На болоте

Расплескалась вода синевой по дремучим болотам,
Будто сказка в лесу разлилась, а не древняя смерть.
Что мне будет служить в этой сказочной дали оплотом?
Как найти под ногами не Путь, не Дорогу, а твердь?

Так бывает, чудак-человек забредает
По велению чувств в самый чистый и страшный сезон
В эту глушь, о которой уже поколенья не знает,
И не ищет поступку привитый годами резон.

Он приходит к болотам, чтоб снова с Землей стать единым,
Но единство, порою, совсем не прекрасная  вещь,
И не выйти обратно, и движим инстинктом звериным,
Он пытается выжить в плену этих ласковых встреч.

Вот и я, как дурак, встал на пагубный путь просветленья,
Не найти сердцем путь через мох, через ряску и муть,
Тут бы лбом бить об пол на ослабших от страха коленьях,
Но не пол под ногами и слезы гнетут словно ртуть.

Мы не дети природы; мы, сироты, мать позабыли,
Мы нашли свою вечность в иконах и в судьбах творцов,
Вот с тобою мы встретились; оба от горя завыли:
Дождь сечет пеленою, - теперь не начал, не концов.

Я не помню, как долго я мерз неподвижный под градом,
Помню в сердце тревогу, четыре стальные руки,
Что меня волокли сквозь косые лесные фасады,
И провалы, круги...

Я спасен был, и вновь мне свобода наградой
За свою непростую, а значит дурную судьбу.
Как я рад, что бреду от работы до старой парадной
Сквозь людскую гурьбу.