II. Шуршание страниц. Венок сонетов

1.

Мелькают мимо призрачные тени,
Как будто я попал в театр теней.
Я весь дрожу – от веток до корней –
Как по;д вечер расцветший куст сирени.

Всплыла «Латерна магика» намедни
Из памяти – что может быть нежней
Картин из жизни тех далёких дней –
Как память детства, а не вздор и бредни.

За окнами в предутреннем тумане
Торопятся куда-то горожане,
Сошедшие с потрёпанных страниц
Зачитанных до дыр любимых книжек,
Из давних фильмов кинопередвижек…
Кто? – мне не разглядеть их стёртых лиц.


2.

Кто? – мне не разглядеть их стёртых лиц
На старых неумелых фотоснимках:
Вот школьный друг в штанишках на резинках,
А вот одна из первых учениц,
Красавица, чей взгляд из-под ресниц
Сражал дворовых рыцарей в ушанках,
Любивших покатать на финских санках
Смешливых одноклассниц-озорниц.

Вот рядом молодые папа с мамой,
На заднем плане город – панорамой,
Прислушайся – услышишь пенье птиц.

Сегодня почему-то мне не спится,
В который раз я вглядываюсь в лица
Незнамых старцев, жён, отроковиц.


3.

Незнамых старцев, жён, отроковиц,
Навеки крепко связанных разладом1,
Я провожаю неотрывным взглядом
Бурливое теченье верениц –
Лишь стоит бросить взгляд из-под ресниц,
Я вижу тех, кто жил со мною рядом,
Пускай не за одним со мной фасадом,
Но из таких же, как и я, столиц.

Я вижу в той толпе своих родных,
Чернявых, белокурых и седых, –
Средь них нет изнывающих от лени.

Родители руками машут мне,
Сестрёнка улыбается весне,
Сверкают неприкрытые колени.


4.

Сверкают неприкрытые колени,
До сумерек сражаемся в чижа,
Сосед мой Вовка притащил ежа
И вот пасёт его весь день на сене, –

Папаша шоферит в вечерней смене,
А мамка дома нянчит малыша,
И, значит, Вовка может не спеша
С ежом возиться хоть до посиненья.

Он всё такой же, двор наш проходной:
Гоняли летом в салки, а зимой
В снегу валялись – до самозабвенья.

Найду ль об этом нужные слова?
Лишь вспомню детство – кру;гом голова,
Спасаюсь только средством от мигрени.


5.

Спасаюсь только средством от мигрени,
Когда ломота резкая в висках
Напомнит вдруг о ми;нувших годах,
О начисто забытом бюллетене.

Что делать, если тяжесть в каждом члене,
Как будто онемение в ногах,
Перо почти не держится в руках,
У стула слишком жёсткое сиденье?

Пришли, как видно, времена дурные,
Когда кошмары мучают ночные,
В глазах мелькают отблески зарниц.

Я вслушиваюсь в ветра завыванье,
Скрип двери или пташек щебетанье –
Чтоб заглушить шуршание страниц.


6.

Чтоб заглушить шуршание страниц
И лет, отныне устремлённых в вечность,
Я в осень окунаюсь. Быстротечность
Дождей стекает каплями с ресниц,
И снова влажны скаты черепиц,
И мне подвластны лёгкость и беспечность,
И в говоре соседа просторечность
Не режет слух – как тонкий свист синиц.

По лужам ребятня сигает стайкой,
Пытается малыш с ключом и гайкой
Упрочить редкий строй колёсных спиц.

Картинкам этим счёт не так уж краток,
Храню их чтоб хватило на десяток
Книг с описаньем этих небылиц.


7.

Книг с описаньем этих небылиц
Про юность и задумчивую старость
(Воспоминанья – всё, что нам осталось) –
Исписаных-исчерканых страниц
Немерено, как перелётных птиц.
И я пишу с утра, пока усталость
Каким-то чудом где-то задержалась,
И милые черты знакомых лиц
Свежи, как прежде, стих ещё живой,
Ничто не нарушает мой покой,
Ещё не слышно диких песнопений
Юнцов с магнитофоном за окном,
Пока я не забылся лёгким сном,
Присев на миг на шаткие ступени…


8.

Присев на миг на шаткие ступени,
Я вижу над собою Млечный Путь,
Пройдут года, и я когда-нибудь
В ночном межзвёздном метрополитене
Умчусь туда – к неведомой Селене,
Когда устанет воздыматься грудь,
И станет ускользать из мыслей суть,
Когда найду себя в священном плене.

И вдруг приходит мысль в такую полночь,
Что я скорее всё-таки не сволочь,
Раз ангельские слышу голоса.

Они – и Бог укажут мне пути,
Иначе одному мне не найти
Той лестницы, ведущей в небеса.


9.

Той лестницы, ведущей в небеса,
Которую узрел во сне Иаков2,
Не ведавший созвездий зодиаков,
Но веривший в святые чудеса,
Не видел я – одни лишь словеса
Коснулись слуха, вырвавшись из мраков
Затерянных в столетьях бивуаков, –
Нет слов, чтоб записать их адреса.

Во мне проснулась память поколений:
Лишений, унижений, утешений, –
Дремавшая, как ржавая коса3.

Не видел я, но отрицать нелепо –
Есть лестница, ведущая на небо, –
С неё я часто слышу голоса.
      

