московский ноктюрн и пейзажная зарисовка

Некоторый, самопоец, сигаретный
Стреляла, живущий в колодце
Пропаренном,
Вопрошающий днями, раскладушкою
Сложенный, в пищеводе московского
Метрополитена,а перед ним шляпа,
Ковбойская!! Вопрошает!
Там,
Где кучею вкопанной восседает миллион шпал-берез,
Некоторый,
Ест очень мало и пьет очень много,
Черствый черный хлеб, гнилые овощи,
Остатки, ***м-жаренной, привокзальной шаурмы,
Жуткий бензиновый самогон,
И голубоглазую незамерзайку.
...
Тьма горных троллей, в квартире одной,
Половина спит ночью-работает днем,
Вторая работает-ночью,
А спит ясным днем.
А те, кто устал иль работать не может,
Пускают себя на поклон,
Спал другой тихо, после бара младенцем уснул, пришвартованный к лавке, что в парке. Очнется не там он, очнется уже без всего он. Узнает затем. На нем 3 квартиры, в 20 банках немалый кредит.
Покончит с собой он от горя. Не выдержит тяжб разбирательств.
В лапках иных документы его.
..
Другого еврея на удочку ловят,
Синей купюрой помашут в окно,
И только он выйдет, так сразу
Машина-уже не его.
Волшебник ковром-улетит с ней.
...
А музыки дети, не грабли у них,
А пальцы по метру в длину,
Завидят тебя без замешки,
Хоть в глубоко иль в себя,
Умудришься ты спрятать бумажник,
вытащат так,
Что не дрогнет, ни одна волосинка на теле твоем.
..
Зайдешь не туда, и присядешь на лавку, Пройдет человек, споткнется к тебе.
Раз! Игла танцем венгерским и давно уж в тебе.
Страшись, ты вот-вот,
Заснешь!
Будет хуже, если денег они не найдут.


Из окна я наблюдал совсем анекдотически ленивый оркестр из падающих вниз капель, с выступающих полей крыши, они слетали, с очень легкими, но объёмными щелчками под великолепный гул (****кого) мокрого ветра и все это навевало невиданное для меня прежде чувство, чувство абсолютного нуля, начальной точки координат в которой я оказался. Когда- то я создал для себя абсолютный нуль, свое великое творение. Теперь. Вот. Этим же стал и я сам. Творить и вытворять могено сейчас, что угодно, и в этой хрупкой свободе я чувствую дуновение прекрасного духа истинного всепоглощающего порока. К неочевидному несчастью, мне все еще тяжело брать крепко за горло этот дух, чтобы создать свое удовлетворение, а затем предаться ужасному раскаянию,
И в этом и есть трагедия Иакова. В пустыне, ему не дают песка, вынуждают тонуть.