об искренности

мне надоело петь друг другу гимны,
по спинам выгнутым развешивать печаль,
и недоступность и притворство расточать,
и постоянно корчить пантомимы.
плести интриги, что в мои года,
которые как за спиной могилы,
уже не кажутся нисколько, господа,
ничем, кроме отчаянной рутины,
               
что, заставляя брать огни и вилы         
и иногда сбивая тормоза,
невольно превращает города
в распаханные плесенью руины.
лишь иногда мне кажется во снах,
что где то есть забытая весна,
рисующая сладкие картины.

зачем молчать, игра не стоит капли воска.
укор в глазах уже не вышибет слезу.
я не полезу ни в карман, ни на на лозу
эх, жизнь не театр, пусть даже ты живешь у моста
да и плюща не посадили на девятом,
а я командовать парадом не люблю,
но все уходят и уходят вдаль солдаты,
чтоб мы однажды не остались на краю

великой скатерти, что соткана когда -то
была прилежно и ответственно на век.
но тут придет какой-то человек
и все развалит к черту. Да куда там...
В такое время и пропасть не грех,
когда ничто нигде не без помех,
и трудно обойти чужие лапы.

мне надоело вечно строить рожи,
пытаясь лучше сделать этот мир.
давай хоть раз себе позволим бросить возжи,
и искры пусть посыплются, и в миг
сгореть до тла не жалко и не больно.
в момент когда солдатам скажут вольно,

а я уйду, застрелянный до дыр,
с пустой рукой и выброшенной пачкой.
смешно, но днем с огнем не сыщешь сыр,
не взяв с собой лопату или тачку.

давай писать друг другу просто письма,
зачитывать которые до слез
не будет чревато ни износом,
ни тем,что на меня посмотрят косо,
ни тем, что все написано всерьез.

ни тем, чего когда то я не начал,
что не ушел когда-то в монастырь,
и коль я в этом мире что то значу,
зачем плести интриги, я простыл.

я пью, и мне не стыдно. я - романтик.
несовершенство заливая в голове,
я забываю о посредственной судьбе
и раскрываюсь, что измятый фантик
в прохладной, но уверенной руке,

которая меня не отпускает,
но впрочем не зовет на эшафот.
куда то далеко меня ведет,
пока в рассветной дымке не расстает,
мои ходы считая наперед.
неважно кто кого и кто пройдет,

я все равно проигран в кости смерти,
как каждый, кто садился с ней за стол,
и выпил с ней довольно много рома,
и, получив набитую оскому,
он уходил в отбой, не видя пол.

зачем изобретать велосипед,
зачем стрелять глазами из под шляпы...

ведь на развод не нужно слово папы,
и никому не нужно нести крест,
и в прошлое все канули пираты,
и никого не радует норд вест.

и хочется, чтоб били по щекам,
хлестали, как кнуты, и пели песню
стихи, что не написаны пока
и оттого намного интересней.

и круг замкнулся, почему на мне?
ведь я боюсь не меньше, чем поэты
которые, когда на веселе
слагают за минуту пять куплетов.

и композиторы, бессильны против бед
настолько выразить бессмысленное чувство,
склонили головы, переглянувшись грустно,
и быстро умотали на обед.

что как болезнь торопится в руках
быстрей прийти и поскорей вернуться,
то теплится как огонек в горах,

не делая различия в годах,
ни в странах, ни в морях, ни в континентах,
снимая свою собственную ленту
про сумашествие, застрявшее в мозгах

не спрашивая, как мне поступить,
что делать, если я не верю в чудо,
как не уйти и как не позабыть,
и как мне не забегаться по кругу...

я не намерен жить в полутонах
и карты раскрывать не собираюсь,
и пусть никто не видит в зеркалах,
как я кому-то в спину улыбаюсь...

я не намерен жить в полутонах
и не хочу завешивать картины ,
и пусть никто не видит в зеркалах
как я кому то улыбаюсь в спину.