стихи

               
Таймырское лето…..
               
Суров где был я крайний север.
Кругом озёра болота.
Промозглый дует вечно ветер,
Погода скажем маета.

Там кот не ходит по цепи
И белка не грызёт орешки
И дуб не хочет там расти
Там только бегают олешки.

Людей русалки не пугают.
Там леший уши отморозит.
Кто не живал там тот  не знает.
Там ветер вечно снег елозит

Зимой безмолвие снегов
Мертвее края не бывает
И быть беде скажу без слов
Кто север вдруг пренебрегает.
               
Но лета я бы день за вечность,
Я не на чтоб не променял,
Там тундра сбрасывает млечьность,
А солнце крутит сериал.
Там летом ночи не бывает,
Повсюду песни птичий гам,
И вмиг вся тундра расцветает,
И вот уж рай скажу я вам.
Как жаль что рай такой короткий,
И вскоре всё начнёт знобить,
И вновь завоет ветер жёсткий
Мороз начнёт тот рай губить.
Кустик злака…
Вот и я бездомный как собака,
И радею на чужой приют,
При дороге вытоптанный кустик злака,
Что подняться люди не дают.
Падал поднимался снова падал,
Агрессивной злобе вопреки,
И крича наверно даже плакал,
От насилья злобствушей реки.
И несло течением крутило,
Неприглядно взбешенному лону,
И людское общество корило,
Не по их дышу живу закону.
               







Жизнь под откос…
Как я мог забыть однажды
Жизнь пустил как поезд под откос
И в костре сгорал я дважды
Наступил судьбе на хвост.

Как   я мог забыть однажды
День прошол невидя дня.
И страдал от смертной жажды
От хмельного бытия.
 
Жизнь была сплошна услада
От хмельного куража.
Все круги прошёл я ада
Женщин в стиле ниглеже.

Как я мог так оступится
Встать на ложную тропу
Всё кошмарит мне и снится
Гром и молнии черту

Да мог бы я остановится
Но рок пророчил мне измену
И мне б не стали сны те снится,
И не было бы в жизни тлёну.

Золотая осень…
Осень осень сколь в ней грусти.
В её желтеющей поре
Её недолгий праздник гостьи
Чарует взор наш на дворе…

Гляжу вокруг себя, дивлюсь,
Над головой златые горы.
И эту золотую     грусть,
Срывают ветры словно воры.


Недолог век златого куража.
Мне сыплет золото под ноги,
В ладонях золото держа
Вхожу в незыблемы чертоги.

О как богат я кто бы знал,
Я золото пригоршнями кидаю
И как презренный вдруг метал
Ногой безжалостно пинаю.
            
Наскучило богатство мне
И стало грустно вдруг до боли,
Об угасающем осеннем дне.
Что так отпущено ей мало воли.


Любимая постылая…
Душа моя ранимая
А жизнь не задалась,
И женщина любимая,
К другому собралась.

И ищет всё душа моя
Похожую на ту
На ту мою, которая,
Убила на лету.

Такой на свете нет,
Любимой и постылой
На ней сошолся свет,
Как жить с душой бескрылой.

Как жить с душой израненной
Покоя плоти нет.
Стрелой душа ,отравленной,
Уж плачет много лет.
Хотит и будь то нет
Пойти к ней на поклон
В сомненье сколько лет
Душа хотит в полон.

В полон к всё той единственной
Да нужен ли я ей
Подстреленный контуженный
Покинутый не чей.

Покаяние…..
Настанет утро раскаянья
за былые грехи
над душою ночь барынья
отпускает грехи.

Отпускает прощает
Кинет в бездну утех
Рай земной обещает,
Что ей грешнице грех.

А наутро с рассветом
Затрепещет душа
Перед Богом с ответом
Покаянья ища.
.

Одиночество..
Полусон  полуявь.
Полу жизнь без любимой,
Очерствела душа.
Стала вдруг нелюдимой
 
Снится мне в полуснах
Неземная обитель
А проснусь на яву
Я не муж не сожитель
Полумрак полутьма
По кустам куролесит
И скучает один
В вышине полумесяц

Так уж  вышло живу
Не дай Бог половинно.
Знаю сам виноват
Слух идёт что невинно.

Полусон полуявь
Что о прошлом жалеть,
Видно так суждено
Налету умереть.


Разлучница река…
Так давно это было
Может явь может сон
На речном катерке
Громко пел патефон.

