Безфамильный Рой или Карибский кризис

   Юмористическая поэма

         От автора

Не взыщи, читатель верный,
За лукавство между строк.
Но сюжет с обычной темой
Отыскать, увы, не смог.

Посему взял за основу
Анекдот смешной о нас ,
Разобрал всё понемногу
И смеялся целый час.

Остальное я додумал,
Сопоставил и приврал,
Чтобы выглядел солидней
И весомей матерьял.

Ход  событий в каждом месте
Изложил стихом для вас.
В историческом контексте
Получилось в самый раз.

Коль в событиях движенья
Совпаденье проскользнет, —
То игра воображенья,
И действительность не в счет.

Говорю про совпаденья
И случайности не зря:
Лишь бы вы в своих сужденьях
Не корили бы меня.

Чтобы понятым остаться,
Проглотив эмоций спесь,
Разрешите вам признаться —
Кое-что из правды есть.

Во всех смыслах объяснился,
Приобрел в душе покой,
В размышленья погрузился:
Взял перо – и можно в бой.

        Пролог

В октябре, от черной злобы,
В шестьдесят втором году
Человечество могло бы
Ёще раз вступить в войну.
Неуёмности амбиций
Руководства сверхдержав
Равновесие традиций
Не повергли, чудом, в прах.

Посадил тогда ракеты
Джон  с турецкой стороны,
И нацелил на Советы,
Чтобы не было беды
С разрастаньем коммунизма
В списке дружественных стран,
Не худел от большевизма
Бизнесменовский карман.

А Никиту прокосило:
В эйфории был тогда —
Первой в космос запустила
Человека ведь страна
Новой власти. Ей по плану
В авангарде надо быть.
Мировому капиталу
С ней положено дружить.

И, всегда твердив об этом,
За ООНовским столом,
По доске стучал штиблетом,
И, с Громыко, кулаком .
Оттопырив пальцем губы,
В даль дорогою морской,
Он отправил груз на Кубу,
Тоже с ядерной бедой.

Как узнали мериканцы,
Что в подбрюшии сидит,
Скучковались в Белом доме
И послали ноту в МИД.
Тем же часом расчехлили
Весь армейский арсенал,
Божьей помощи просили —
Типа час войны настал.

А в Кремле заголосили:
«Не пристало быть в долгу!»
Тоже тихо подводили
К роковой черте страну…

Разрешился спор тот давний:
Уступили мы, они.
Не посмели Штатов парни
Откопать топор войны.
А в решеньи Президента,
Упреждая, чей был глас,
Чтоб от ядерного пепла
Уберечь весь мир и нас?!

Расскажу я всё как было,
Здесь о том и будет  речь.
Мирозданье сохранилось,
И гора свалилась с плеч.
Информация об этом
Мне недавно отдана,
Хоть хранилась под секретом
В сейфе Вебстера  она.

Достоверность вне сомнений,
Говорю без лишних слов,—
А украл, ну просто гений
От Лубянки, — Соколов .
И когда к нулю сводилась
Роль Артиста, Кравчука ,
К сейфу Вебстера тянулась
Тайно Федина рука.

Полюбовно порешали
С ЦРУ на Брайтон Бич,
Параллельно продолжали
С казино купоны стричь.
Коль от страху перед боссом
Федя с Чапман  не дружил,
То в потеевских доносах
Он себя не «засветил».

Ну а дальше всё по нотам:
И угрозы, и шантаж.
Просто чистая работа.
В КГБ научат вас.
Дело, впрочем, не в конверте:
Кто заклеил, как дошел.
А в самом том документе,
Что был выложен на стол

Меж бутылок и грибами,
Оливье, — то с Федей мы
С ностальгией вспоминали
Вместе прожитые дни.
А прописано в бумаге,
В зашифрованном ключе,
Обсуждался как в Сенате
День недели с кодом «Ч».

И, согласно их закону,
Лишь Конгрессу объявлять,
Что всей армии и флоту
Уже можно начинать.
Вот сенаторы засели,
В Капитолий, на холме,
Узаконить день недели
И начало дать войне…

      Глава первая

Линдон Джонсон — демократ,
А на вид -  за пятьдесят,
Заправлял всем менеджментом —
Был он вице-президентом.
По характеру храбрец,
Но Сенату - как отец.
Все формальности решил,
И суть дела изложил:

«Нужно выбрать день такой,
Чтобы легче было в бой
Подтянуть армады всей
Танков, пушек, кораблей
Подстотысячный запас.
Сохрани, господь, ты нас!
Русских мигом одолеть,
А самим не околеть.

Подобрать с недели дней,
Тот, где будет послабей
СССРовская рать,
Чтобы можно было взять
Всю страну нам с кондачка,
Сохранив свои войска,
Возродить там свой ГУЛАГ,
И поднять наш звездный флаг.

Чтобы вывод объективный
Принят был несуетливо -
Консультанта мы зовем
И решаем все при нем.
Так что к нам сейчас зайдет
Несомненный патриот,
В недалеком  молодец,
Неплохой по русским «спец».

Словно вылитый из стали,
С перезвонами медалей,
Показался офицер –
ЦРУ пенсионер.
Поприветствовал Сенат,
В смысле том, что очень рад
Им услугу оказать,
И гражданский долг отдать.

Средь сенаторов движенье,
Скользкий шепот, удивленье:
Кто поближе был знаком
С новоявленным спецом,
Проявили скептицизм —
На их лицах механизм
Симметрично растянул
Кучу губ до самых скул.

А сенатор с Каролины
Смехом пырскнул спецу в спину.
Даже мистер Гарри Белл
(Он всегда молчком сидел,
А сидел от штата Юта)
Громко выкрикнул «Да ну ты!»
Дали п;нять: «Ты не туз!»
Назревал тут, брат, конфуз…

Правда, Джонсон осадил,
И Сенат весь пожурил:
«Не на скачках , господа!
Балаганить здесь нельзя.
Дня вопрос весьма серьезный:
Ведь кулак советский грозный.
Будем слушать мы спец; —
По Союзу мудреца».

* * *

Здесь прервется наш рассказ,
Да простит читатель нас.
Надо просто объяснить,
Все детали доложить,
Что за птица наш герой.
Имя есть герою – Рой.
И причина скажем где,
Что Сенат ответил «Фе!»

Чтобы все это понять,
Нужно в полной мере знать
Жизни Роя всю судьбу,
Предназначенной  ему.
Про его карьерный рост,
И про то, как на погост
Он в России не попал,
Чем расплаты избежал.

Как на Родине своей
Стал изгоем, словно гей.
Безработным как он стал,
Да и как сюда попал…

Объяснимся: Рой в Сенат
Приглашен был - точный факт.
Не случайно и не вдруг:
Все политики вокруг
Знали цену мнений Роя
О чужом Советском строе.
Близок был разведчик Рой
С тайной русскою душой.

Так что кухню всю Москвы
Знал он будто изнутри.
И не только те секреты,
Что хранились под запретом;
Русский дух и мыслей нить,
Помогала что им жить.
Вот советы и давал.
Впрочем, этим промышлял.

Это первый штрих к тому,
Чтобы п;нять, почему
Весь Сенат так улыбнулся,
Когда спец наш заикнулся
Про гражданский, дескать, долг —
Ни к чему высокий слог,
За советы, коль казна
Отслюнявиться должна.

Ну, корить за это можно,
И не думать, что так сложно
Жить на пенсию одну,
Инвалиду ЦРУ.
И хоть пенсия дана —
Видит бог: она мала.
Невесёл итог у службы
Послужить бы еще нужно!

Что все топчемся кругами?
Не пора ли, между нами,
Все о Рое рассказать.
А с чего же мне начать?!

Где родился и крестился,
С боя в парня превратился, —
Не пойдет об этом сказ.
Может позже, не сейчас.
Но вот школа ЦРУ
Под названием «Спай У» ,
Стала Рою домом, классом,
И мечтаний всех Парнасом .

С юных лет на «Ферме» жил
Для того, чтоб позже в тыл
Быть заброшенным в Союз,
И, неся нелегкий груз,
Затесавшись в стан врага,
Наставлять ему рога.

Чтобы р;ги больше были,
В ЦРУ его учили
Всем премудростям, сноровке,
Проводили тренировки.
С тем, чтоб крепче стал в нем дух,
Перенес любой недуг, —
Психологией кормили
Да и голодом морили.

Но вершиной был тот тест,
Где юнец так и не съест
Ни индейки, ни варенья, —
Ничего в благодаренье.

А расчет был в «Лэнгли» дальний:
Поступить уже легально
В инкубатор командиров,
И идти наверх по спинам
То ли друга, сослуживца,
Не взирая на их лица.
Вверх по службе заползти,
Информацию грести…

Подготовлен был агент,
Всем хорош, интеллигент.
Знает русский, спорту друг
И постиг гранит наук.
Но а главным было, может,
Как с Рязани была рожа:
Смит в стратегии силен,
По-державному умен!

Рой тогда в запасе был,
Его час не наступил.
А разведчик номер раз
(Назовем так лишь для нас)
Был отправлен поутру
Не куда-нибудь — в Москву.
Но учли не всё, вот грех,
Ведь отправили в Моспех!

В абитуре проходил
Десять дней. И где схватил?!
Прямо я сказать не смею,
По науке — диарею.
Повели на бак-посев,
Что такого первый съел?
Бац! В анализах заметны
Вражьих стран ингредиенты.

Неприятный эпизод.
Но финал уж близок. Вот
Появился особист
(Перед Родиной он чист).

Стал вопросы задавать
В сапогах сел на кровать.
Напустил кругом тумана:
Где живешь и как там мама?
В сельсовете где печать?
Повалил и стал кричать.
Вмиг агента расколол,
И того конвой увел…

В штаб-квартире зажурились.
Ненадолго. Подхватились,
И, учтя беду засланца,
Чтоб на ней не повторятся,
Порешили о втором,
Со здоровым животом.
Без последствий чтоб есть мог
Красной Армии паек.

