Девушке из Иркутска, жившей на ул. Бродского

Ты могла бы жить рядом. А жила в Иркутске,
Регулярно снилась мне один раз в сутки.
А я жил в деревне. Смотря, как пасутся утки,
Звонил тебе из местной телефонной будки.

Я говорил тебе про куриц, что несут яйца на сеновале.
А ты - про курильский чай и холодную воду в Байкале.
Я говорил тебе о «Черном обелиске», «Жестяном барабане»,
А ты - как тонула в Хамардабане босыми ногами.

А потом ты стала художницей, я стал музыкантом.
Мы перебрались в Москву. Друг с другом спорили редко
Выбирая между Гегелем и Иммануилом Кантом -
Кого подложить под расшатанную табуретку.

Вечерами на кухне из сковородки,
Поедая картошку, привезенную из сада,
Ты называла макрелью заморской селедку,
А кабачок обыкновенный зачем-то называла авокадо.

Ты любила фильмы, чтоб там все умирали,
И не нужно было думать, что будет с героями после.
Иногда ты часами рисовала картину на Казанском вокзале,
И продавала её за копейки, прям там же, возле.

В начале июня под голубым небом,
Когда гастарбайтеры в столицу едут с востока,
Собрав свой рюкзак, сказав, что вышла за хлебом,
Ты уехала одна в Бухару автостопом.

Промотав всё что было как киноленту,
Я, родная, всплакнул о тебе вспоминая.
Но в Москве одному тянуть сложно аренду -
Может ты и вернешься, но тут будет другая.