Мы прощались с тобой,
На крутом берегу
Я тепло твоих рук не целованных губ.
До сих пор берегу.

Берегу много лет,я тепло
Твоих рук,и скупое прощанье,
Да глаза мне в глаза
И немое молчанье

Там не ведали мы что речной
Катерок,и подружка река,
Нас разлучит с тобой.
Навсегда на века.

Ты прощально рукой,
Мне махала с причала,
Как подранена чайка,
Мне неслышно кричала.

Я речной катерок
Часто вижу во сне
И твой синий платок,
Не забудется мне.

               
Как я глуп был и молод,
Что мы так потерялись
На таёжной Иксе
Вдруг влюбившись расстались.

Мини тот катерок
В снах плывёт разлучая,
Из Иксы по реке,
Под названием Чая.


.Подранок…

Радость взлёта и позор паденья,
Подарила женьшина одна.
Как блеснувшей молнией, виденье,
Ослепила,высветив меня.

И на взлёте сердце ранив,
Острой., ядовитою стрелой,
И подбитая любовь кругами,
На поляну падает больной.

Падая любовь прощалась,
С белым светом, лесом и рекой.
Умирая, в птицу превращалась,
Чтобы в небе обрести покой.
Птица знает в небе нет измены.
Может там подобную найдёт.
Брошенную кем то на колени,
Раненую так же влёт.

Как   ты живёшь.
Я всё о тебе всё о тебе,
Моя Тамара царица
Как ты живёшь, и скем ты и где.
И где твоё царство, граница.

Мне б в твоё царство пусть даже рабом.
Но только бы рядом,
Мыть ноги тебе, и пить воду потом.
И зрить бы любимую взглядом.

Суровую кару, готов понести,
Что царство когда то  оставил.
И бей же меня, бей до крови плетьми,
Чтоб музой, царицу прославил.

Глуп был и молод, заочно прости.
Но ты то была умудрённой,
Любую повинность готов я нести.
Чтоб голос твой, слышать нетлённый.


А ты далеко…
Доживать нам с тобой суждено
Вдалеке друг от друга в обиде,            
Я бы мог прилететь к тебе. Но,,,
Моё сердце взорвётся при виде.
 
Оно бьётся на грани черты.
От тоски по тебе умирает,
И достаточно малой искры.
Вдруг взорвётся навек отстрадает.

И содрогнется взлётом душа,
По отторгнутой плоти тоскуя,
И всё также к развязке спеша,
Кто то любит кого то ревнуя.

Всё чем живу я….
Вот смоют прах земной с меня.
А может сунут так немытого,
И все забудут про меня,
При жизни уж забытого.
Никто не дорожит мной на земле,
И сам себе я в тягость,
И чем живу, что нужно мне.
Одно! Стихи приносят радость.

Я стих безвременно прощальный.
В блокнот пишу лиш для себя,
Как след единственный печальный.
Который на земле оставлю я.

Меня ничто уж не пугает,
Как яд суждение других.
Меня живит меня питает,
Стихов нетление моих.

Я унесу земные страсти,
Земные горести с собой.
Освобожусь, коварства,власти.
Что прозывается тобой.

Предав однажды…

Детство помню как кошмарный сон.
Голод нищета сиротство,
Умирающей на ложе мамин стон.
При отце не ведавшим отцовства.

Не желаю не кому такого детства.


Никому, и даже пусть врагу,
Горек хлеб проклятого сиротства.
В этом страшном адовом кругу.

Не могу простить отцовскую измену,
Что больную мать, и бросил нас
Ненависть пришла, любви на смену,
Возлюби! Не слыша Божий глас.
И вот уж мне пора к итогу,
Я жил не так, а так не мог,
Молитву вызубрил я к Богу,
Но вот простить отца не мог.

Сейчас уж счастье покупное…..

Хорошо что нужен ты кому то,
Нужен так же кто то и тебе
И душа ликует от уюта,
Благодарна праведной судьбе.

Прости! Кого если обидел.
Обиды в сердце не держи,
Добром придёт. Что сделал видел.
Улыбкой мир обворожи.

Сейчас уж счастье покупное,
А совесть меряют деньгами,
И добродетель выглядит смешною.
Народ смеётся. Плачет со слезою.
Жесток мир стал ну что тут скажешь
А добродетель уж не в моде.
Добро и честь с трудом уж свяжешь
Идёт брожение в народе.