Стал курсантом номер два.
Снова здесь, привет Москва!
Не страдает животом,
Живо машет топором,
И таскает все подряд
Как и целый взвод ребят.
Марширует на плацу —
Все к единому лицу.

Проявляет, правда, рвенье
Он к военному ученью:
И на лекциях, пока
Спят друзья как детвора,
Номер два ученье бдит,
В рот наставнику глядит.
Ночью учит: вдруг кто сглазит.
Даже с кафедр не вылазит.

Впереди он на подхвате:
На работе и в наряде.
Хвалит партию, вождя.
Очень громко — так нельзя.
Всем всегда второй доволен,
А в быту — услужлив, скромен.
И уставы любит тоже.
На курсанта не похоже.

Но в Кузьминках возле стел
Особист не зря сидел.
Ровно Берии подстать
Потихоньку стал он брать
В оборот того чтеца:
В подозрении всегда
Любознательность и рвенье
В познавании ученья.

Да к тому же нестандартно,
Зачастую и пикантно
Поведение второго.
Непонятно и не ново.
Всюду бравый патриот,
Мимо фальши не пройдет.
Ясно: принципы. А страх?!
Вывод ясен: скрытый враг.

В перерыве на плацу
Подошел впритык к чтецу.
Слово за слово: как дома?
Далеко ль от дома школа?
И с какого дня была
В оккупации родня?..
В каземате долго били.
Затерялся он в Сибири…

Год прошел, и ближе к лету
В штаб-квартире чешут репу:
Нужно снова засылать
Третий номер. Вновь, опять.
Обвинив себя в провале,
По причинам разобрали,
И, разведки всей клубки
Снова начали плести.

Где же третий?! Он в России
По решению мессии.
Все инструкции блюдет,
Зная их наперечет.
Под присягой, все легально,
И по плану досконально.
Не турист, не коммерсант,
А советский, вишь, курсант.

И училища того же —
Отступиться ведь не может
Волтер Смит от директив,
Что когда-то, сам вручив,
Дал на подпись Президенту.
И, с тех подписей моментов,
Стал за них он отвечать,
В страхе вновь не подкачать.

Раздавал команды бойко:
« Быть невзрачным должен тройка!»
Так что третий номер наш —
Усредненный, брат, типаж
Той когорты славной, смелой,
Подтвердившей ратным делом
В смерче огненных гирлянд,
Что кремлевский он курсант.

Отвлекусь на миг серьезно,
И скажу, минуя прозу:
В подтверждении тех слов
Повторить всегда готов –
Уважаю и ценю
Всех друзей из МВВКУ.
Впрочем, будем продолжать.
Что случилось там опять?!

Потирал всё третий руки :
Позади все эти муки
С подготовкой, чтеньем книг,
Чтоб поглубже он проник
В исторический процесс
И в борьбу КПСС.
Понять партию нельзя,
Не узнав все про вождя.

После фултоновской речи ,
В полной мере обеспечен
Был знакомый наш герой
(Повторюсь – еще не Рой).
Повезли его в Европу,
Чтоб к указанному сроку
Все столицы посетив,
Третий знал, где Ленин жил.

Например, столица Лондон.
Есть места, где Ленин гордо
Адвокатил. Заодно,
Где его в разнос несло.
По Европе много мест,
Натворил где вождь чудес.
Неспроста ведь расслаблялся-
Развивал ученье Маркса!

Так что тройке повезло:
Где добро есть, а где зло
Без труда он разберет
Свой закончивши поход
По кафейням и судам,
Ресторанам, кабакам, -
Там где гвалт и пьяный срам,
То бишь ленинским местам.

И с военной подготовкой
Было всё у тройки ловко.
На сампо, в сушилке сладко
Дрыхнуть можно без оглядки.
Все ответит по уму
Что, зачем и почему.
Подготовленный был парень.
Но другие-то чем брали?!

Записался стукачем.
К особисту. Сам причем.
Простодушен, эрудит,
В середине кросс бежит.
Агентура из Союза доложила:
Тройки пузо
Приспособилось почти,
Только с голоду урчит.

Пораскинул шеф мозгами:
«Провалился, между нами,
Первый раз шпион в Москве,
Стыдно вспомнить – на еде!»
Гениальное всё просто:
Приезжать к агенту в гости
Всей роднёй колхозной вместе
И прикармливать на месте!

Всё бы не было печали:
В день фатальный изучали
Документ для всех родной -
«Краткий курс…» . Был выходной.
Разморившись спозаранку,
Третий кушал шоколадку:
Подкрепленье из села
Диссидентка привезла.

Ну а лектор был из ВУЗа,
И с большим партийным грузом.
По обертке шоколада
Оценил ( учись как надо)
Всю опасность уклонизма,
В построеньи коммунизма.
Вмиг призвал того к ответу:
«Расскажи о том, об этом».

Без оглядки, даже смело
Рассказал, как было дело:
Из Европы, издалёка
Видит ленинское око
Как российский весь народ
На Романовых плюет.
В нищете живет ужасной
В ожиданьи с неба счастья.

Мудрый вождь живет в изгнаньи.
Но на съездах и собраньях
Обещал народу рай.
Только власть ему отдай!

Чуть запнувшись, продолжал,
Что тот ел и где лежал,
Сколько пил и чем платил, —
Третий долго говорил…

…Пообщавшись с костоломом,
Третий, в ранге уже новом,
Не мигая, смотрит прямо:
Погорел. И жизни драма
Подступается впритык:
Слишком длинным был язык.
Появился особист
(Перед Родиной он чист):

«Признавайся, сукин сын!
Ты помоями облил
Образ святый чудотворца.
Я советую «колоться».
Расскажи чистосердечно
Информации утечка
Просочилась где? Когда?»
С третьим – полная беда…

     Глава вторая

Подмосковье все в дыму,
«Лэнгли» днем подстать ему.
И откуда дымом тянет?!
Неужели торф то жарит
На огне себе обед?!
Затянуло гарью свет.
Это, к счастью, не пожар
И танцора-смерча дар.

От реки и до залива
Свежий ветер, вдруг стыдливо,
Средь полей, за перелески
Крыльев прячет своих всплески.
Завернулось солнце тучей,
И затих весь лес дремучий.
Птицы замер голос звонкий —
В ЦРУ идут разборки.

Валит дым из штаб-квартиры,
Слышен рёв огромной силы.
В доме новая метла,
Вот огонь и развела.
Самым грязным был тот зал,
Где инспектор  восседал:
«Неглубокий ваш анализ —
Двух агентов им отдали!»…

Объяснюсь, друзья пред вами -
Не шельмую я словами:
За полдня до смены власти,
Не горели чтобы страсти,
(Сомневался Смит недолго,
Но решил: так больше толку),
О потерях, в пункт «Москва»,
Твердо вывел цифру «два».

Вспоминать о том, что было,
Что засланца-то сгубило,
Неприлично и смешно:
Неэтично все прошло.
Снят вопрос — и все, с концом.
Он поднимется потом.
Где и как? Причем здесь Рой? –
Все всплывет само собой…

Накричавшийся уже,
Ален Даллес в негляже,
У камина нервно сел.
Белый весь как школьный мел:
«Гарри-друг  пошел в разнос:
«Да утри ты русским нос!
На российском-то просторе
Нам слепым ходить доколе?!»

И опять же, бывший. Смит.
На Гавайях, гад, сидит.
Завалил он все, что мог.
Я поправлю – дайте срок!
 Надеру я русским зад –
Проберемся мы на склад!»
И про встречу с Вольфом  тоже
Позабыть никак не может.

Вспомнил Ален все детали.
От души под зад им дали.
Вспомнил Штирлица, и Шлага,
И про то, как вся бадяга
Поднялась на самый верх.
Получил он больше всех.
И обида с новой силой
Гнев в очёчках засветила.

Предвкушая час приятный,
Распаляясь от зарплаты,
Что проект сей принесёт,
Роя он к себе зовет.
Рою стукнуло в обед
Вот уже семнадцать лет.
Но на внешность не ропщи:
На его лице прыщи.

Ходит Даллес, улыбаясь ,
Важным шагом словно аист:
«Вот, сынок, труба зовет
В долгожданный твой поход.
Будем все тобой гордиться,
Если сможешь ты внедриться
На военный склад без баб,
Но получше бы — в Генштаб!»

Свои мысли вслух смакуя,
Продолжал. А в сердце буря
Жаждой мщенья как волной
Накрывала с головой.
Говорил и ухмылялся:
«Дядя Джо уж отстрелялся.
Избран новым Маленков .
Он на что пойти готов?»

Так сидели у камина.
Рой, вспотевши, тер все спину.
Даллес встал, и, ч;хнув в нос,
Закруглял уже вопрос:
«И запомни, Рой, дружище,
Враг кругом, их будет тыща!
Ты — последний наш герой,
Хоть и третий. Бог с тобой!»

Рой польщен приемом этим,
И, запомнив, что он третий,
Завалился раньше спать,
Чтобы вылет не проспать.
Сил потребует немало
Роев подвиг. А финалом
Будет слава и почет.
Так что страхи нипочём!

В облаках и на земле,
Круглосуточно, - везде
Раздувал пошире щеки,
Резко делал вдох глубокий.
И гримасничал умело.
Важным стало одно дело:
«Как бы сделать, чтобы «Я»
Раздвоилось у меня!»

Одна личность (теперь две)
Поселились в голове.
Когда вышел из вагона —
Гаркнул громко так «Я дома!»
Оскорбился голос первый —
В диссонанс второй – « Всё верно!»
«Что же с русских можно взять?!
Еду снова поступать!»…

Вспомнив сотню директив,
В голове одну открыв,
Прочитал её значенье:
«Без проверки посещенье
Всех объектов запретить!»
Стал он думать, как тут быть.
Вот и выплыл тот вопрос,
Что быльём уже порос.

С тихим трепетом, кругами,
(Что паясничать меж нами!)
Обошел объект весь Рой.
Тишина вокруг. Но стой!
Напрягает парня что-то.
Потекла мозгов работа.
Рядом видит магазин.
Странно то, что без витрин.

