Таланту Паустовского. 75-летию нашей Победы! Жук!

   Когда Пётр Терентьев уходил из деревни на войну,
маленький сын его Стёпа не знал, что подарить отцу на прощанье - мыслей было много,
но он подарил отцу старого жука-носорога.
    Поймал он его на своём огороде и посадил в коробок от спичек, где обычно ребята жуков носили.
Носорог сердился, стучал, требовал, чтобы его выпустили.
Но Стёпа его не выпускал, а подсовывал ему в коробок травинки, чтобы жук  не умер от голода.
Носорог травинки сгрызал, но всё равно продолжал стучать и браниться – без воли всякому беда!
   Прошли дни. Однажды ночью Пётр в окопе задремал и выронил коробок с жуком из сумки, где жук располагался.
Жук долго ворочался, раздвинул щель в коробке, вылез, пошевелил усиками, прислушался.
Далеко гремела земля, сверкали жёлтые молнии, горизонт страшным казался.
   Жук полез на куст бузины на краю окопа, чтобы получше осмотреться.
Такой грозы он ещё не видал – куда теперь деться? -
Молний было слишком много, звёзды не висели неподвижно в небе,
как у жука на родине, в Петровой деревне,
а взлетали с земли, освещали вокруг всё ярким светом, дымились и гасли в каком-то другом огне.
Гром гремел непрерывно, как в страшном сне!
    Какие-то жуки со свистом проносились мимо.
Один из них так ударил в куст бузины, что с него осыпались красные ягоды.
Старый жук-носорог упал, прикинулся мёртвым и долго боялся пошевелиться - не принесли б беды
Он понял, что с такими жуками лучше не связываться,
уж очень много их свистело вокруг – лучше в воздухе не показываться.
   Так он пролежал до утра, пока не поднялось Солнце.
Жук открыл один глаз, посмотрел на небо, как в щель коробка, словно в оконце.
Небо было синее, тёплое, такого неба не было в его деревне или где-то на здешнем пути.
Огромные птицы с воем падали с этого неба, как коршуны. Была одна мысль – быстрей лети!
Но жук быстро перевернулся, стал на ноги, полез под лопух, – испугался, что коршуны его заклюют до смерти.
    Утром Пётр хватился жука, начал шарить кругом по земле.
Спрашивал у бойцов,: не видно ль где его жука- носорога?
Подарок сына - память дорога.
   Старый жук услышал голос Петра, зажужжал, поднялся с земли, перелетел несколько шагов – Петра искал.
Нашёл и сел Петру на рукав шинели. Пётр обрадовался, засмеялся, а загорелый боец сказал:
Ну и шельма, на хозяйский голос идёт, как собака, скоро заговорит, -
все засмеялись, - насекомое, а котелок у него варит!
    С тех пор Пётр перестал сажать жука в коробок, а носил его прямо в сумке от противогаза.
И бойцы ещё больше удивлялись:
Видишь ты, совсем ручной сделался жук! Прямо для циркового показа!
    Однажды вечером в сумку от противогаза подуло свежестью, запахом большой воды.
Жук вылез из сумки, чтобы посмотреть, куда это он попал? Не хотелось бы ему опять беды.
    Пётр стоял вместе с бойцами на пароме. Паром плыл через широкую светлую реку.
За ней садилось золотое Солнце, аисты с красными лапами летали над ракитами, что стояли на берегу. 
   Висла! - говорили бойцы, зачерпывая манерками воду, пили, а кое-кто умывал пыльное лицо, -
вода, как в роднике – свежая прохлада!
Пили мы, значит, воду из Дона, Днепра и Буга, а теперь попьём и из Вислы, больно сладкая в Висле вода!
   Жук подышал речной прохладой, пошевелил усиками, залез в сумку, уснул - утомился.
Проснулся он от сильной тряски. Сумку мотало, она подскакивала. Жук быстро вылез, огляделся.
Пётр бежал по пшеничному полю, а рядом бежали бойцы, кричали «ура». Уже светало.
На касках бойцов роса блестала.
   Жук сначала цеплялся за сумку лапками изо всех сил, потом сообразил, что всё равно ему не удержаться,
раскрыл крылья, снялся, полетел и загудел, будто подбодривая Петра и стараясь рядом с Петром держаться.
   Какой-то человек в грязном зелёном мундире прицелился в Петра из винтовки и спусковой крючок почти нажал,
но жук с налёта ударил этого человека в глаз, человек пошатнулся, выронил винтовку и прочь побежал.