Сейчас уж мне никто не нужен,
Не нужен ни кому и я,
То хил, то немощен, а то простужен,
Такой удел мой бытия.

Федот да не тот…

Да ныне я не тот совсем,
Меня друзья бы не узнали,
Не тот не тот совсем Федот,.
Такую кличку вот мне дали.

Я буду петь пока поётся
Творенья Божьи прославлять.
Пока ритмично сердце бьётся,
След свой нетлённый оставлять.

Скакал и прыгал всё Федот
Да годы сивку укатали,
И стал Федот совсем не тот,
Гадалки зря вот только врали.
               
И до сих пор мне врут гадалки,
Из лесу всё куку, куку.
А я старею ёлки палки,
И скоро видно уж куку.

Кукушки жаль вот гнёзд не вьют,
И врут на про палую
И как умеют так поют.
Да пусть себе кукуют.

Я буду петь им в унисон,
Пока,пока поётся
Пока не сморит вечный сон,
Пока ещё, вот сердце бьётся.
Я чувства запер до поры…..

Вы видели вы слышали такое.
Когда мосты сжигают за собой,
Когда становятся, врагами двое.
Не слыша сердца, разума порой.
               
Да! М неб свободы не видать,
Коль яб собой не поступился.
Я кем угодно мог бы стать.
Быть негодяем, или спится.

Игрушкой был ей всё прощал,
Капризы, прихоти, забавы.
Себе я вольность воспрещал,
С душой пресышенной отравы.

Я чувства запер до поры,
Пока душа не возмутилась.
Она устала от борьбы.
К свободе истиной  стремилась.

И душа так просила свободы.
Да любовь заковала, свободу на годы,
Да была ли любовь я так думаю,
В ледяные губы целовал я мумию.

Там был я, а может и не я

Пролетела тройка с бубенцами,
Это горькая судьба моя.
На раскате выхлестнули сани,
И с обрыва канул в пропасть я.

Закрутило в вихре оголтело,
Там был я а может и не я.
Прогнило, проязвило, всё тело.
Поглотила пропасть бытия.

И страшат меня воспоминанья
Тех хмельных разгульных лет.
Не приемлют Боги раскаянья,
Наказанье кинули вослед.

И звенит та тройка бубенцами,
Будоража чуткий сон,
И промчатся в вихре мимо сани.
Вой пурги пронизывает стон.

Осень золотая…..

Раз в году бываю я богат,
По золоту хожу гуляю.
Земля принарядилась в золотой халат,
А я пресыщенный богач хожу его пинаю.

Различной пробы золото повсюду,
Сыплет осень россыпью под ноги.
Я мнимого богатства долго не забуду,
И эти милые и райские чертоги.

Хоть не так и весел птичий разговор,
И прощальный выдался настрой,
Я богат всем этим но не вор.
Просто я прощаюсь с сенью золотой.

Как последний раз прощаюсь с летом,
Осень не задорит  глаз
Будь то как прощаюсь с белым светом,
Но и как бы не в последний раз.                з
.
Цирцеи гнусной господин.
И вот красавица Цирцея.
Взяла в полон ,любовный, Одиссея.
Взяла женоненавистника в полон
И   в зверя ласкового превратился он.
И лепит всё с него что хочет,
А он вокруг неё как кочет.
Крылом своим её ласкает
Златых ей зёрнышек таскает.
В безумствие  её лелеет,
Себя зачахнув не жалеет.
И вот сюрприз ему огромный,
Он вмиг на улице бездомный.
Совсем, совсем кругом один.
Цирцеи, гнусной,Господин.
Бездомный, кинутый,больной,
От чар её ещё хмельной
Ещё её быть может любит.
Но ангел уж предсмертье трубит.
И смерть уж тут как тут давно.
Но умереть ему не суждено.
Восстал из праха Одиссей,
И стал прозорлив,и умней.
Цирцею как кошмарный сон,
Порою с грустью вспоминает он.
И вот за это всё страданье
Ему уж свыше дарованье,
Пришло как будь то ниоткуда
В душе воспрянувшая муза.
Поёт в душе велит творить
Стихами прожитое говорить.

.
.
На последнем дыхании…..

Как прекрасен осенний окрас
Водоёмы ещё не остыли,
Вдоль  речных судоходных трасс.
Берега золотистые плыли.