Подозрительно и то,
Что табличка есть « Вино».
Шепчет голос тихо в ушко:
«Может здесь сидит «наружка»?»
Жизни опыт — не пропьёшь!
С ним ты, брат, не пропадёшь!
«Но проверить нужно всё же.
Я иду. Как страшно, боже!»
 
Не успев зайти вовнутрь,
Преградили Рою путь
Два здоровых мужика,
Снятых будто с потолка:
Все небриты и в побелке.
Голос шепчет: «Быть здесь стрелке!»
Посмотрел по сторонам:
«Отмахнусь и дёру дам.»

Улыбаясь, словно дети,
Первый с криком: «Вася! Третий!»,
Устремились резко к Рою,
Вскинув руки пред собою.
Захотели Роя взять:
Попыталися обнять.
Три секунды — нету Роя,
Только плачут эти двое.

Разбирал тот случай шибко:
«Где прокол и в чем ошибка?»
Молотком стучало в мозг:
«Кто же сдал и кто донес?!
Факт сам ясен — нас там ждали.
Почему же опознали
В третьем именно меня?!
Ведь молчал об этом я?!»

Так в тревоге Рой и был.
Когда строем он ходил,
На учёбе, в увольненьи,
И в другом телодвиженьи.
Всегда думалось о том:
«Видно я под колпаком».
Средь народа он пожив,
Распознал другой мотив.

Эта встреча — эпизод.
Но бесследно не пройдет
Для дальнейшей жизни Роя,
Потому что, я не скрою,
От ударов молотка
Перешла боль на бока,
Разболтались и нервишки,
Распухала и медкнижка.

Проявлялось это позже,
А пока что как на дрожжах
Разбухала та дорога,
Где придется ждать так много
Чтобы цели он достиг,
И, в конце концов, проник
На военный склад без баб,
Перспективней бы — в Генштаб.

Каждодневно, ежечасно,
Ожидая окрик властный,
Что тебя вот-вот запрут —
Это точно адский труд.
Ведь не зря же этот труд
Все отверженным зовут.
Он отвержен от себя —
Неспроста же так, друзья?!

… Время шло. Уж мама Кузи
Поселилась в кукурузе.
Всем грозились показать
Где живет, и что за мать.
Рой на Кушке офицером
Сильно занят ратным делом:
В службе надобно расти
И святой наказ блюсти.

Тянет жилы Рой на службе.
Парадокс. Но очень нужно
Приглянуться и начальству.
Разорвись ты хоть на части!
Предан Родине безмерно,
Где трудней – он всюду первый.
Не погрязнуть чтоб в рутине,
Нужно срочно стать партийным.

Причесавшись для порядку,
Взял авоську Рой в охапку:
К замполиту ведь идти,
Речь про партию вести.
А в авоську положил
Две бутылки, сало, сыр.
Завернул и коньяка —
Чтобы уж наверняка.

И был сильно изумлен,
Когда, сидя за столом,
Замполит его журил,
Чтобы тот повременил:
«Про тебя идет молва —
Бродишь ты туда-сюда.
Мол, по женщинам ходок,
Шустрый ты на передок».

Заглотив стакан «Столичной»,
Громогласно, динамично,
Всё кивая на Устав,
Как с трибуны продолжал:
« Каждый наш партийный член,
Кем бы ни был, один хрен,
Знать повинен назубок
Глубину Устава строк.

В нем прописано как жить
Можно спать с кем и дружить.
Отслужил – иди домой,
Спи с законною женой.
Ну а если холостой, -
Тогда спи ты сам с собой.
Исправляйся побыстрей!
Что с тобой?! Ещё налей!»

Прошли годы и недели,
И давно уж околели
Все тушканчики в округе,
Что таращились в испуге
На того, кто выл ужасно
В сапогах и с мордой красной.
Обуянен весь тоской,
На Кресте сидел косой.

То несчастный наш герой,
Был под мухой, чуть живой.
Утешение одно
Было в жизни у него.
Замполитовский разнос
Жизни радость вдаль унес.
Притворяться нету сил,
Вот он с горя и запил…

…Не забыв про те слова,
Чтоб не пухла голова,
Рой очистился от грязи —
Ото всех случайных связей.
В заповедник  зачастил:
Тайно коз он там ловил.
Будет поймана коза —
Ему хватит за глаза.

Не прошли мученья даром.
Рой покрылся весь загаром.
Но партийным – не простым.
 Перспективы перед ним.
Он рисует в донесеньях
Обороны укрепленья.
Получился, брат, ковер.
По каналу — за бугор.

Написал еще Рой маме:
«Отдыхаю я в пижаме.
Солнцем Кушки подкопченный,
Весь хожу почти как черный»…

Ходит Даллес как король —
Получили бандероль.
Изучили донесенья.
Теперь будут, без сомненья,
Не опасны рубежи
С самой южной стороны.
Письмецо то прочитали,
Хоть писалось оно маме…

…Заскрипев, кордон открылся
Щебеча, в Союз ввалился
Перемешанный отряд.
По-нерусски говорят.
Здесь чиновники с госдепа ,
Похмелившиеся где-то.
Старичок и патронаж.
Вдалеке сидит торгаш.

Толстоватый уж весьма,
А под кепи голова.
Пиво цедит с колбасой.
Но взаправду — он связной.
А был послан для того,
Чтоб, пройдя через «окно»,
Подбодрить агента баксом,
Исходя из нормы таксы.

Пробирался он в Москву,
По легенде — в Воркуту.
А оттуда – юг страны -
Кукурузником в Мары.
В магазине появиться —
Для отмаза, чтоб скупиться.
На плече с ковром теке ,
Но вмешался КГБ.

Замели, считай, у входа.
Но такая, брат, работа
У сотрудников спецслужбы:
Руки вверх!- и смылись дружно.
Комитет всех обскакал —
То связного был финал.

Торопились они слишком.
А не то б – и Рою крышка.

Застучали молоточки
По бокам,в висках и почках.
А в ладонях липких тоже
Отдавало мелкой дрожью.
Без остатка страх, испуг
Овладели телом вдруг.
Лишь спустя почти полгода
У мозгов пошла работа:

«Ведь узнали, как, откуда,
Пассажир что был «оттуда»?!
С документами в порядке —
Проверяли при закладке.
Из конторы — не могли
(Тут и к бабке не ходи):
Документы на Петрова,
Ну а фото - всё связного!»

По легенде жил Петров
В Салехарде, и, потом
Полетел из Воркуты
Кукурузником в Мары:
Привезти гостинцы теще.
Что придумать можно проще?!
По профессии — артист,
Русских песен пародист.

А поскольку знает дело —
Приодет по-русски смело:
Был в рубахе с подоплёкой,
Подпоясан был шир;ко.
Чтоб с туркменом легче слиться
(Вдруг придется ему смыться),
В Подмосковье взял халат.
На базаре, напрокат.

Вот теперь и посуди:
Как они узнать могли
В парне том русоволосом
(Заплетай хоть кудри в косы)
Из Америки врага.
Как же ставить им рога?!
Но вопрос открыт остался,
Кто бы им не занимался…

Так сотрудники Лубянки
Показали фигу янки:
На пути у них не стой.
Справка: негром был связной.

     Глава третья

Отыграли «Марш славянки»,
А во рту сушняк от пьянки, —
К месту новой его службы
Провожали Роя дружно.
Похмелвшись с утреца,
Проводили молодца.
Рой в машине сел вперед —
 Повышение ведь ждет.

В «Центре» Роя поддержали:
«Молодец! Крути педали!
Мать-отчизна не забудет.
Человек для связи будет».
В прошлом боль душевных ран —
Надоел Туркменистан!
Навернулась лишь слеза,
Когда мимо шла коза.

Его встретила Москва.
Ждал багаж он два часа:
Повезли вновь на весы.
А с руки «ушли» часы.
И на поезд не попал —
Проводник его послал:
Приобрел себе билет,
Бедный, с рук. А мест- то нет!

Двое суток уж минуло,
Наконец, добрался в Тулу.
На вокзале туляки —
Рою, вроде, земляки,
Как родному, без навара,
И торгового угара,
Вдули тульский самовар,
Скрывшись сразу на базар.

Оказался самовар
Из Уфы, к тому же стар:
Полилась кругом вода –
Прохудились враз бока.
Позже Рой сумел узнать -
Обманули раз так в пять.
Не печалится наш Рой:
На свободе и живой!

Поднимаясь по ступеням,
Дни и ночи, все недели,
В полдень, в полночь, и с утра,
Бить по темечку врага!
Не карьеры звездопада
Жаждет он. Попасть лишь надо
На военный склад без баб,
Предпочтительней — в Генштаб!»

Незаметно к проходной,
Размышляя сам с собой,
От пути устав безумно,
Подошел. В дверях – дежурный.
Документы все проверил,
Взглядом Роев рост измерил,
Объяснил пройти как в штаб.
Рой спросил: «А служба как?»

Почесав слегка за ухом,
Говорит дежурный сухо:
«Командир — он словно змей.
Чтоб куда — так и не смей!
Правда звания дает
(Как вот мне) — так каждый год.
Росту в званиях гарант.
Был майор — вот лейтенант!»

И, смутившись, как-то сник,
Потускнел небритый лик.
« Ничего себе  попал!
Самодуры правят бал», -
Пронеслись у Роя мысли,
« Как свалить отсюда быстро?
И не просто, а на склад,
Нету где по штату баб!»

Беззаветно Рой трудился,
Как голодных стая псов:
На работе находился
Целых двадцать пять часов!
Но читатель весь взорвется,
С возмущеньем отзовется:
«Не обманешь, братец, дудки!
Меньше часом наши сутки!

Ты ври-ври, да знай же меру,
Не неси, дружок, химеру!»
В сутках знаю сколь часов,
Но для вас ответ готов:
Поднимался раньше часом
Всей страны, еще с запасом
Рой на службу каждый раз.
Вот и выплыл лишний час.

И не зря платил налоги
Из Нью-Джерси гражданин:
Будет жарко, видят боги,
Красным полчищам вражин.
Рой до верха доберется,
По-другому и не быть,
Когда в Штаты он вернется —
Будет там в почете жить!