   Жук полетел следом за Петром, вцепился ему в плечо и влез в сумку только тогда,
когда Пётр упал на землю, крикнув кому-то: «В ногу меня задело!»
В это время люди в грязных зелёных мундирах уже бежали, оглядываясь несмело,
и за ними по пятам катилось громовое «ура»! 
Наши бойцы преследовали их прямо с утра!..
    Месяц Пётр пролежал в лазарете.
Из лазарета Пётр снова вернулся на фронт – рана у него была лёгкая. Да и думалось уже только о Победе.
Часть свою он догнал уже в Германии – змее ещё живучей.
Дым от тяжёлых боев был такой, будто горела сама земля и выбрасывала из каждой лощинки громадные чёрные тучи.
Солнце меркло в небе. Всё вокруг горело, постоянно взрываясь.
Жук, должно быть, оглох от грома пушек и сидел в сумке тихо, не шевелясь.
   Но как-то утром он задвигался и вылез.
Дул тёплый ветер, уносил далеко на юг последние полосы дыма в тишине.
Чистое высокое Солнце сверкало в синей небесной глубине.
    Было так тихо, что жук слышал шелест листа на дереве над собой.
Все листья висели неподвижно и только один трепетал и шумел, будто радовался чему-то сам с собой
И хотел рассказать об этом всем остальным листьям: нигде не шёл бой!
    Пётр сидел на земле, пил из фляжки воду. Было тепло, почти лето,
капли стекали по его небритому подбородку, играли на Солнце, было много тёплого света!
Напившись, он засмеялся и громко сказал:
Победа!
… Вскоре Пётр вернулся домой.
Он вынул жука из сумки, положил на ладонь - жук стал ему, как родной.
А жук-носорог долго сидел, озирался,
поводил усами, потом на задние лапки приподнялся,
раскрыл крылья, снова сложил их, подумал и вдруг взлетел с громким жужжанием –
узнал родные места. Он снова летел над ними с огромным желаньем!
Он сделал круг над колодцем, над грядкой укропа в огороде и полетел через речку в лес,
где аукались ребята, собирали грибы и дикую малину – в его места, полные чудес!
   Маленький Стёпа долго бежал за жуком,
махал ему картузом, как победным флажком.
   Ну вот, – сказал Пётр, когда Стёпа вернулся, – теперь жучище этот расскажет своим про войну
и про геройское своё поведение,
соберёт всех жуков под можжевельником, поклонится на все стороны
и расскажет про свои победные ощущения!
     Самовар загудел, как старый жук-носорог.
Он такое мог!
Синий дым из самоварной трубы заструился, полетел в вечернее небо, по родному полю,
Над которым уже стоял молодой месяц, отражался в озёрах, в реке, смотрел сверху на тихую нашу(!) землю.

____
К.Г. Паустовский. Похождения жука-носорога. Солдатская сказка.  (отрывок).
   Когда Пётр Терентьев уходил из деревни на войну, маленький сын его Стёпа не знал, что подарить отцу на прощанье, и подарил наконец старого жука-носорога. Поймал он его на огороде и посадил в коробок от спичек. Носорог сердился, стучал, требовал, чтобы его выпустили. Но Стёпа его не выпускал, а подсовывал ему в коробок травинки, чтобы жук не умер от голода. Носорог травинки сгрызал, но всё равно продолжал стучать и браниться…
Однажды ночью Пётр в окопе задремал, выронил коробок с жуком из сумки. Жук долго ворочался, раздвинул щель в коробке, вылез, пошевелил усиками, прислушался. Далеко гремела земля, сверкали жёлтые молнии.
Жук полез на куст бузины на краю окопа, чтобы получше осмотреться. Такой грозы он ещё не видал. Молний было слишком много. Звёзды не висели неподвижно в небе, как у жука на родине, в Петровой деревне, а взлетали с земли, освещали вокруг всё ярким светом, дымились и гасли. Гром гремел непрерывно…
Какие-то жуки со свистом проносились мимо. Один из них так ударил в куст бузины, что с него осыпались красные ягоды. Старый носорог упал, прикинулся мёртвым и долго боялся пошевелиться. Он понял, что с такими жуками лучше не связываться, – уж очень много их свистело вокруг. Так он пролежал до утра, пока не поднялось солнце. Жук открыл один глаз, посмотрел на небо. Оно было синее, теплое, такого неба не было в его деревне. Огромные птицы с воем падали с этого неба, как коршуны. Жук быстро перевернулся, стал на ноги, полез под лопух, – испугался, что коршуны его заклюют до смерти.