Ещё спит от туманов река,
По утрам пароходом встревожена
И несёт свои воды века.
Перекатами струйно стреножена.

Усмирённая ,дикая, путами.
Не желая свободы терять
На последнем дыхании жгутами,
Закрутила воронками вспять.

В безысходности вдруг присмирев.
Головой прости Господи в омут,
И как будь то  на миг умерев.
Впала вдруг в неподвижную кому.

От кормы убегает волна,
В берега бьётся зло и тревожно.
И подмытая раком сосна,
С яра в омут ползёт осторожно.

Весна грядёт…

Вот проталины уж видно кое, где.
Знать весна уж где то близко.
Может птицею летит, может в поезде
Но зима при вредничает дерзко.

Даже ночью хлопочет не спит.
И проталины вновь заморозит,
А весна всё летит, и летит,
Ветер в поле сугробы елозит.

Но во власти апреля зима.
Отступает и злится и плачет,
И в истерике сходит с ума
И на север промозглая скачет.

Наступает зиме на пятки,
Своим красным, весна сапожком.
И как будь то играет в прятки,
То звенит то кричит петушком.

И уж г дето наметился сдвиг,
На полянке подснежник проклюнул.
И быть может из вечности миг,
Он побег торопливо просунул.

И мороз огрызаяся сник,
И носы не морозит прохожим.
И наметился солнечный сдвиг,
И довольны все сдвигом хорошим.

Бесприютные…

Что то мне не спится на дворе темно.
Поутру синица стукнула в окно.
Заковало лужи, в панцирь ледяной,
Холодно синице, лютою зимой.

Улетела птица лутьшеб ты на юг,
Мне вот смутно тоже одолел недуг.
Улетел бы тоже я в родны края,
Где могила мамы, где родился я.

Там мне всё знакомо, там мой край родной,
Там мне как то  даже и тепло зимой.
Там бы мы синица обрели покой.
И не бились в окна на приют чужой.

Запустил в тепло бы всех я бедных птах.
Да живу вот сам я на чужих правах.
Строил я когда то крепкое гнездо,
Да моя синица умерла давно.

Улетела птица жалости не зная,
Улетела бросив из чужого края.

Улетают птицы тянут косяками,
Как мы одиноки бесприютны с вами.
Тянутся друг к другу в жизни всё живое
Щастье это щастье когда вместе двое.

Детство с мамой….

Стать бы снова мальчишкой,
Сорванцом, огольцом.
Бегать прыгать бы с Тишкой,
С  рыжим маленьким псом.

Стригунком жеребёнком,
Быть на вроде пострела.
Вечность быть бы ребёнком,
И чтоб мать не старела.

Босоногое детство
Все любящая мама,
Вот придумать бы средство,
Чтоб всегда была мама.

Детство кончилось рано,
Ты до срока ушла
Мама милая мама,
Отчегож так плачет душа.

Ты прожила на свете мало,
Не знаю я была ты счастлива иль нет,
Я цену знаю слову, мама
Шепчу как заклинанье много лет.

В лиху годину злого рока,
Когда я был совсем мальцом
Ушла ты в мир иной до срока,
Оставив нас со злым отцом.

Он бросил нас, больную маму,
Ушёл к другой из нашего села.
Не пережив такую драму,
До срока смерть тебя взяла.

Боясь людской иль Божьей кары,
Отец нас к мачехе забрал
С тех пор познал невзгод я чары.
В детдом бы лутьше нас отдал.

Я там отвык от слова, мама,
Я мачеху не как не звал,
Всегда сиротство это драма,
Я весь кошмар её познал.

Два зла нависли надомной,
В лице той мачехи папаши,
Я был совсем ещё малой,
С сестрой делили беды наши.

Я помню вкусные печёнки,
Наполовину с лебедой,
Припрятанные для меня в схоронке,
Спечённые твоей рукой.

У ног твоих стояла смерть
В бреду меня ты посылала,
Могилу рыть Февральскую  твердь,
Но я был мал да и силёнок мало.

Метель осатанелая мела,
И ветер хвастал ураганной силой.
В последний путь везли тебя,
В приют последний стылый.

Как сон исчезла злая драма.
Ушли и люди позабыв тебя
Тебе стихи я посвящаю мама,
Мы помним все тебя, любя.

Жаль мне брошенных….