Академия. Вот пропуск,
К новым тайнам быстрый допуск.
Поступить бы! Вот задача,
Для разведчика удача.
Цель ясна, мотив понятен,
И, пока ты не утратил
Моложавого задора, -
Подминай всех без разбора.

Подчиненные в тот год
Сдали первыми зачет :
Совокупность мыслей, правил,
Что Ильич для нас оставил.
И в масштабах всей страны
Исполнять их все должны.
А в газете окружной
Формализму дал он бой:

У столовой, мимоходом,
Повстречался Рой с начпродом.
Был он сильно удивлён,
Что удвоен рацион.
Вместо тысяч двух калорий,
Что бойцу как в санаторий
Выдавали ежедневно —
Вдруг четыре! Это скверно!

«Это ложь, типичный срам,
И всей партии обман!
А виновный должен сесть —
Столько брюквы в день не съесть!»
Бушевал партийный гнев:
«Буржуазный здесь посев!
Разговор по существу
Приведет лишь к воровству!»

Рой с позицией активной
Выделялся так ретиво,
Не жалея никого,
Что заметили его.
В донесеньи Рой отметил:
«Академия мне светит.
Не хочу вас утруждать.
Что мне делать? Дайте знать!»…

В штаб-квартире хоровод:
Можно позабыть про счёт,
Что был выставлен конторе
При приватном разговоре
В президентском кабинете.
Даллес был за все в ответе:
Получили деньги быстро,
А связной-то у чекистов!

Рой для Даллеса спасенье,
Агентуры оживленье
В СССРовской стране,
И в холодной всей войне.
С коммунизмом биться можно.
Но за деньги. Осторожно
Отщипнуть и для себя —
У него своя семья.

Посмотрев на перспективу,
Пишет Даллес директиву:
«Развивая наш успех,
Избегая всех помех
У агента в росте службы,
И, вникая в его нужды,
Роя надобно женить.
Исполненье — доложить!»

Получил агент шифровку:
«Несомненно, больше толку,
Исходя из размышлений,
Что агент у нас семейный.»
И, не портя дальше глаз,
Он пустился тут же в пляс:
Ему тоже ведь нужна
Хоть отдушина одна.

Но, взглянув на продолженье
Всей шифровки, — изумленье
И отчаянья волна
Овладели им сполна.
« Не спеши, - писалось в ней, -
Отыскали без затей
Для тебя уже жену –
Генеральскую сестру.

И влюбилась она срочно,
Хоть и вышло все заочно.
От любви вся поседела.
Но женитьба-то для дела!»

Утешал Рой сам себя:
«Ничего, привыкну я.
Не скажу ведь «Ни за что!»
Может быть, найду в ней что?
Выполнять привык приказ!»
Но надежды луч угас
В тот же миг, как у друзей
Познакомился он с ней…

* * *

…Немного сбавьте скорость чтенья,
Помедленней ведем рассказ.
Эстетики простой значенье
Окутало проблемой нас.

Коснёмся мы лишь тонкой ткани,
Для многих даренной судьбой,
Которая в искусстве, просто нами
Зовется женской красотой.
 
Согласно авторскому нраву
Попросим помощи у тех,
Кому в поэзии, по праву,
Их гений выстрадал успех.

Перо великого поэта
Способно гамме красок всех
Придать и мир оттенков света,
Величие девицы или грех.

И было бы вполне логично
У мастера любезно попросить
Строкой об этом ямбом вечным
Мой труд стихом озолотить.

Затея, видимо, пустая:
Не стала пред поэтом та,
Чей облик, взоры возбуждая,
Творить заставит - Красота!

Мы выведем на сцену Машу,
Чтобы поэтам показать,
Но их толпу писак, и нашу
Не сможем больше отыскать.

Исчезла поэтическая стая.
Запрятано гусиное перо,
С хозяином в карете отъезжая,
Чернил давно не видело оно.

Озолотиться не случилось.
Домой придется труд сей взять:
Не злись, читатель, сделай милость.
Продолжу снова сам писать …

…Изъясняясь классным штилем,
Про невесту упустили
Поподробней рассказать.
Ну, во-первых, Машей звать.
Говорит, что ей за тридцать.
(Рою в матери годится).
По уму — как пионер.
Правда, весом за центнер.

По наружности прилична,
Где-то даже  симпатична.
Только на бок скошен рот,
Постоянно им жует.
Бородавка на носу,
Вроде тоже  бы к лицу.
Взгляд свирепый и косой.
И щетина над губой.

Здесь становится понятно,
Почему так деликатно
Испарились бы поэты,
Попроси мы их об этом —
Машу штилем описать
И красу всю показать:
Не нашлось бы столько масел,
Ибо образ был ужасен.

Остается лишь гадать,
Что Тургенев мог бы дать,
Попроси его о том
В духе сталинских времен.
Тут и нечего гадать,
Сто рублей готов отдать:
Устремился б поутру
За своей Муму ко дну.

А великий наш поэт —
А.С.Пушкин?! Он эстет
В описаньи красоты.
Нам и думать нет нужды:
Мы не знали бы Дантеса –
Застрелился б сам повеса.
Разобрались и без них.
Почему герой притих?

«Убежать и в щель забиться!
Лучше в хлорке раствориться!» -
Я цитирую вам что,
Первым в голову пришло
Жениху при первой встрече,
Проходившей недалече,
В ресторане, в зале малом
Под присмотром генерала.

Съев икру столовой ложкой,
Успокоился немножко.
Рассудил все по уму:
« Если нужно ЦРУ
Все так лихо закрутить –
Значит так тому и быть!»
 
А душа болит, зудит,
Словно гнойный гайморит:
«А в постель как с ней ложиться?!
Не дай бог в ночи приснится!
Поллитруху застаканю –
Красивее сразу станет!»
И с мечтой прикрыл глаза:
«Была лучше бы коза!»

Расписались, отгуляли,
Стали жить при генерале.
Для прикрытия удача —
Решена одна задача.
И на службе, и в быту
Рой всегда был начеку.
Ежедневно связи ждал
И борьбы не отменял…

      Глава четвертая

У Ивановских ворот
Все кучкуется народ,—
Эта новость всех задела,
По Союзу пролетела:
В космос первым улетел
Наш советский офицер;
И Гагарин, словно птах,
Поселился на устах.

«Космонавт! Советский! Первый!
Значит партии курс верный!» -
Из динамиков повсюду
Говорят об этом люду,-
« От старух до октябрят
На Луну все полетят!»
Средь толпы заметен Рой.
Он гуляет здесь с женой.

Волю всю собрав в кулак,
Через силу, кое-как,
Рой с судьбой своей смирился,
Даже с Машей, вроде, сжился.
Хоть и вынужденный брак,
Но не нужен здесь бардак, —
Ведь в победе над Москвой
Способ годен  был любой.

В образ Рой вживался крепко:
По гражданке носил кепку.
Семечки привык  щелк;ть,
 На гармошке стал играть.
Ведь для дела — неспроста
Забивать он стал козла.
И чернилкою , порой,
Шлифовался сам с собой.

На карьеру сделал ставку –
И в быту держи, брат, планку:
Раз, придя домой в обед,
Захотел поесть котлет.
Попросил об этом Машу,
Но в ответ: «Поешь ты кашу!
Я с утра учу куплеты,
А ему «подай котлеты»!

Вся устала до предела,
И не разу не присела!
Пообедай ты без мяса.»
«Ах ты, толстая зараза!
Из рабочих я кровей!
Ты перечить мне не смей!»
«Раз, два, три!» - неслось из зала –
Это Маша приседала.

Рой все жертвует собой,
Для Америки — герой:
Так по жизни изголяться
И не разу не сорваться!
Всё, «покуривая» трубку,
Повторяет Даллес в шутку:
«До Генштаба добредем
Мы естественным путем!»

Ну а в Туле пролегает
Роев путь, где восседает
В доме быта, в мастерской
Друг его. Всегда бухой,
Всем известный дядя Миша.
Он сапожник, плохо слышит.
Диковат и нелюдим.
Рой сошелся ближе с ним.

Поначалу заходил,
Сапоги чтоб тот чинил.
Для того, чтоб не сорваться,
Все же надо расслабляться.
С кем тут время проведешь?!
Вдруг по пьянке что сболтнешь!
Здесь же можно разгуляться
И последствий не бояться:

Тот с утра уже косой,
Да к тому же дед глухой.
Скорешилися на пару.
Рой — ответственный за тару.
И общались за столом
Неформальным языком.
Чтобы выхлоп меньше был —
К чесноку дед приучил.

Ослабели холода,
Приближается весна.
Не вернётся время вспять.
Но не будем обгонять
Ход событий наперёд.
Неизвестно, что нас ждёт
За ближайшим поворотом
Вместе с мировым оплотом.

Что касается оплота,
То вовсю идет работа
С построеньем коммунизма.
У вождя была харизма
Всем этапам срок давать,
Буржуинам доказать:
Мы построим в двадцать лет
Коммунизм. И весь ответ.

А народ уже смекнул,
Что Хрущев слегка загнул.
И подыгрывал, судача:
« Как же строить-то без харча?!»
Но у Маркса про еду
Не найдешь ты не одну
В « Капитале» даже строчки.
Несущественно. И точка!

На язык-то был остер
Наш Никита, и хитер.
Алладин, что из Багдада
Не стоял с Хрущевым рядом:
В Казахстан зерно везут,
И посеют. А пожнут
И доставят из Канады.
Нет для фокусов преграды!

А природа гоношится,
С маем солнышко резвится,
И вовсю цветет весна!
Кошкам снова не до сна.
Вот и Рой все ходит, ищет,
В обороне брешь, где свищет.
Но добытые секреты
Не дают на все ответы.

Засекречено так сильно,
Что, работая стабильно,
Наш советский инженер,
Заграничным не в пример,
Сам, порою, и не знает,
За столом что он ваяет.
Указали сроки, план —
Пусть и думает Генплан!

