Первая демонстрация

   Первый учебный год, медленно, но верно, подходил к концу. Приближался месяц май, а с ним и майские праздники, к которым готовилась вся страна, вся наша школа а, вместе с ними и наш класс.
   Количество лещей, оплеух и обещаний пустить красную юшку резко увеличилось. Порой обещания воплощались в жизнь и тогда несчастные дежурные по классу стирали с доски не только мел, но и кровь.
   Полина Калиновна рассказала нам об истории Первого мая и начала готовить нас к демонстрации - выстраивала класс коробочкой и учила маршировать в ногу.
   Получалось не очень. Всё время кто-то не попадал, сбивался, за ним сбивались другие и, как ни старалась несчастная учительница, как не махала указкой, отоваривая её учеников по плечам и головам, как ни пускала юшку, разбивая детские носы, ничего путного не выходило.
   В конце концов гарпия смирилась, обозвала нас стадом баранов, выдала наглядную агитацию и, пригрозив, что если и с этой задачей мы не справимся, она нас всех поубивает,  пояснила, что мы должны идти максимально ровно, хоть и не в ногу, да повыше эту самую агитацию поднимать. А если кто, не дай бог, уронит портрет вождя или лозунг - то хоронить будет нечего.
   Моя мама собирала репродукции
и я был знаком с картиной Врубеля  "Демон сидящий" .  Мне почему-то казалось, что демонстрация как-то связана с демонами и, когда Полина Калиновна выдала мне портретик Брежнева, я имел неосторожность попросить другой.
   - Полина Калиновна, а можно мне демона?
   - Какого демона?
   Учительница выглядела озадаченно.
   - Ну, мы же пойдём на ДЕМОН страцию? Значит должны быть демоны. Можно я демона понесу? Он красивый, а этот дядя некрасивый.
   - Что?
   - Ну демон, знаете, картина такая. Красивый дядя, грустный, мускулистый... Можно я его понесу, а не этого хмурого дедушку в пиджаке?
   Дальнейшие события я помню плохо. Очнулся в классе с перебинтованной головой. Разразился жуткий скандал, но дело замяли так как родителям пригрозили расправой чуть ли не за контрреволюционную агитацию.
   К началу демонстрации бинты сняли. Мне, от греха подальше, не дали ничего, ни Брежнева, ни Косыгина, ни даже захудалого шарика.
   Демонстрация, хоть никаких демонов там и не было, кроме уже хорошо мне знакомого дедушки Ленина и членов политбюро, мне понравилась.
   По центральной улице шли нарядно одетые люди, оркестранты дудели в трубы...
   До этого я видел оркестры только на похоронах. Они казались мне неотъемлемой частью именно этого, скорбного мероприятия.
   - Полина Калиновна!
   Учительница напряглась. Щека задёргалась, пальцы правой руки сжались...
   - Кого хоронят, Полина Калиновна?
   - Хоронят?
   Я уже привык к тому, что некоторые мои вопросы  учительнице нуждаются в пояснении. Понял я и то, что лучше такие вопросы не задавать. Это больно.
   Не услышав продолжения, учительница первая моя успокоилась. Пальцы разжались, нервный тик прекратился, щёки порозовели. Оркестранты дружно дудели, мы шли. Первый учебный год подходил к концу.