На куче мусора, что мирно возвышалась...

Близ фонаря, с оттенком маскарада,
лист жилками зелеными сквозит.
У тех ворот - кривая тень Багдада…
                Владимир Набоков



На куче мусора, что мирно возвышалась
вблизи  какой-то  позаброшенной постройки, 
куда однажды завела меня мудреная кривая, 
мой взгляд и не искал, но зацепил случайно
рыжеющее ржавчиной пятно.

Кувшин, кому-то преданно служивший
и после им без жалости отправленный на свалку,
лежал средь мусора и грел на солнце теплом
свой бок пузатый, как ленивый кот.

Своим жестяным ржавым силуэтом,
так искренне похожим на восточный,
мое привлек он сразу любопытство –
да так, что я спешащий шаг замедлил,
чтоб в руки взять его и лучше рассмотреть.

Когда ж с земли кувшин подняв, взглянул на небо
сквозь ржавчиной проеденное дно
предо мной предстал волшебный город древний
из сказки, что читал когда-то, в детстве
и после видел много раз во сне.               

По улице его, по мостовой булыжной,   
бездельник и повеса Аладдин 
бежал, босыми пятками сверкая.

Он впереди ватаги мчался дикой
таких же оборванцев босоногих
и что-то им кричал, и вверх куда-то
свой палец грязный в упоенье направлял. 

Кричал,
а в вышине, я тоже разглядел ее, – летела,   
сверкая радугой и золотым пером,
чудесная, загадочная  птица...

Что было дальше, я уже не видел.

То ли от блеска оперенья золотого,
а может быть, всего лишь, от проделок солнца,
но только на глаза вдруг набежали слезы
и скрыли от меня и мир вокруг, и чудную картинку.   

Когда же я слезу смахнул рукой поспешной,
сквозь дно дырявое уже
лишь крохотный кусочек неба,
смотрел в лицо мне синевы пятном...

Как мне узнать теперь, 
что в городе том дальше приключится?
Все будет так, как в старой доброй сказке или
иначе будет все, совсем все по-другому?..   
Зачем-то ведь спешил за птицею чудесной
с оравой шумною своею Аладдин.

Кого теперь спросить?..

Тогда не слишком я утратой огорчился –
так был уверен – чудо лишь на время скрылось,
немного отдохнет и вновь ко мне вернется – 
мне нужно лишь позвать его… получше.
 
И я, не долго думая,
кувшин к себе прижал покрепче,
и ржавый теплый бок его зовущею ладонью               
усердно стал тереть и чуда ждать возврата.

Но... ничего не вышло из затеи,         
как не старался я.   
Наверно, чудо не приходит дважды – 
зови его ты или не зови. 

Не вышло ничего...
И только из кувшина
паук, встревоженный, на тонкой паутине,
к ногам моим поспешно соскользнул.