Тридцатое февраля

Когда ты встретишь меня опять, ты улыбнешься, как смуглый бог, –
Его кудрявая ипостась, что родом с греческих островов...
Открывший сотню чужих земель, прошедший сотню чужих дорог,
Одну короткую ночь мою оплатишь сотней святых даров.

Когда ты встретишь меня опять, я запою на твоем родном,
Но засекреченном языке,  уже от ветра соленая.
Но не сердись, если буду петь соленый блюз с небольшим трудом,
Поскольку детской души тебе не донесла без урона я.

Когда ты вспомнишь меня на треть, я буду  старше тебя на пять,
А, может, десять веков по сто бесплодных лет одиночества...
Но даже с этой лихой бедой поможет яблоко совладать –
Я припасла молодильный плод, поскольку верю в пророчества.

Когда ты выстроишь этот мост над самой пропастью не во ржи,
Что открывается раз в сто лет и лишь тридцатого февраля,
Когда шагнешь по нему ко мне сквозь полноцветные миражи,
Я тоже сделаю робкий шаг, и поплывет подо мной земля...

И поплывет наша лодочка  – куда-то к августу на закат,
Где небо с морем смыкается, как наши руки усталые...
Нам ни к чему наше прошлое, да и сыграли – один затакт,
А значит выдержат нас двоих ветрила самые малые.

Из цикла "Canticum canticorum"