герострат

моё сердце обливается кровью.
все в порядке,
я просто
лишу себя сна и воли.
я буду гладить осколки
двумя руками,
а затем мыть в тёплой воде
и поласкать свои шрамы.
в морской соли и мыльной пене.
тщетно.
оно сново упало на пол
и разбито,
а я снова себе не верю.

моё сердце закаляется ледяной болью.
омывается горем.
мне по кромке
ждать
и терпеть.
моя траектория теперь
от крестов к иконам.
все равны.
и я буду терпеть до конца.
я остаюсь мертвым,
взглядом рядом с твоим
золотым троном.

мой воин
без воли.
а я ничего кроме
слов и сопель.
скулить и молить,
ничего кроме
сдачи крови.
таков мой расклад.
просить
о твоём левом взгляде
на моей развалившейся
паперти.

горе мне.
я уже
иду к ионке.
и теряю по капле
всю молодость и кротость.
лучше сразу меня увольте.
возьмите для примера
и наставьте на меня кортик.
мои мечты растоптаны на мойке,
все мелочи на фонтанах,
а желания —
капли спирта и слюны.
и я со всех
ног из этого бедлама.
пока с экранов
толкают пропаганду,
которая ничего не стоит.
но мне всегда будет мало.
проведём тесты.
на фотографии
для забавы.

остались глаза
и прошлого
пошлые слёзы.
но теперь мы вместе.
поскорей отзовись.
ты в другой комнате,
и тебя будто не существует
в мире грёз моих.
передо мной
лицом к лицу
жизнь,
и твой лик.
а я игрушка,
твой женский двойник.
висящая в тире.
моя плоть буксует.
я черчу
сплошные между
без транспортира.
на коленке
пишу
сказку без звуков
и читаю про себя,
лишая себя
счастья
и спасательного круга.
вот и
впереди нас
стоит колом разлука.
от руки криво
я пытаюсь нарисовать
наш мир
в отрыве.
сжимаю в руках
своих последние
дни,
прячась с тобой
в подземном мире
Аида.
рядом становление
петербурга и яд,
который поглотит
нас,
даже не распробовав 
твой аромат.
заглотив не жуя.
будто мы не два человека,
а тля.
и мою не по рецепту
нежность
удалят,
разорвав всю одежду. 
взятую напрокат.
потому что
никто,
разносчик
моральных затрат.
я Герострат.
так что мне
проще
зашить багровый рот
иголкой назад.
впереди
маячащая неизебжность.
и я всецело в Ее руках.
шагаю по вцепившемуся
снегу в мои подошвы
на риск свой и страх.

каждый уголок твоего
тела отдает пошлостью.
так закрывай же
рот и шею.
моим кашемиром,
а я шерстью.
мне хочется
навсегда отравится
красящими
и закрыться
от вечно смотрящих глаз
ресницами.
петь без
лишений и прав
синицей
на твоей
ветке
вместе
прятаться от
земной полиции.
изранить себя до
последнего.
чтобы быстрее
по чистосердечному
признанию.
верному твоему
ангельскому голосу
отдаться.
утренним и взлетающим,
обрубив все десять пальцев.
были бы крылья.
схватки зверской природы.
я в клинической смерти
живу в страданиях тине.

в моих глазах не семена,
а солевой раствор.
когда же закончится
эта вечная осень
внутри меня
и я скажу себе
стоп.
я уже давно исписала себя.
усталость и ступор
вместо строк.
вот моя глупая тату.
моя смешная боль
на неизвестный срок.
будто бы
я намочила свою манту.
и это конец света,
это всего лишь конец
одного цвета.

вместо слов
безликая слава.
и убивающая
до основ права
любовь.
хлеб да соль.
моя жизнь утекает
как вода из под крана.
а ты словно вечный
источник света.
я держусь за обрывки
чьей-то ткани
из лазарета.
теряюсь в этом
сплошном
секрете.
со мной говорит
лишь шорох
оберток и мое сознание.
сколько не перематывай.
это как плохое порно.
а я сорвала пробы.
актриса от слова
из ряда вон плохо.
словно с петель двери.
поддувает из каждой
щели моим забвением.

я теряюсь.
но мне не с кем играть в прятки.
сегодня повторится.
я уже оставила на стуле
свои перчатки.
я иду искать.
улики тепла и холода.
кто не спрятался
в этом городе
сворованном.
я не виноват.
вот мое
последнее золото.
и я меняю его на
тебя.
слова и руки
потонут в дымке,
больше ничего стоящего
я не выловлю.
золотая рыбка
погубила старика.
и это сказки не для
детей,
а взрослых.
я закрываю глаза,
чтобы не видеть себя
и растворяюсь
в своём продажном
голосе.