Кшиштоф Бачиньски. Ладонь

Ладонь

Всё длится и уходит. Остаётся
вне обморока на плече ладонь,
на гробах и любви– она, и рвётся
под нами– громом ржёт незримый конь.

И что? Уланы на войнушке мы,
или вразнос горящие кометы,
или в конвоях пурпурной травы
как тучи хмуры– комнатные дети?

Не знать коней опричь победно-белых,
или буланых, что копытом бьют и роют,
чем просыпаться в сне своём незрелом
с оскоминою на губах или росою

на лбу изрытом стигмочками звёзд.
или огнём имён забытых гроз–
неведомые три живые трети
заметы сна в на сон забытой смерти.
 
перевод с польского Терджимана Кырымлы
* IW, по-моему, аллюзия к Первой мировой, в общем –к еденному отцами кислому винограду, прим. Перев.


Dlon

To wszystko trwa czy mija. Co zostanie,
gdy nieswiadomi poczujemy dlon
wsparta o rami; nasze, o trumny i kochanie,
a spod nas grzmotem zarzy niewidzialny kon?

I co? czy jak ulani na wojenk; zjaw,
czy jak komety ladom w biegu swiecic?
czy w kawalkadach purpurowych traw
stac sie jak chmurom– dzieci?

O, nie znac koni ponad konie biale:
albo bulane, ktore ziemia niosa,
niz si; tak budzic w snie–  co niedojrzaly,
osiada kIWia(*) na ustach albo rosa

na czole rytym stygmatami gwiazd,
albo plomieniem zapomnianych nazw,
ktore jak znaki grozne sa nieznanym
snu powstawaniem w smierci zapomnianym.

Krzysztof Kamil Baczynski