Ничего у меня в жизни нет,
Ничего, ничего, уж не будет.
Через несколько может быть лет,
Гея мать призовёт приголубит.
Что там будет моё, не моё,
Нежеланный приют и навеки,
Пролетело как сон бытиё,
И куда мы спешим человеки.
Всё бежим всё спешим в никуда,
От свободы житейской хмелеем,
И случится не  дай Бог беда
Бога вспомним о всём сожалеем.
Успокоит нас всех Гея мать,
И любимых и не любимых.
Я не буду кривить и врать,
Жаль мне брошенных, в сердце ранимых.

  А годы скачут…..
Сейчас такого не бывает,
Честность, верность, доброта.
Честность, постарела умирает.
Верность шмыг за ворота.
Ну ещё вот доброта мною не задета.
Эта уж исчезла так давно,
От неё уж не осталось следа.
Всем уж вроде стало все равно.
А любовь особый случай,
Вспыхнет как искра и нет.
И пожар потухший и едучий,
Прожигает душу, много лет.
И душа на пепелище плачет,
Всё о той единственной о той,
А года всё скачут, скачут, скачут.
Плачут горькою скупой слезой.
А о чести говорить не стоит,
Она без чести, потеряла честь,
И с бесчестьем всюду спорит
Она способна на любую лесть.

Исповедь грешника….
Принимаю Божью кару.
Не ропщу не сетую,
Не впервой привык к удару
То к мытью то к катанью.
Сколь уж был судьбой наказан,
В суете потерян счёт.
То в грязи я был измазан
То злой рок в чело мне бьёт.
То подножку чёрт подставит
Ухну в пропасть не впервой,
И соблазном грешник манит
Веселись на дне и пой.
Только выправлюсь я встану,
Помолюсь  на образа,
Снова тянут бесы в яму
Снова праздник ураза.
Ты прости меня о Боже,
С неустойчивой душой
Дай мне разум! , силы тоже.
Буду раб навеки твой.
Буду чтить блюдя заветы
 Я с устойчивой душой,
На вопросы и ответы
Будет кроток грешник твой.

Гремела по небу коляска…

По небу молния металась,
Кромсая небо на куски,
По краю грозна туча кралась,
Покрыть собой её грехи.
Пророк чинил небесный купол,
Жестяной кровлею гремел.
Пока ещё шёл дождик скупо,
Пока ещё он был несмел.
А может и, на колеснице.
Нёс громовержец на аллюр,
На норовистой кобылице,
Кой управлял хмельной каюр.
Гремела по небу коляска,
Разбитым шумно колесом,
И от раската грома тряска,
Как бы. Гомора и Содом.
И чтоб грехи земные смыть
Пречистый ливень разразился,
Пророк устал дыру чинить,
В опочивальню удалился.
               
Ты Русь моя роднее нету….

Я помню кони вороные.
Врезались яростно в закат.
И там где зори золотые
Звонарь я слышал бил в набат.
Как сто и двести лет назад,
Ты Русь моя роднее нету,
И перезвон колоколов,
Несётся в даль и канет в лету.
И рощи милые вокруг,
Там соловей разбойник вдруг,
Засвищет тишину пугая.
То Русь моя, мне сердцу дорогая.
Я видел зори златогривы,
Неслись в пред сумрачный закат.
И птиц щебечущих игриво,
И эхом стонущий набат.
Вот так и жить и быть счастливым,
И где то бухает набат       
Я помню зори златогривы.
Вонзались яростно в закат.

Чудо в лесу …..
Не совсем ещё снег сошёл,
От суровой зимы передышка.
И вот чудо, в лесу я нашёл
Ландыш, стрельнувший к солнцу,
Ледышка.
Ещё не так красивая земля.
Везде листвы ещё опрелость.
И это нежное дитя,
Мне так потрогать захотелось.
А вдруг он хрупкий как стекло,
Подумал я несмело.
И трогать я не стал его.
Вот что со мной весною было.
Зима…
Зима! На улице морозно,
Пурга беснуется вокруг.
И снега захватив пригоршню,
В лицо бросает, злюка вдруг.
Под шубу в наглую забравшись,
Зубами ледяными впилась в бок,
И уши гложет беспощадно
Ох! Не замёрзнуть бы, дай Бог.
Вот уж и ноги леденеют,
Бежать скорей, в тепло, в тепло.
А вьюга вслед сильней звереет.
И воет и кусает зло.
Весна…
Есть прелести свои немного и зимой.
Когда в лесу не так морозно.
Ели свечи запорошены мукой,
По вершинам скачет белка вертуозно.
Дятел в кузнице за речкой,
Молотком стучит тук- тук,
Из за тучи лучик свечкой,
В небе высветился вдруг.
Хоть не так уж много скажем,
Радости зимой,
Лыжный след позёмка прячет,
Свежий и прямой.
Ты не прячь метель следы,
Я ведь здесь не вор!
Я пришёл сюда к вам в гости,
Слушать разговор.
Вот послушаю я дятла,
И синица здесь,
На хвосте сюда сорока,
Принесла мне весть.
Принесло мне весть ветрами,
Что грядёт весна,
Что уж где то за горами,
К нам спешит она.
И последние метели,
От весны бегут,
Скоро вешние капели,
К нам с теплом придут.