Замутят на съездах планы, —
А ты думай, лазь в карманы,
Подставляйся и шпионь,
Контрразведку урезонь.
С КГБ бороться трудно,
И вести себя паскудно
Заставляет красный пресс —
Всех чекистов интерес.

Здесь от Тулы недалече
Есть музей. Сюда на встречи
Опасаясь, ездит Рой.
И следит всё за собой —
Нет ли где за ним хвоста.
А боится неспроста:
Не забыт тот страх и ныне:
И в Марах, и в магазине.

Контактировали в бане
Средь людей, в Ясной Поляне.
Бледнолицым был связной, —
Не забыло геморрой,
Что устроило себе
Руководство в сентябре:
Непривычный кожи цвет
Натворил им много бед.

«Изменить бы место встречи
На другое. Где замечу
Постороннего я первым.
И не  буду таким нервным» -
Размышляет наш герой,
Потерял совсем покой. -
 « С контрразведкою нужна
Филигранная игра.»

Языком своим поганым
Подсыпает соль на раны
И супруга невзначай.
Позвала гостей на чай.
Закусили, танцевали,
И в лото уже сыграли.
По-соседски шло все мило.
Тут, дуреха, учудила: 

В разговоре с тётей Соней,
Закричала исступлённо,
На неё в упор глядя:
«Да  в гробу видала я
Ильича — вождя всех наций!»
Перестали все смеяться,
По домам заторопились,
С особиста глаз вмиг смылись.

От испуга чуть не рухнув,
Потащил ее на кухню:
«Что ты мелешь языком?!
Да ещё, чёрт, и при ком?!»
Тут же взвился весь ужом,
Будто тыркнул кто ножом:
« Не забудь – у нас семья,
Заберут-то и меня!»

Распрямила Маша плечи,
Объяснила свои речи:
«Тетя Соня вспоминала,
Как в девичестве, бывало,
С Ильичем живым видалась.
И ещё кой в чём призналась.
Тем гордится и сейчас,
Свысока глядя на нас.

Но и мы не лыком шиты,
И мгновенья не забыты
Тех великих, светлых дней:
Мы ходили в Мавзолей.
Вот и весь наш разговор.
Ни к чему весь твой укор».
Всю посуду собрала,
И, шатаясь, спать ушла.

Средь соседей – особист.
Хоть и с виду неказист,
Пунктуальный в разговоре,
Как и все в его конторе.
Хоть и выпивши он был,
Словоблудье зацепил:
Из подлобья он глядел,
И прерывисто сопел.

Всполошился Рой всерьёз.
Взял червонцы и понес
Особисту дать взаймы:
Тот всё клянчил со среды.
Постарался убедить,
Парень знал, на что давить.
Пригодится завсегда
Ахиллесова пята!

Вот и ходит наш дружок
Весь взведённый как курок.
Не хотелось бы спалиться,
На контакте завалиться.
И, гуляя по прешпекту ,
Подойдя потом к объекту,
Оборачиваясь всё ж,
Подавлял в коленях дрожь.

Обозначил Рой все риски,
И на каждый сделал списки:
Где опасность, где случайность —
Здесь потребна доскональность.
Велика цена вопроса.
КГБ — это  угроза.
Поразмыслил, засиял -
Шерлок Холмс тут отдыхал.

Рассказал недавно тесть:
Городская баня есть.
А прославилася паром,
И пивнухой, то есть баром.
Все любители парной
В баню прутся всей гурьбой.
Ведь в округе нет другой –
Чтобы с баром и парной.

И не будет подозренья,
В том, что утром в воскресенье
Едет с веником под мышкой,
С чемоданчиком бельишка,
Гражданин помыться в бане.
Кэгэбэшники ведь сами
Посидеть, кряхтя, в парной
Любят в тот же выходной.

Представляете картину:
Повсеместно голых спины.
И в парилку с голым задом
Забегают вместе с тазом.
Замечаем краем глаза:
Голый Рой – он тоже с тазом.
Спрятать негде ничего!
Что смотреть-то на него!

Он в парилке знает толк
Лишь один мужик  с ним мог
Наравне сидеть в парной.
Догадались вы – связной.
 Как парку-то поддадут —
Из парилки все сбегут.
Все глаза парком затмило,
Лишь связной с кусочком мыла.

Где хранятся свёртки, пачки?
Интересная задачка.
Метод скрытный, гениальный,
Потому что он -  ректальный.
Весь обмен проходит быстро.
Что немаловажно — чисто.
Раз один прошло без мыла —
Неприятно очень было.

На стрельбе, ночных вожденьях,
И на смотра построеньях,
Батальон всегда в почете –
Командир - то  весь в работе!
Академия – вот пропуск.
И к секретам быстрый допуск.
Поступить бы – вот задача
И разведчика удача.

Все вертелось как по маслу,
Чувство страха поугасло.
Генерал стал намекать,
Что пора давно искать
Зацепиться где в Москве,
Заодно уж и себе.
Два-три года — быстрый срок,
А награда — поплавок .

И уже почти в кармане
Академия. Меж нами,
На другое наплевать —
Поскорей бы должность сдать.
Сохранить союз с «любимой»
И, конечно, с дисциплиной.
Вдруг случись какой «залёт» —
Поступление уйдёт.

Неспроста комбат взбесился,
Перед строем матерился:
В день приказа « старики»
Всем уставам вопреки
Принесли в казарму водку,
Чтоб устроить с нею сходку:
После выхода приказа
Дембелями стали сразу.

Переполнен рот слюной,
Матюки – до проходной.
На плацу разбор полетов –
Скоротечный и жестокий.
Неповадно чтобы было,
И, от мысли лишь тошнило, -
После паузы короткой
Он разбил бутылки с водкой.

У солдат дыханье спёрло,
И сломались сразу свёрла
У рабочих, что с плакатом
Суетились возле штаба.
Побросали работяги
Инструмент весь, свёрла, флаги,
И глазели, рты разинув,
Как продукт любимый сгинул.

Из хозяйства тылового
Укусила ездового
Кобылица за рукав,
И заржала: « Рой непра-а-в!»
У столовой даже псы
Быстро спрятались в кусты.
На секунду замер полк,
Получивши нервный шок.

Возмущаются повсюду:
«Не бывает в свете чуда,
Чтоб советский человек,
За весь прожитый свой век,
Вылил водку как помои.
Не позволят нам устои
Обращаться с водкой грубо!
Не советский он, паскуда!»

Тот и сам перепугался:
Вмиг дошло - перестарался.
Подозренье ни с чего
Пало камнем на него.
Рой надеялся — проскочит.
Ведь без денег не захочет
Оставаться особист.
Журавлиный был то  свист.

А для песни время нужно.
Телефон звенит натужно:
Попросил сосед зайти.
Захотел вернуть долги.
В отношениях друзей
Средь другого что главней?!
Чтобы в дружбе не пропало
Бескорыстное начало.

Услыхав высокий слог,
Успокоился как мог.
Но чутьё, шестое чувство, -
Есть разведчика искусство.
Страховаться, шифроваться,
И, в конце, живым остаться,
Выполнять свою задачу –
Это подвиг, не иначе.

Вот поэтому и Роя
Называем мы героем.
Но герой он не для нас.
Всё ж разведчик – высший класс!
К особисту шёл с опаской.
Но поверил всё же сказкам,
Что сосед ему напел –
Отказаться не посмел.

Но пошел не напрямую,
Вероятность всё же чуя
Осложнений, сам которым
Основание устроил.
Спрятавшись за куст сирени,
Усмотрел у штаба тени:
«Первый — точно особист,
А второй-то кто?! Гэбист!»

Потекла у Роя крыша:
Ведь гэбэшник — дядя Миша!
Метрах в ста, уже за садом
Воронок стоит с нарядом.
Дело ясное – провал!
Вмиг из сада убежал.
Где же Рой!? В помине нет
Затерялся его след…

Быстро смывшись со всех мест,
Он воздвигнул себе крест
На карьере как агента,
Самого эксперимента,
Что вело всё ЦРУ
По внедрению в Москву.
Облажался весь наш Рой.
Он для Штатов — не герой…

     Глава пятая

От Москвы до Патомака,
Как побитая собака,
Озираясь по углам,
Крался Рой, скрывая срам.
Он предстал пред шефом грозным.
О раскаянии позднем
Он бессвязно бормотал,
Мол, в Генштаб-то не попал!

«Не в порядке с организмом.
В битве с клятым коммунизмом
Всей полжизни полегло!
Язви в душу ты его!
На алтарь легли свободы
Лучшей жизни моей годы.
Это правда, а не лесть.
Я прошу сие учесть!»

Нервно Даллес улыбался,
Быть спокойным всё старался:
«Черт! С Кочинос  прогорел,
И агента проглядел.
Рой-то сильно изменился!
В чём-то даже опустился.
Неприятно лицезреть.
Где он будет нужен впредь?!

Матерится, как сапожник,
Прячет взгляд словно заложник.
Провонял весь чесноком,
Неприятный скользкий ком.
Весь в тревоге постоянно,
Чешет ухо регулярно,
И все трогает бока».
Вслух сказал: «Иди, пока»!

«Матерь божья! Пронесло!
В чем-то в жизни повезло!
В ЦРУ остался в штате!
Хватит русских пусть Кондратий!
Это надобно отметить.
Всех врагов, прошу заметить,
Уже больше не боюсь.
И того, что я сопьюсь»!

Зашумели тут Багамы.
Во все штаты телеграммы
Полетели вмиг от Роя:
«Я гуляю на просторе,
Приезжайте! Отдохнем!
Русской водочки попьем»!
Он веселья генератор,
И гудит, как трансформатор…

Как обычно поутру,
В штаб-квартире ЦРУ
Донесенья со всех стран.
Есть депеша из Багам:
«Ваш сотрудник, мистер Босс,
Ряд отелей вдрызг разнес.
Находясь в угаре пьяном,
Он пронесся ураганом

По Фрипорту , словно танк.
Добрался, в итоге, в банк.
Здесь успел всех удивить:
Захотел он уплатить
Взносы партии чужой.
С его слов, так дорогой,
Всенародной и любимой,
С ленинско-марксистской силой.

