Песня голубого урки

Люблю тебя, как воблу в магазине
или как маятник у Маньки за стеной.
Ты  стонешь тонко, словно агнец, сыне,
ты больше, чем планета, ты весь мой.

Как сложные неведомые дали,
отбросим мы условностей покров,
иди ко мне, раз там тебе не дали,
усни, забудь пургу кошмарных снов.

Какие несусветные затраты
пришлось тебе по жизни пережить!
Держал в руках ножи и автоматы,
ночами, бедный, прятался во ржи.

Забудь позолоченные поместья.
Теперь они не будут нам нужны,
с тобою, как на зоне, вот он весь я,
пропажи не заметишь: я - мужик.

Нам запретили явное бесстыдство,
но ты же знаешь, как не вечен мир.
Пусть П...н прямо в думе обо..ытся,
он не мужчина, он не мой кумир.

Смотри, как я тебя теперь ласкаю,
детишек нам не надо, ежкин кот,
теперь здесь нет козлов и вертухаев,
давай хоть в зад, а лучше прямо в рот.

Не думай ты о прошлом, о страданьях,
да и не думай ни о чем вообще,
ведь столько там Голландий или Даний,
тюльпанов много там и овощей,

там "Мерседесы" и крутые бабки,
гашиш и кокс и даже "Крокодил",
какие у тебя крутые ляжки!
Иди ко мне, мой ветреный, иди!

Заметано, тебя я не оставлю,
с такою попой мне не страшен ад,
поедем мы как беженцы в Австралию,
а если хочешь - хоть и в Тринидад.

Нам запретили трахаться по жизни,
уехать нам они не запретят.
Какой же ты, мой Аполлон, капризный,
сними трусы, хочу тебя я в зад.

Так вот, теперь, герой, закрыли феню,
проснешься утром - там и от..сешь.
Бди о защите юных поколений,
уйми свою преступную ты дрожь.

Здесь торг, как при распятье, неуместен,
одна стезя - на Запад, славен Бог.
Аминь всем церквам, кирхам, благовестьям...
Далек теперь и Кремль, и твой острог.