Ночь в декабре….
Лунный свет лудит поляны,
Ели свечи в серебре,
Сенокосные поляны,
Ночь морозна в декабре.
В вышине мерцает млечный,
Звёздным куполом надир,
Да снегов покров извечный,
Замороженный пломбир.
Вот звезда сорвавшись спичкой,
Черканула небосвод,
Лунный лик, закрывшись тучкой,
В чёрный мрак повергший свод.
Вот сметает с ближней ели,
Полушалок снеговой,
Расстилает мне позёмок.
Холст под ноги лессовой.
Поутих колючий ветер,
Загустела тишина,
В этот чудный поздний вечер,
С верху лыбится луна.
               
У зимы во власти…

Зима, зима, в её мы власти.
Когда придёт одни напасти.
Все думы, как бы пережить,
До светлых дней весны дожить.
Живут вот люди там,
Где нет её, промозгло оголтелой,
Не надо дров, и в шубы там,
Не заворачивают тело.
Не надо сено там косить,
Дрова машинами пилить,
Уму не постижимо.
Так много трудимся на зиму.
Да вот и я весь в мыле каждый день,
Дорожки разгребаю,
Да Бог меня простит
Что так нехорошо,
Я иногда зиму ругаю.
 
Сладок плод запретный…

Господи хочу я согрешить,
И вкусить доступный плод запретный,
Не по мне знать праведником быть,
Тянет в мир греховный и суетный.
Сладок плод запретный каюсь,
После, после, сладостных утех.
И прозрев на утро маюсь,
Ты прости мне Господи наш грех.
И живу до ночи в раскаянье,
А под вечер снова бес в ребро,
Двух греховных ангелов слиянье,
Ночь укроет под своё крыло.
Страстное броженье в теле,
Просыпался уж внутри вулкан,
И собой владея еле, еле,
После зелья выпивши стакан.
И слились два ангела греховных,
Воспаряя падая на дно,
От земных утех любовных,
Не отрёкся может быть никто.

Чужие!
Ну что же с нами вдруг произошло,
Мы медленно становимся врагами,
Мы стали раздражительны, резки,
Стоит как будь то третий между нами.
Всё чаще ноет сердце от тоски,
Я сам не знаю что с нами творится,
Когда-то были мы в неистовстве близки,
Могли в друг друге, в страсти! Растворится.
Мне жаль что так произошло,
Мы стали жаль мне! Вдруг чужими.
И не вернёшь уж что прошло
Враги! Мы неужели стали ими.
Обиды в сердце не держу.
Поверь забылись, муки и невзгоды,
И если вновь, ты , постучишься в дверь.
Наверно я уж не признаю кто ты.

                Одиночество..
Ты приезжала и  уезжая,
Я оставался один.
Я тосковал тебя ожидая,
Один, на всём свете один.
Каждый автобус всё был без тебя,
Подавленный шёл с остановки,
Сердце стучало неровно, любя,
Виновной покоя воровки.
Дома тоска полуночная жуть,
И был я на грани отчаянья,
В голову лезла нечистая муть,
А утром прозрело раскаянье.
Устал я любить так тебя не любя,
А сердце не хочет смирится,
Я мог поступится карая себя,
Но сердце не стало бы биться.