Успокоился тогда,
Когда выложил сполна
Приготовленную сумму.
Приобнял кассира тумбу,
Коммунистов гимн запел,
Тут же пьяный захрапел.
Просим с Роем разобраться,
И, конечно, рассчитаться».

Рой проснулся очень поздно.
На него глядели грозно
Здоровенные в халатах
Санитары у палаты.
«Дайте мне попить водицы!
Почему лежу в больнице?!
Неужели средь клиентов
Не бывает инцидентов?

Перебрали парни лишку.
Уловите, сэры, фишку:
Негатив же надо слить?!
Не в больницу же тащить?!»
Видно старший (был в фуражке),
Развязав узлы рубашки
И крепления ремней,
Отвечает: «Алкашей

Урезонить как-то можно,
А тебя, брат, невозможно.
Кучу баров развалил.
Коммунизм ты всё хвалил».
Удивился сильно Рой,
И об стенку головой
Полчаса стучал исправно
Под присмотром санитаров.

«Помоги же, боже правый!
Залечить мои все раны!
Обрести в душе покой,
Снова стать самим собой, -
Заработал я, наверно,
Многолетней службой верной».
Снизошла ли благодать? –
Постараемся понять.

А из «Лэнгли» рёв звериный
Из гортани исполина
Децибелом Роя кроит,
Прочитав, что сколько стоит.
Рассчитался, правда, быстро,
Чтоб в конторе было чисто.
Но вопрос закрыл непросто –
Прилетал тайком на остров. 
 
Вновь депеша из Багам.
В телеграмме (стыд и срам)
Снова жалоба на Роя.
Нету Даллесу покоя.
Полицейсий чин Фрипотра
Доложил: « На рейде порта
Сухогруз стоял из Чада.
Загрузили всем, чем надо.

Без лебёдок и без крана
Загружали утром рано
Всей командой лишь продукты:
Молоко и мясо, фрукты.
И входили в штат команды
Уроженцы из Уганды.
А из белых по утру
Находились на борту

Капитан, помощник, боцман,
Кок, радист и местный лоцман.
Закруглялась вся погрузка –
Вдруг буза на трапе узком:
Перепалка, мат, шлепки,
И за борт летят мешки.
Разбирались мы в участке.
Но, келейно, без огласки.

Ваш сотрудник, сильно пьяный,
Защищая негров рьяно
От нападок белой расы,
Искупал совсем напрасно
Капитана и радиста:
Мы нашли их в море чистом.
Местный лоцман, боцман, кок –
Те спасались, кто как мог.

Лишь помощник сам, один,
Сухогруз и догрузил.
В инцидент пришлось вмешаться,
Ведь похуже могло статься:
Отбиваясь как на ринге,
Звал на помощь брата Кинга*
Пьяный Рой; и с красным флагом
Пел по-русски про Варяга*.

И важнее что всего –
Убеждения его
С демократией не схожи.
Коммунистом стал, похоже.
Щедрость Вашу в прошлый раз
Вспоминаю я сейчас.
Говорю как своему –
Инцидент сей я замну».

Вновь очнулся Рой в рубашке
При уколах и монашке.
Санитары, доктор рядом,
И сияет звездопадом
Заключительным аккордом
Подрехтованная морда.
И об стенку снова Рой
Долго бился головой…
 
Восстанавливайся тихо,
Не ищи себе ты лиха!
Проходило бы всё так,
Не вмешайся тут пустяк:
Из Союза прилетел
Чуть живой, но все же цел
Тот связной, знакомый тульский,
По повадкам тоже русский.

На Багамы, на курорт,
Отдохнуть он во Фрипорт
Самолётом прилетел.
Посетить он захотел
Сад ручьев, и Лукайяны ,
И фламинго караваны
Южный танец посмотреть,
Красотой себя согреть.

Повстречав в отеле Роя,
Потащил его с собою.
Но не в сад, а встрече радый –
В ресторан, где шум эстрады
Щекотал воспоминанья
Многолетнего изгнанья.
Разогрелись очень быстро –
Поднялся дым коромыслом.

Вспоминали запах бани,
И про то, как доставали
Под прикрытьем жарким пара
Все шифровки, гонорары.
Опрокинув по шестой,
Умилялись как в парной
Все распаренные, в мыле
Демократии служили.

И чем больше было т;стов –
Становился выше ростом
Неуёмный наш герой.
Заодно с ним и связной.
Я надеюсь, что дошло,
Прилетел на остров кто
Погасить пожар той встречи.
Задушевной, я замечу.

Прилетел, конечно, он –
Самый главный их шпион.
Рассчитался за ущерб
И поруганный свой герб.
Изложил я сцену вкратце.
Ну а где же вам смеяться?!
Не пропали чтоб чернила,
Напишу я все как было:

Не прошла бесследно встреча:
Персонал был покалечен,
Барабаны и гитары
Вместе с трубами – в подвале,
Переломанные ножки
И разбитых стёкол крошки.
Вновь депеша в штаб – квартиру
В приложенье тому пиру :

«Мы молчали и терпели,
Когда строем песню пели
Про солдатскую шинель.
Разобрал их всё же хмель.
Кто не пел, а лишь мычал –
Враз по фэйсу получал.
Заставляли петь по-русски,
А шагали все по-прусски.

Распилили на дрова
Чтоб хватило им сполна
Кучу пальм для бани с паром.
Но пропали пальмы даром –
В прейскуранте бани нету.
У других, возможно, где-то!
Мы надеялись – уснут,
Иль искать куда уйдут.

Посему мы промолчали,
Чтобы не было печали.
Но ушёл искать один –
Незнакомый нам блондин.
А другой решил остаться,
Сразу начал возмущаться.
На беду остался Рой.
Навязал нам новый бой:

«Прейскурант у вас дерьмо!
Есть спасение одно:
Избежали чтоб вы дыбы –
Принесите красной рыбы.
Из советских чтоб морей,
Что-то вроде пескарей.
Разыщите где хотите.
Не найдёте – не взыщите!»

Тут бармены, повара,
Все гурьбой, как детвора
Разбежались по Фрипорту:
По отелям, к судна борту
С описаньем красной рыбы.
Мол, продать бы не смогли бы,
Только красной, с головой.
По цене так по любой.

Подносили Рою рыбу.
Плёлся каждый как на дыбу.
С выражением улыбки,
Но с подносом красной рыбки.
Посбивали все сандали,
Но, проклятую, достали.
И чего не предлагали,
Только чтоб от нас отстали!

Контрабандой, всё нарушив,
Принесли кету, горбушу.
И лосося из Камчатки
Принесли в сосновой кадке.
Здесь и Каспия дары:
С нижней Волги осетры.
«Выбирай любую, ешь.
Но гардины, гад, не режь»!

Бедолагам поварам
И барменам по горбам
Доставалось этой рыбой,
Матюками всей покрытой.
Это Рой шумит: «Не то»!
Все хвосты летят в ведро!
Разошелся не на шутку,
Хоть заткнулся б на минутку.
 
Не вернись блондин обратно,
Возросли бы многократно
И масштабы разрушенья,
Синяки на наших шеях.
А платить за Роя тоже
Вам пришлось бы подороже.
Незнакомец, поняв сразу,
Изложил нам суть заказа:

«Эту рыбу Рой не ест.
С глаз долой деликатес!
Во всем городе громадном
Кильку в соусе томатном
Разыщите побыстрей.
А не то вас в упырей
Превратит дружок мой спьяну.
Защищать я вас не стану»!

У посольских спозаранку
Обменяли кильку в банках
На серебряный браслет.
В магазинах её нет.
Извините, Босс, короче,
Защищаться нету мочи.
Не клиент это. Абсурд.
Подаем мы дело в суд».

Повторяется всё снова:
Санитары и уколы.
Врач-нарколог из больницы,
Где тусуют эти лица,
Всё услышав, погрустив,
Чётко пишет: рецидив.
Запечатав весь отчет,
В штаб-квартиру всё он шлет.

Ну а в «Лэнгли», как везде ,
Не бывать здесь новизне,
Открестились вмиг от Роя,
Потому что при их строе
Покрывать дебош и пьянство
Неудобно для начальства.
Но признаюсь (врать негоже) –
И при нашем строе тоже.

Сохранили пенсион.
Но частично. Всё же он
Инвалидность приобрёл
Когда бой незримый вёл
В окруженьи вражьих сил
И пощады не просил.
Гармонично в образ вжился,
Но в итоге, всё же – спился.

Не закон – судьба что дышло:
Как ни думай – вон как вышло.
Завершился путь в разведке.
И, хотя живёшь не в клетке,
И вдыхаешь вкус свободы, -
Ни на что уже не годен.
Растоптали очень быстро,
Ведь свои же – не чекисты!

По судьбе подход не новый,
И для нас давно знакомый.
Коль востребован ты  где:
На работе ль, на войне, —
То по шерсти будут гладить,
От задач чтоб не отвадить.
Изработался, мой друг,
Попадёшь в порочный круг:

Вмиг забытый и заброшен,
Отношеньем огорошен.
И не нужен никому,
Разве только самому.
Ну, а если оступился,
Ещё с водкой породнился, —
И руки не подадут,
Стороною обойдут.

И обиднее вдвойне
Побывавшим на войне:
Повсеместно здесь веселье.
В утешенье — лишь похмелье.
Никому здесь нету дела —
Что в душе твоей засело.
Прогораешь как фантом.
Теперь знаем — есть  синдром.

Характерно, что вначале
Про синдром у них узнали.
Перебрался он и к нам нам:
То Афган или Вьетнам
Добирают всё плоды
Отголосков от войны.
Откровения не новы
И до боли всем знакомы.

Да, совсем чуть не забыл:
Вот поэтому чудил,
Хулиганил Рой несчастный,
И ходил как день ненастный.
Не судите его строго,
Не ругайте однобоко.
Не хватало лишь вниманья,
А для этого — желанья.

Как-то дальше надо жить.
Попытался Рой открыть
Детективное агентство
На оставшиеся средства.
Детективом был он сам,
И следил по просьбам дам
За неверными мужьями,
Изучая их часами.

