ» стали впоследствии профессиональными журналистами.

3) Повозка, телега. Аллюзия на стихотворение «Телега жизни» (1923) Александра Пушкина, в котором поэт сравнил человеческую жизнь с поездкой на скрипучей телеге.

4) Начальная строка «Спортивного марша» на слова Василия Лебедева-Кумача и музыку Исаака Дунаевского из кинофильма «Вратарь» (1936).

5) Аллюзия на строку из стихотворения «Почта (Борису Житкову)» (1927) Самуила Маршака.

6) Аллюзия на стихотворение «Опять раскинулся узорно…» (1916) Сергея Есенина.

7) Аллюзия на стихотворение «Выхожу один я на дорогу» (1841) Михаила Лермонтова.