Осень..
Раскидала осень золотую сетку,
Всё позолотила рощи и леса,
И собой любуясь, окунулась в реку,
По вершинам скачет рыжая лиса.
Для себя открыл я маленький секрет,
Всё спешил кудато торопился,
Но вот снял неспешно я берет
На пенёк присел и усомнился,
В суматохе жизни был слепой,
Ну для дров я мыслил эта роща
К соловьинной роще был глухой
Для чего, зачем, он вычурно так свищет.
В суете так много я терял,
Всё казалось всё обыкновенно
Но однажды на поляне я застрял,
Оказалось всё вокруг не обыкновенно.
В красоте соперничая всяк
И кусты, цветы, и дикоросы,
Полыхает на поляне дикий мак,
По кустам плетутся хмеля косы.
Даже птицы каждая своё,
Выхваляясь кто поголосистей
Здесь я свой и бытиё моё,
Чувствуется как бы бескорыстней.
И измены здесь не существует,
Здесь я знаю нет врагов,
Здесь как где то нагло не воруют,
И каких здесь только нет даров.
Здесь железных с кодом нет дверей,
И решоток здесь не существует,
Здесь и злых не встретиш ,ты зверей,
Здесь добро и благоденствие бытует.

Богатый враг..
Живу, грущу, то радуюсь,
То развожусь то сватаюсь,
И полосы то белая, то чёрная.
Ну где же ты сужоная.
Была, была любимая
Да к недругу ушла
И стала мне постылая,
Такие вот дела.
И вот я встретил раз врага,
Он выглядел богато,
У него проклюнулись рога,
Как у меня коглато. Напиток зелья..
О! женьшины напиток зелья,
Чудо! о Господи создание твоё
Испив его страдал с похмелья
И больше уж не тянет на зельё.
И вот уж я пресытившись напитком,
Живу с отравленной душой,
Душа то плачет то исходит криком,
Всё плачет убивается по той.
О как я был напитком одурманен,
Как будьто мёд ей губы целовал,
И там на взлёте был смертельно ранен,
И бездыханный на землю упал.
Рана зажила да кровоточит,
Я сейчас не шаю не горю,
А перо всё по бумаге строчит
Я сейчас стихами говорю.

Ночное безмолвие..
Луна, она безмолвие храня,
Следит за угасаньем дня,
Закат на землю ляжет тихо,
Последний луч прочертит штрихом.
Она плывёт над горизонтом,
Холодный свет покроет зонтом
Леса, озёра и поляны,
И сенокосные деляны.
И сгинет в лунном озаренье,
Последний луч, как приведенье.
И так в безмолвии ночном,
Плывёт в сиянье золотом.
То прячется за тучи,
В пучину тьмы повергнув кручи,
Холодных гималайских гор.
На млечный путь прольёт свой взор.
Достигнув пиковой вершины.
Глядит, скучая на вершины,
С холодным, безразличным взором.
А там уж катится с вершин с позором.
И первый луч зари настиг,
Её поблёк уж золочёный лик.
И снова солнце, снова свет.
Луны уж сгинул скучный след.
               
        Таймырское лето..
Так много про север писали,
Так много стихов сочиняли,
И я вот пытаюсь опять,
Про усть Енисей написать.
Север седой и не милый,
Суров не приветлив зимой,
И ночи темны на Таймыре,
И слышен в дали волчий вой.
Всполохи сиянья колышут,
Трепещут холодным крылом,
Жар птицею в небе нависло,
И жутью пахнуло кругом.
То вдруг за лютуют метели,
Иголки кидая в лицо,
По крышам железо м грохочет,
И шапки срывает на зло.
А может такое случится.
Заблудишся в тундре в пургу,
Советую, не торопится,
А лезть в снеговую нору.
Пурга заведёт и закрутит,
Позёмкой укроет следы,
Кричи, не кричи не услышат,
За воем беснующей тьмы.
Там солнце зимою не светит,
Полумрак стоит даже днём,
В забытые Богом края те       
 Не к радости едут земной.
Бегут от семейных проклятий.
Бегут чтоб оттаять душой,
И всех принимает наш север,
По сути он очень большой.ает
Но вот отшумели метели,
И солнце чуть, чуть показав,
Багрово холодное тело,
И снова уходит назад.
И с каждым  деньком всё повыше,
И греет уже потеплей,
Оленьи упряжки повышли,
И катят на усть Енисей.
А лето весну поджимает,
И ночь чередуется с днём,
И солнце теснит ночь на запад
И сутки уж властвуют днём.
Крутится солнце в зените,
Ночью как в полдень светло,
Таймырское лето на Ялту
Я б не сменил ни за что.
Это всё надо увидеть   
Это всё надо понять ,
Бывало надолго уедеш,
Потянет на север опять.