Утром Пётр хватился жука, начал шарить кругом по земле.
Старый жук-носорог услышал голос Петра, зажужжал, поднялся с земли, перелетел несколько шагов и сел Петру на рукав шинели. Пётр обрадовался, засмеялся, а загорелый боец сказал:
– Ну и шельма! На хозяйский голос идёт, как собака.
Насекомое, а котелок у него варит.
С тех пор Пётр перестал сажать жука в коробок, а носил его прямо в сумке от противогаза, и бойцы ещё больше удивлялись: «Видишь ты, совсем ручной сделался жук!»
Однажды вечером в сумку от противогаза подуло свежестью, запахом большой воды, и жук вылез из сумки, чтобы посмотреть, куда это он попал.
Пётр стоял вместе с бойцами на пароме. Паром плыл через широкую светлую реку. За ней садилось золотое солнце, по берегам стояли ракиты, летали над ними аисты с красными лапами.
– Висла! – говорили бойцы.
– Висла! – говорили бойцы, зачерпывая манерками воду, пили, а кое-кто умывал в прохладной воде пыльное лицо. – Пили мы, значит, воду из Дона, Днепра и Буга, а теперь попьём и из Вислы. Больно сладкая в Висле вода.
Жук подышал речной прохладой, пошевелил усиками, залез в сумку, уснул.
Проснулся он от сильной тряски. Сумку мотало, она подскакивала. Жук быстро вылез, огляделся. Пётр бежал по пшеничному полю, а рядом бежали бойцы, кричали «ура». Чуть светало. На касках бойцов блестела роса.
Жук сначала изо всех сил цеплялся лапками за сумку, потом сообразил, что всё равно ему не удержаться, раскрыл крылья, снялся, полетел рядом с Петром и загудел, будто подбодряя Петра.
Какой-то человек в грязном зелёном мундире прицелился в Петра из винтовки, но жук с налёта ударил этого человека в глаз. Человек пошатнулся, выронил винтовку и побежал.
Жук полетел следом за Петром, вцепился ему в плечи и влез в сумку только тогда, когда Пётр упал на землю и крикнул кому-то: «Вот незадача! В ногу меня задело!» В это время люди в грязных зелёных мундирах уже бежали, оглядываясь, и за ними по пятам катилось громовое «ура».
Месяц Пётр пролежал в лазарете, а жука отдали на сохранение польскому мальчику. Мальчик этот жил в том же дворе, где помещался лазарет.
Из лазарета Пётр снова ушёл на фронт – рана у него была лёгкая. Часть свою он догнал уже в Германии. Дым от тяжёлых боев был такой, будто горела сама земля и выбрасывала из каждой лощинки громадные чёрные тучи. Солнце меркло в небе. Жук, должно быть, оглох от грома пушек и сидел в сумке тихо, не шевелясь.
Но как-то утром он задвигался и вылез. Дул тёплый ветер, уносил далеко на юг последние полосы дыма. Чистое высокое солнце сверкало в синей небесной глубине. Было так тихо, что жук слышал шелест листа на дереве над собой. Все листья висели неподвижно, и только один трепетал и шумел, будто радовался чему-то и хотел рассказать об этом всем остальным листьям.
Пётр сидел на земле, пил из фляжки воду. Капли стекали по его небритому подбородку, играли на солнце. Напившись, Пётр засмеялся и сказал:
– Победа!
… Вскоре после этого Пётр вернулся домой.
Пётр вынул жука из сумки, положил на ладонь.
Жук долго сидел, озирался, поводил усами, потом приподнялся на задние лапки, раскрыл крылья, снова сложил их, подумал и вдруг взлетел с громким жужжанием – узнал родные места. Он сделал круг над колодцем, над грядкой укропа в огороде и полетел через речку в лес, где аукались ребята, собирали грибы и дикую малину. Стёпа долго бежал за ним, махал картузом.
– Ну вот, – сказал Пётр, когда Стёпа вернулся, – теперь жучище этот расскажет своим про войну и про геройское своё поведение. Соберёт всех жуков под можжевельником, поклонится на все стороны и расскажет.
Самовар загудел, как старый жук-носорог. Синий дым из самоварной трубы заструился, полетел в вечернее небо, где уже стоял молодой месяц, отражался в озёрах, в реке, смотрел сверху на тихую нашу землю.
  1945 
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/text/rasskaz/rasskazy.htm