Ничего святого. Россказни Хлопотнова

...преданья старины...душа бессмертна...

Я был в ту пору моложе, но умнее не был. Уже тогда я равнодушно относился к материальным ценностям, хотя и не пренебрегал. Я работал тогда в одном из северных посёлков. Не называю его, потому что почти все живы. Руки у прошлого - длинные. И если от трагического до смешного один шаг, то, соответственно, и наоборот.
Шестое ноября. У приятеля день рождения. Плавно перетекающий в национальный праздник. Приятель был завклубом. Вся наша гоп-компания с воодушевлением помогала ему украшать красными флагами фасад здания, развешивать по стенам снаружи и внутри наглядную агитацию и прочее-прочее.
Наконец, в пятом часу вечера,  партийный секретарь поселка все проверил, одобрил и дал "отбой".
В семь мы уже сидели за столом. Все девчонки, естественно, давно уже схвачены. А я, хоть и новый человек, но быстро втерся в доверие. Поэтому для меня нарочно пригласили молодого специалиста — с высокой грудью. Она приехала всего лишь неделю назад и не успела как следует осмотреться. Тут мы её и цап-царап!
Конечно, надо сказать - впечатление она производила. Выдающееся впечатление. Рост - небольшой. Бедра - развитые. Талия - изящнее быть не может. Глаза – огромные, тёмные. Губы – чувственные, зовущие - зовущие. И, конечно, - толпа с непривычки на улице чуть в обморок не падала,- предел желаний - грудь! Мне кажется, ей какой свитер ни надень, все равно будет в обтяжку. Хоть в мешок наряди - такое золото и в .грязи будет блестеть.
Мы с ней до этих посиделок знакомы не были. Так, "здравствуй" - "здравствуй", и все. А тут за столом получилось, что каждой твари по паре - девчонки в своих парней вцепились. Почуяли, какая от Маленькой опасность исходит. На меня вся ответственность легла.
Я начал скромно, серенько, потихоньку. Мне важно было с самого начала просечь - понимает ли она всю серьезность обстановки? Минут через десять она осознала условия игры. Не засуетилась, не ушла. Я это себе в плюс зачел. Значит, стою чего- то.
Поначалу Маленькая была в центре всеобщего внимания. Но потом остальные девчонки применили свое тайное оружие. Да и водка сделала свое - кругозор парней сузился - каждый стал видеть только то, что сидит рядом. Поэтому мы с Маленькой без помех обследовали и ощупали друг друга. И в конце вечера были знакомы уже целую тысячу лет.
Потихоньку все стали расходиться, расползаться по углам. А ни у нее, ни у меня своего отдельного жилья тогда еще не было. Я - к имениннику:
-Дай ключи! Я ее в музыкалку отведу.
-Да ты что?! А если увидят?
-Я через черный ход. Замок будет висеть.
Неохотно, очень неохотно дал мне завклубом ключи от чёрного хода и от музыкалки. Ревновал, наверно. Но не упёрся, молодец. Я вернулся к Маленькой.
-Ты о чём с ним говорил?
-Ключи взял.
Она – локоток на стол- ладошкой щёчку пылающую подперла, мне в глаза смотрит:
- Я не такая.
- Ты зачем так? Я знаю, Просто побудем вдвоём.
-Думаешь, это нужно?
-Пойдём!
Мы оделись и вышли на улицу. Клуб стоял в двух шагах. Замок на двери чёрного хода заедал, но тут открылся с  первого раза. Я мысленно поблагодарил партию и правительство. Нигде не зажигая свет, мы пробрались к двери музыкалки.
Когда я отпирал дверь, я уже понимал, что все будет хорошо. Инструменты хранились в глухой комнате сразу за сценой. Кстати, и в самом актовом зале окон тоже не было.
Я включил свет, снял пальто, достал из кармана бутылку вина и сел на диван. И сразу понял, что на диване ничего не получится. Диван был заслуженный - он застонал, и железо впилось мне в зад. Без матраса тут делать нечего. Видимо, мое лицо каким- то образом изменилось. Маленькая:
-Что, тебе плохо?
-Все нормально. Просто есть идея - пойдем, лучше за столом президиума посидим.
Я взял Маленькую за руку, мы поднялись по ступеням, отклони ли занавес и вошли в темный актовый зал. Я поцеловал ее. Затем прошел к выключателям, наладил освещение так, чтобы сцена оставалась в полумраке.
На сцене стоял длинный стол, накрытый красным бархатом. Трибуна была обита красным сукном, и чуть в стороне от трибуны стояла плоская тумба.  На тумбе - огромный, в корпус человека, бюст Ленина. Сзади, на занавесе, силуэт крейсера "Аврора". Я взял с трибуны графин и стакан. Воду из графина вылил на пол. Открыл бутылку и заполнил графин вином. Мы сели за стол перед пустыми рядами кресел. Я наполнил стакан и заорал:
-Товарищи! Есть предложение! Выпить! За... любовь!
Эхо ударило в уши. Глаза Маленькой расширились от ужаса.
-Ты что?! Услышат!
Я поднес к ее губам стакан с вином. Ее рука дрожала. Я обнял девушку:
-Не бойся, мы вдвоем. Сейчас все спят. Клуб не охраняется.
Она выпила все до дна.
-Тебе нравится тост?
-Да, это необыкновенно.
Я поставил на стулья графин и стакан. Взял Маленькую на руки, поцеловал и... положил на стол. Она закрыла глаза. Я приподнял ее и снял с нее свитер. Ее грудь светилась. Она сама расстегнула "молнию" на своих джинсах.

...Обнаженная на красном бархате перед пустым залом. Я никогда не забуду этого. Мы занимались любовью на столе президиума. Завтра заседание. Белый Ленин в полуанфас косил на меня левым глазом. Уходя, я бросил в него пустую бутылку. Бутылка отскочила. В голове образовалась дыра. Мы замели следы и ушли незамеченными.
Наутро вчерашний именинник заклеил дыру бумагой и забелил. Обошлось.
Мы с Маленькой встречались ещё несколько раз. Но в комнате – не то. Она достойна дворца. И потом – Ленин. Он мерещился мне во время акта. Он нас и разлучил. Нельзя обижать идолов.