Составлял для дам ответ,
Мол, честнее мужа нет.
А в течение недели,
Он с мужьями по барделям
Пропивая, женщин баксы,
Повышал размеры таксы.
На подлоге прогорел,
И остался не у дел.

Оббивал пороги долго,
Получалось всё без толку:
Не востребован пока
Крепкий запах чеснока,
И разбухший красный нос.
Есть еще один вопрос.
По культуре он общенья.
Ведь для дам — одно смущенье.

Нахлебавшись всех мытарств,
Наглотавшийся лекарств,
Отыскал себе работу.
Он на рынке был в субботу.
Средь мясных рядов прошел —
Там работу и нашел:
В шесть секунд коровы тушу
Раскроил за милу душу.

Тесаком владеть научен,
Продаёт он мяса кучу.
Порубил. И сам же взвесит,
В разговоре куролесит
С покупателем, шутя.
Оборот день ото дня
Повышаясь, вверх стремится.
Покупатель уж толпится.

Рой доволен, Мастер — тоже.
И размер уже умножен
Той зарплаты, что в начале
Понедельно обещали.
На беду второе «Я»
Укусило как змея.
Он забылся, что не в Туле.
Вот его и отпихнули:

Он мясник, и каждый знает,
Что в России означает
Топором мясным махать:
Значит можно получать
Барыши от недовеса.
Это признаки прогресса
Пролетарского труда.
Как у Маркса, господа!

Поделился с боссом Рой
Барышом. Вдруг головой
Распахнул наружу дверь.
Безработный он теперь.
И куда ему податься?!
Можно плакать иль смеяться.
Не понять им русских духа,
Для души у них нет слуха!

Размышляя о свободе,
О живущем в ней народе,
Не мешало бы понять:
Хорошо существовать
Без работы там нельзя.
И поэтому, друзья,
Без работы сложно жить,
Местом надо дорожить.

И держался Рой за место.
Он с хозяином всё честно
В пополаме  разделил,
По-советски поступил.
Говоря концептуально,
Поступил-то аморально
Со своим рабочим мастер.
По натуре, видно, ганстер.

Характерною чертой
Отличается наш строй:
Пока силы не иссякли –
Наступаем мы на грабли
Повсеместно, с каждым разом.
Самолично и все сразу.
Вот когда  дров наломаем –
Лишь тогда тропу меняем.
Не хочу вас  утомлять,
Расскажу лишь как опять
Экс-агенту не везет —
Из него советским прет.
Рассудите дальше сами,
Пробежав вдоль строк глазами,
Удалил ли из себя
Рой чужое ему «Я»?!

…И опять Рой без работы.
Но кругом лишь идиоты;
Закрывают дверь пред ним:
«Алкаша мы не хотим!»
Здесь помог лишь Смита блат:
Добрался в Сосновый штат .
Там на верфи курсах, в Бате
Учит сварку Рой в халате.

Подучиться?! – Нет вопросов.
Средь алясских эскимосов –
Одногрупников в учёбе
Был в заслуженном почёте.
Выделялся среди них
Как большой любитель книг.
По теории подкован,
Больше всех был образован.

Остаётся лишь пустяк:
Не пустить листы на брак
При контрольной сварке в доке.
И считай – ты на работе!
Под гипнозом восхваленья,
И, плюя на наставленья,
Получив три электрода,
Приступил он к сварке сходу.

Но на грабли наступил
Нам известный гражданин:
Нанеся разметку точно,
Заварил листы досрочно.
Отряхнув с халата пепел,
Контролёрам вскользь заметил:
«Сэкономил электрод.
Что до качества – сойдёт!»

Непонятное смущенье,
Злости взрыв и возмущенье —
Это всё моментом, сразу,
Чей-то волей, по приказу
Поразили Рою сердце,
Как убийцы тока - герцы.
Это факт, а не скандал —
В судоверфь он не попал.

Не сойдёт! Ну сколько можно
Руководствоваться прошлым?!
Может Рою кто-то мстит,
И по-тихому вредит?
Неужели лик фортуны
И спокойной жизни струны
Мимо Роя проплывут?!
Где же, господи, твой суд?!

Вот вопросы без ответа.
Подошла к концу беседа
О судьбе и жизни Роя.
Очень жалко — я не скрою.
Но пора нам возвращаться
В зал Сената, где клубятся,
Разгораются дебаты,
Рвутся в бой все, как солдаты.

     Глава шестая

Продолжаем, господа!
Посмотрели мы куда
Завела судьба героя.
Хлебанул он в жизни горя!
Несмотря на то, что враг,
А в душе что-то не так.
Как в обнимку: жалость, смех;
Вперемешку, как на грех!

Вспоминаем, что сказал
Президента первый зам:
Предложил он экс-агенту
В обсуждении момента
Консультировать Сенат,
Не случился чтоб разлад
По вопросам нападенья
С указаньем дня вторженья.

Тут сенатор из Кентукки,
Взявший быстро себя в руки,
Приподнявшись, предложил:
«Нападем мы со всех сил
В понедельник. Что гадать?
Постараемся загнать
За Урал Ивана мы.
Нападём – и нет страны!»

Все согласно закивали,
Кто постарше — зазевали:
«Предложенье голосуем,
В чашках кофе посмакуем».
Рой поднялся угловато,
Отвечает виновато:
«Понедельник не подходит —
Всю кампанию угробит.

По решению врага
Понедельники всегда —
Дни работы командиров:
И на флоте, в капонирах,
И в казармах, блин, — везде.
Подготовлены к войне
Генералы и солдаты,
Все их пушки и гранаты.

В понедельник командир -
Отвечающий за мир.
Он ответственный всегда.
В этот день — как никогда.
В понедельник нападём —
Как страна мы пропадём:
Все войска свои загубим,
И в плену у русских будем!»

Убедительно сказал:
Попритих, как-будто, зал.
Представитель из Айовы,
Горделиво держит слово:
«С понедельником всё ясно:
В этот день судьба за красных.
Мы во вторник нападем,
До Москвы, шутя, дойдем!»

Закивали сэры, дамы,
Словно все гиппопотамы:
«Утверждаем вторник, точно!
В Белый дом решенье срочно!
Только Джонсон не для позы
Всем напомнил про угрозы,
Что таит Советов строй.
Выступает снова Рой:

«Отметайте вторник сразу,
Как опасную заразу.
Заявляю не шутя:
Нет в недели хуже дня
Для похода на Москву.
Потому лишь говорю,
Что у них проходит строго
В этот день политучёба.

И ведется повсеместно,
Даже если нету места:
В эшелонах, в ПДД ,
И на маршах, на корме.
В караулах и на вахтах,
И на ядерных, блин, шахтах!
Средь больных, у них в палате,
С осужденными в дисбате !

Коммунизмом просвещают,
И, конечно, оснащают
Нелюбовью к капиталу.
Воздают и долг, и славу
Одному творцу чудес —
Лишь одной КПСС.
Изучают все плакаты,
Наизусть, словно фанаты.

Нападать в сей день не нужно,
Потому что без оружья
Поломают нам все кости.
Несомненно, больше злости
Придаёт политучёба.
Наблюдать за ними в оба
Мы по вторникам должны
Постоянно, без войны.

Демократии умы,
Не сносить вам головы,
Коль во вторник нападете.
Всю страну, блин,  обречете
На позор от пораженья.
И не будет вам прощенья
От грядущих поколений.
Я уверен, без сомнений!»

Тут Сенат закопошился:
Кто-то, ойкнув, зажурился.
Мистер Харт (он из Небраски)
Заявляет: «Это сказки!
Принимаем объясненья,
Коль имеются сомненья.
Нападаем в среду мы,
И не дурим головы!»

Рой поднялся чинно сразу,
Не по Джонсона приказу:
«Нападать решили в среду?!
Только утром, иль к обеду?!
Или к вечеру, друзья?!
Нападать в сей день нельзя!
Натворим себе беды,
Коль начнём мы со среды!

Супостат силён по средам:
От подъёма до обеда,
От обеда до отбоя
Тренируется для боя.
В ОЗК*, в противогазе,
Как обкуренный в экстазе.
Чтоб наш ядерный удар
Не принёс победы дар.

И от химии отбиться,
Всем здоровым сохраниться,
И ответить от души
Помогают тренажи.
Их я сам тому учил,
Тренажи всё проводил.
Вы по полной огребёте,
Коли в среду нападёте!»

В заседаньи полный штиль –
Посдавали на утиль
Все сенаторы свой гонор,
И апломб, и бычий норов.
Непростой вопрос, однако,-
Обозначить день атаки.
Настоящий вот конфуз –
Нападать-то на Союз!

Поменялось отношенье
К экс - агенту. И решенье
Со среды начать войну,
На себя взвалить вину
За возможные потери,
Как-то все не захотели.
И на Джонсона без ссоры
Устремили свои взоры.

Джонсон встал и двинул кресло:
Не хватает ему места.
Деловито произнес:
(В интонации  вопрос)
«Нам понятно, без сомненья, —
По среде есть возраженья.
Мы зачеркиваем строчку.
На среде мы ставим точку!

Не беда! Четверг назначим —
Наступленье обозначим.
Президент лишь утвердит,
А солдат наш победит!
И исчезнет с карты мира
Краснозвездная горилла.
С коммунизмом завершим,
Делать будем, что хотим»!

Но в момент, как речь держал,
Беспрерывно наблюдал
С беспокойством на лице,
Признавая в храбреце
Оппонента рассуждений,
И сенаторских решений.
Но, ни разу не солгав,
Понимал, что Рой был прав.

Консультант в момент поднялся,
В выраженьях не стеснялся.
Объяснил, как только мог:
Наступленье на Восток
Начинать в четверг опасно.
Говорил об этом страстно,
И душою не кривил.
За минуту убедил:

«Коль в четверг вы соберетесь —
Ничего, блин, не добьетесь.
Нападать в четверг преступно
Проиграетесь вы крупно:
Авиацию, войска —
Перемнут до колоска.
И Америки весь флот
К праотцам вслед уплывёт.

