ГОЙЯ. Суд инквизиции

Беседа Франциско Гойи (Г.) и его помощника Аугустина Эстеве (А.).
                1800г.

Толстый, рыхлый, некрасивый.
Предо мной сидит художник.
И с упрёком, взгляд спесивый.
Беспокойств лишь я виновник.
Старый, но великий мастер.
В грустном созерцаньи свет.
На челе бушуют страсти.
И усталость от сует.
А.
-Что так грустен взгляд суровый.
Дон Франциско, недоволен?
Видишь всё в тонах багровых.
Иль устал, быть может, болен?

...Кресла скрип и треск камина...
Г.
- Был сейчас на аутодАфе.
Произнёс он, скорчив мину.
Олавиде. Гранда. Графа.

А.
- АутодАфе? Чтож такого?
Инквизитор правит бал.
И не то и не такое.
Век дремучий наш знавал.
Г.
- Графа! Гранда! Одичали!
Люди в глупости своей.
Он был мудр, привечали.
При дворе со всей семьёй.
Я знаком с ним, был мне другом.
Я читал его статьи.
Обсуждали тесным кругом.
Ныне всё уж в забытьи.
После пыток, оскудевший.
Дух великий Олавиде.
Телом, статью похудевший.
Покорившийся планиде.
Как мне больно видеть это.
Как мне страшно понимать.
Что великий граф, мыслитель.
Будет век изнемогать.

...Вновь камин трещит пылает.
Мастер кутается в плед.
Видно, что душа стенает.
Слышать, видеть этот бред...

Г.
- Вот что, напишу я сцену.
Инквизиции позорной.
Им я боле знаю цену.
Пусть увидят лик притворный.
А.
- О, Франциско, ты излишен.
В своих помыслах и жертвах.
Навлечёшь беду, зависишь.
От двора ты и от церкви.
Г.
- Да я стар, и я завишу.
От двора и от прислуги.
Но пока я слышу вижу.
Прочь все дьяволовы слуги.
А.
Я ушёл, оставив Гойю.
У камина и холста.
Да, ценою дорогою.
Перед ним тот суд предстал.
Видел он как судят друга.
Мракобесы и лжецы.
Как же вырваться из круга.
Нами правят где жрецы.
Я ушёл, через неделю.
Взглядом строгим беспристрастным.
В этот краткий срок предельный.
Всё сказал великий мастер.