Я образумлюсь и стану есть лишь варенье...

Я образумлюсь и стану есть лишь варенье -
- С чаем, на чабреце да на мягкой мяте.
Вздыбленной шерстью верить в своё везенье,
Взглядом во Тьму отрицая своё проклятье.

Я стану белой, пушистой как птенчик малый,
Все позабуду былые свои сраженья,
Будто не обо мне говорит на скалах
Ветер, листая страницы моих приключений.

Я стану кроткой, подальше упрячу когти,
Уши прижав и забавно чуть-чуть робея.
Впрочем же, наплевать, как меня зовёте -
- Бастет иль Иштар, Урания или Фрейя.

Будто впервые, ступаешь под эти своды.
Памятью дышат колонны... О Боже мой, Боже...
Бедный ребёнок, боишься? Ну что же ты, что ты...
Мне ведь, признаться, действительно страшно тоже.

Комнаты пахнут бессилием и отвагой,
Выплакан Путь, и это уже немало.
Но, пригубив гордыни и славы влагу,
Помни, как кошкой на ложе твоём дремала.

И не страшись ни гроз, ни людских наветов,
Ни сумасшедших бурь, ни холодных вёсен.
Помни, что скоро закончится то и это,
Лишь от тебя зависит, что будет после.

Комнаты пахнут доверием и клубникой.
Мир за дверьми - не допущен и не оправдан.
Вот я стою. И горчащего базилика
Запах (как прежде!) ещё источает саван.