Что касается ракет
(Их боится целый свет),
И они вам не помогут -
Долететь они не смогут.
Ведь у русских тут и там,
По войскам по четвергам
День учёбы не простой —
Подготовки боевой!

На бумаге, блин, рисуют,
Будто каждый день рискуют,
Изучая наставленья,
И оружья примеменье.
Тренируют всех бойцов
По напутствию отцов.
Утверждаю не со зла –
Показуха там одна.

Если прямо мне сказать,
(Вот ей-ей, ядрена мать!)
В русской армии самой
Занимаются фигней:
Непонятные наряды,
Выгружают, блин, снаряды.
По приказу хозработы
От подъема до субботы.

Бог свидетель  я не вру -
Красят листья и траву.
Прикрепляют всюду бирки,
А в казармах — вечно стирки.
Есть в неделе один день,
Когда п;боку вся хрень.
И в пустыне, и  в тайге,
Все готовятся к войне.

Четвергом денек зовется.
Нападайте, коль неймется.
Повторяюсь без поправок:
Краснозвёздным лишь в подарок
Увидать в четверг вас в поле.
Обретёте жизнь в неволе!», —
Подытожил четко Рой.
Загудел зал меж собой.

Заскрипели спинки кресел,
И, сенаторы всё взвесив,
Попросились на обед.
Сразу быстро в туалет
Устремилися толпой,
Гомоня между собой.
Там всё легче обсудить,
С естеством переварить.

А во время перерыва
Все сенаторы учтиво
Расступались, улыбаясь,
И, себя в душе стесняясь
За начало заседанья,
В подтверждении признанья
Пожимали руку Рою
С непокрытой головою.

Вместе с тем его ругали,
И Советы проклинали
За потерянное время
И ответственности бремя,
Что таит в себе вопрос.
Результатов не принёс
Неприятный разговор.
Затянулся этот спор…

Отобедавши на славу,
Линдон Джонсон, как по праву,
Заседанье продолжает
И вальяжно заявляет:
«Повторяться мы не будем,
И практично всё рассудим.
Небольшая разница –
Нападаем в пятницу.
 
Понимаю, господа,
Что домой нам всем пора.
Из рабочих дней недели
Только к пятнице созрели
Предпосылки для атаки.
Победим мы в этой драке
Коли в пятницу начнём,
Дня за два Москву займём.

Обращаясь в зал к Сенату,
Всё украдкой, воровато,
Он поглядывал на Роя,
Опосредованно споря
С оппонентом наперёд, -
Вдруг опять не подойдёт
Чем-то пятница опять.
Как тут можно угадать?!

И как в воду он глядел,
Оппонент был резок, смел:
«Побыстрей домой?! В бунгало?!
Как же это всё достало!
Вы торопитесь куда?
На тот свет, что ль, господа?!
Назначайте, ё-моё!
Это дело не моё!

Но по пятницам всегда
Как по вторникам с утра
Два часа политзанятий
По частям в советской рати.
Повторять опять все снова —
В том не вижу я прикола.
Не советую я вам
Этот день по всем статьям!»

Вмиг Сенат внезапно взвился:
Кто на кресло взгромоздился,
Кто под стол или в проход
Соскользнул наоборот.
Кто кричит, руками машет.
Кого душит нервный кашель.
Первый зам призвал к порядку ,
Запустив в толпу тетрадку:

«Что орете как сирены?!
Отпахать бы вам две смены
На заводе, у станка!
Не орали бы тогда!
Заявляю вам открыто:
Не забудьте: вы – элита
Политической породы
Всей Америки народа ».

Многим стало стыдно-стыдно,
Тем не менее, обидно.
Все про пятницу забыли,
И про то, что учудили.
Джонсон тверд и непреклонен,
Весь Сенат им успокоен.
Как прекрасен он в работе:
«Переходим мы к субботе!

Президент же должен знать
День, в который нападать!
Остается лишь суббота.
Может, будет против кто-то?!

Я уверен, мистер Рой,
Что в субботу двинем в бой.
С нами бог, и с нами сила,
Победим врага красиво!
Коммунизм так содрогнется,
Что соплями весь утрется!
Ожидает нас удача!»
Рой в ответ: «Вот незадача!

С вами ёкнуться, блин, можно!
Я не грубо. Осторожно.
От мечтаний отвлекитесь,
И услышать потрудитесь
Что таит в себе суббота.
Отпадет у вас охота
Нападать в субботний день.
С ним такая дребедень:

День технический в субботу
Технарю или пилоту.
В Сухопутье — так везде,
На подлодке, корабле.
Где паркуются машины
Чинят всё: движки и шины.
Заряжают (вдруг потери)
Силой тока батареи.

Пыль стоит, блин, коромыслом,
Все обслуживается быстро:
Связи станции, помех,
Пункты командиров всех,
Комплексы ракет могучих, —
Вот оттуда пыли тучи.
И из парков не уйдут,
Пока все не заведут.

Вы решили им поддать,
Блин, в субботу нападать.
Пропадёте вы в два счёта,
Нападёте, коль, в субботу!»

Лишь махнул рукой ведущий,
И заткнул руками уши.
Откровеньем прозвучало
В тишине гнетущей зала
Обращение к Сенату,
Перемешанное с матом,
Лично вице-президентом
В соответствии с моментом:

« Остается, без сомненья,
Только, блин,  лишь воскресенье!
В сокрушительном мече —
Воскресенье будет «Ч»!
Вариантов больше нет,
Затянулся наш совет.
Голосуем: кто же «За»?!
«Да разуйте же глаза!!!», —

Взвился пулей с места Рой, —
«Не спешите, сэры! Стой!
В Красной Армии советской
В воскресенье — ровно в детской:
Словно в танце там с солдатом
Офицер гуляет рядом.
Сплошь ответственные лица.
Выходной им и не снится!

Посчитайте, п;хрен лень:
Ведь поменьше в будний день
Офицерского состава в ПДД.
 Это подстава —
В воскресенье нападать,
Бляха муха, так сказать!
Аргумент свой докажу —
Календарь вам покажу.

Гитлер, блин, напал когда?!
В воскресение, с утра
На империю Советов.
Ёптить, знают все об этом.
Как он кончил?! Всем понятно?!
Рассуждайте адекватно!
Ну а Пауэрс погорел
В день какой?! Недолетел.

Без меня вам кто озвучит,
Что история нас учит
С воскресеньем не дурить,
И с войной повременить.
Отдыхайте в день такой!
Воскресенье - выходной»!
Рой закончил, важно сел.
Джонсон мокрый весь сидел.

После Роя веских слов,
Что Союз всегда готов
Отразить врага напасти,
Разгромить его все части;
Подготовлен к битве впрок,
Несмотря на день и срок, —
Зал накрыло тишиной,
Нездоровой – гробовой.

Затаились где: бравада
И беспечности отрада?
Отрицание сомнений,
Лобызанье личных мнений?
Испарились разом, вместе.
Но Сенат-то весь, на месте!
В Белом доме с нетерпеньем
Ждут ответа с приложеньем.

И не просто ждут отписки —
А решенья ждут. Но риски
Столь масштабны, дифферентны,
Истинно беспрецедентны.
Так который день наметить?!
Президенту что ответить?!
«Мистер Рой, нам помогите!
Что нам делать расскажите!»

Не у каждого из нас
Наступает звездный час.
Но случился он у Роя
И у долларового строя.
Экс-разведчик, неудачник,
Гранд-багамовский проказник
Превратился для Сената
В политмудрого магната.

Конгрессмены, не мигая,
Рот без жвачки оставляя,
Взор, вниманье устремили,
На того, кого хулили,
Презирали поначалу.
Тем не менее, к причалу
Подзатопленный их плот
Рой уверенно ведет:

«Убедились вы, друзья,
Что войной свалить нельзя
СССР, как ни крути.
Есть другие, блин, пути.
Не согнуть советских силой.
Обернется лишь могилой
Забиякам их затея.
Пострадает первой шея.

Но страну социализма,
Как форпоста коммунизма,
Развалить, и впрямь, должны.
Только с тыльной стороны.
Нападенье объявите,
Но не прите, не спешите.
На призывах к отраженью
Проиграют без сраженья.

По их внутренней природе
В руководстве, и в народе
Перед действием начала
Выпускают много пара.
И вся сила в пар уходит,
А до дела не доходит.
Эту тонкость не забудьте —
Похитрей вы русских будьте».

Взрыв оваций, крики «Браво!»
Внутри круга  зазвучало.
Джонсон плакал, руку жал,
С облегчением сказал:
«По заслугам воздадим,
И за всё благодарим!
Вы свободны, честь имею,
И задерживать не смею».

А на ухо прошептал:
«Я команду в кассу дал».
Поклонился чинно Рой
И закрыл дверь за собой…

        * * *
Завершился наш рассказ.
Вновь прости, читатель, нас.
Попрощаемся с героем —
С бесфамильным, просто Роем.
И дальнейший его путь
Нам неведом. Где-нибудь,
Может быть, и повстречаем.
Коль увидим и узнаем.

       Эпилог

Обобщения за вами,
Аргументы лишь у вас:
Стенограмму прочитали,
Интеллект есть про запас.
Породил Сенат решенье,
Белый дом все изучил.
Отогнал, Джон, все сомненья —
И мудрее поступил.

Заключил он мировую
С Красной Армии страной,
Но и в яму долговую
Подгонял Союз с семьей.
Неизменно этот вектор
Во главе угла стоит,
И Америки он верно
Интересы зорко бдит.

Кумачевые знамена
Ещё долгих тридцать лет
Развивались над колонной,
Что искала счастья след.
То петлял, то возвращался,
Прерывался даже след.
Миражом все притворялся —
Не прижился красный цвет.

Получилось как пророчил
В Капитолии давно
Рой. Триумф он лишь отсрочил.
Это грустно иль смешно!?
Ты участник в этом споре,
Не ответчик, не истец.
Луч энергии в просторе.
А с поэмой всё -

       КОНЕЦ.