10.

С неё я часто слышу голоса –
С той лестницы, теряющейся в дымке
Заоблачных высот, как на картинке, –
Стремящаяся в небо полоса,
В подножии – то горы4, то леса5,
То крыши хат из Витебской глубинки6;
Вот ангелы – толпятся, как на рынке,
Снуют – с небес и вновь на небеса7.

То – души тех, кто навсегда ушёл,
В своей любви Творец их предпочёл –
Мелькают химерические тени.

Друзья, не торопитесь уходить,
Пока мы живы, не прервётся нить
Ушедших в невозвратность поколений.


11.

Ушедших в невозвратность поколений
Невидимо струится череда,
Уносятся минуты, дни, года,
Стираются остатки впечатлений
От прежних мимолётных увлечений
И тяжких расставаний – навсегда,
И властно отделяет борозда
Посёлки те от этих поселений.

Иных давно уж нет, а те далече8 –
Утерян кем-то облик человечий,
А с этим не связать и пары фраз,
Но с многими, как был, остался дружен,
Я знаю, переводчик нам не нужен…
Присел на миг – сижу который час.


12.

Присел на миг – сижу который час
Под вечер в нашем дворике на лавке –
В такой уютной полусонной Валге9,
Где в доме на стене «иконостас» –
Портреты предков в профиль и анфас,
В аптечке аспирин, экстракт красавки,
В коробочке иголки да булавки,
На кухне над плитою медный таз,
Воскресный вечер за игрою в кункен10
Проводим, как за штосом11 ночи – Пушкин;
Все мелочи я вижу, как сейчас,
Я помню, как в саду цвела черешня,
Как жизнь текла – неспешна, безмятежна…
Ночь пролетела, свет зари угас.


13.

Ночь пролетела, свет зари угас,
Встаю, на завтрак тво;рог, Wackelpeter12,
Чай с джемом, сыр – голландский или чеддер.
О чудо! Вдруг приехал дядя Макс,
Он мастер хохм и всяческих проказ,
Теперь он будет церемониймейстер,
Он Wackelpeter называет – клейстер,
В нём шуток нескончаемый запас.
Все любят Макса, у него «Победа»,
Поедем с ним кататься до обеда,
Он врач, хирург, и он не знает лени,
Но прежде – в сад, там дел невпроворот,
И что же нас встречает у ворот? –
Расцвёл под утро пышный куст сирени.


14.

Расцвёл под утро пышный куст сирени,
И мы с сестрой считаем лепестки,
Съедая пятикрылые цветки, –
Ах, сколько же в поверьях дребедени!

Мы, дети, знали всё о гигиене
И руки мыли – наперегонки,
Сырой воды не пили из реки
И знали о слабительном пургене.

Но вот цветки «счастливые» подчас
Мы ели с ветки, и сомнений в нас
Не больше было, чем под солнцем тени.

Дом в Валге. Быстро кончилось кино.
То радостное детство – где оно?
Мелькают мимо призрачные тени.


II. МАГИСТРАЛ

Мелькают мимо призрачные тени –
Кто? – мне не разглядеть их стёртых лиц:
Незнамых старцев, жён, отроковиц –
Сверкают неприкрытые колени…

Спасаюсь только средством от мигрени,
Чтоб заглушить шуршание страниц
Книг с описаньем этих небылиц,
Присев на миг на шаткие ступени

Той лестницы, ведущей в небеса, –
С неё я часто слышу голоса
Ушедших в невозвратность поколений.

Присел на миг – сижу который час,
Ночь пролетела, свет зари угас,
Расцвёл под утро пышный куст сирени.


ПРИМЕЧАНИЯ

1) Аллюзия на стихотворение Арсения Тарковского «Мы крепко связаны разладом» (1960).

2) Сюжет восходит к книге Бытия (28:10-22). «Лестница Иакова» – роман Эфраима Бауха (1987), а также роман Людмилы Улицкой (2015).

3) В преданиях символ ржавой косы является предупре-ждением о несчастье.

4) Святослав Рерих. Иаков и Ангел (1943).

5) Михаэль Вильма. Пейзаж со сном Иакова (около 1691).

6) Марк Шагал. Лестница Иакова (1973).

7) Лествица райская. Икона XII века. Монастырь Святой Екатерины у подножия горы Синай.

8) Аллюзия на строку из главы VIII «Евгения Онегина» Александра Пушкина.

9) Ва;лга (эст. Valga, нем. Walk) – город на юге Эстонии, административный центр уезда Валга. Вплотную примыкает к латвийскому городу Валка, составляя с ним, по сути, единый город.

10) Карточная игра.

11) Штос, штосс, штоса, муж. (нем. Stoss) – азартная карточная игра вроде банка.
Игрой в штос увлекались А.С. Пушкин, М.И. Лермонтов, Н.В. Гоголь и многие другие. Например, 1-го декабря 1826 года Пушкин пишет из Пскова князю П.А. Вяземскому: «… еду к к вам и не доеду. Какой! Меня доезжают!. (…) во Пскове вместо того, чтобы писать 7-ю главу «Онегина», я проигрываю в штос четвёртую: не забавно». За игрой в штос проводили время персонажи «Евгения Онегина» и «Пиковой дамы».

12) Wackelpeter – десерт, напоминающий густой молочный кисель, бабушка всегда подавала его с ванильным соусом.