ОТЕЦ

Глава 1. Гражданская война

Я знаю, жизнь свою отец
прожил в заботах и нужде.
Ему наградой был венец –
бойцом быть в классовой борьбе.

И как-то я спросил его,
ты расскажи мне о себе:
ты, знаю, жизнь прожил не зря,
ты как свеча горел во тьме...

Я расскажу тебе сынок.
Да, жизнь не лёгкую прожил.
Как океан, людской поток,
он много лет меня носил.

Услышал грозные слова
в четырнадцатом году.
На Русь пришла опять беда,
враг топчет Родину мою.

И призван был я в том году
Россию защищать.
Хоть и проклинал народ войну,
он встал, чтоб родину спасать.

Казалось, война и далеко,
и не слышен был нам крик.
Но каждый сердцем ведь в неё,
казалось, в суть её проник.

Враг рвался на восток,
страдания сеял, смерть.
И был немец так жесток,
что Русь готов с земли стереть.

Ну как же враг не мог понять,
что Русь ему не по зубам.
Историю надо было бы знать,
отдать было должное векам.
То шли бои, то затихали,
то мы, то немцы наступали.
Все недовольны той войной,
и мы браталися порой.

Всем надоела та война,
в окопах вшей кормили,
И не могла помочь страна,
и мы не скоро победили.

Царизм трещал уже по швам,
и гниль его вся обнажилась.
И было очень трудно нам,
вся Русь за нас молилась.

В окопах, на передовой,
солдаты стали уж роптать.
И падать дух стал боевой,
но продолжали воевать.

По всей стране пошли бунты,
в войсках брожение началось.
Расстрелы в армии, суды,
их очевидцем быть пришлось.

Большевики пришли в войска,
бросали правдивые слова:
Вам нужна воля и земля,
и сбросим с трона мы царя.

Всё ваше - говорили –
заводы, фабрики, земля.
Буржуи зло творили,
а потому и нищая страна.

Солдат был ведь из крестьян,
он думал только о земле.
Большевиков он поддержал,
по всей по матушке-стране.
А ранним утром на заре
узнали, царь смещён.
Всё было будто во сне,
теперь войне пришёл конец.

И трудно было нам понять,
где есть друзья, а где враги.
Потом мы стали понимать,
за нас стоят большевики.

Был рад и ликовал народ,
он смёл буржуйский гнёт.
Не мог знать он наперёд,
что массу встретит он невзгод.

Рабочие, крестьяне и солдаты,
шли все в одном строю.
И вышли все на баррикады
за жизнь и честь свою.

Да, тяжело было расстаться,
буржуям с толстою сумой.
Да разве могли они брататься
с солдатской массой, голытьбой.

И был совсем я молодой,
кипела кровь во мне.
Большевики вели нас в бой,
мы знали правду о стране.

Война гражданская пылала,
вся Русь была в огне.
Кругом Атланта наступала,
народа власть была в беде.

Трудно народу было тогда,
трудно на фронте и в тылу,
но паники не было и следа,
сражались в холод и жару.;
Судьба носила по фронтам,
а ранен был я под Орлом.
Седым я стал не по годам,
когда вернулся я в свой дом.

Враг окружал со всех сторон,
страна была в кольце.
В Крыму сидел барон,
Деникин близился к Москве.

Деникин - царский генерал,
о, как он был жесток.
Заплечных дел он был знаток
и красных в плен не брал.

И снова я попал на фронт,
но враг не так уж был силён.
Он, огрызаясь, отступал,
конец его был предрешён.

Зверства белые творили?
Стреляли и казнили,
в агонии они уж были,
живых людей в реках топили.

Разбиты белые войска,
бежал Деникин за кордон.
Победа уж была близка,
Новороссийск освобождён.

Уж в девятнадцатом году
я стал большевиком.
Видать, написано на роду
возглавить наш партком.

Но банды билися в тылу,
бежали в степи и на Дон,
несли они с собой беду,
но был поставлен им заслон.
Я снова ранен был,
отправлен в лазарет.
С трудом в сознанье приходил,
жалел, что сил уж нет.

Порой я бредил - мой трагизм,
не раз сознание терял.
Но молодой мой организм
боролся, к жизни возвращал.

Ранение тяжёлое получили, -
врачи не раз мне говорили, -
Мы еле справиться смогли,
и как могли Вас подлечили.

Теперь Вас комиссуем,
поедете домой.
И жизнь мы Вам даруем,
Вам нужен воздух и покой.

Вернулся я в село родное,
в убогий дом, где жил.
Кольнуло так в груди, аж больно,
будто на гранату наступил.

По ступенькам ветхим я поднялся,
взошёл без скрипа на крыльцо.
Рукой взялся за вертушку,
дверь распахнулась, как окно.

Сестрички встретили родные,
всплакнув, судьбу благодарили.
Наверное, всё же есть святые,
живым вернулся - мы молили.

Мешок я тощий свой открыл,
просил ко мне их подойти.
Подарки скромные дарил
и признавался им в любви.
Узнал, отца давно уж нет,
и тосковал он обо мне.
Что не писал я много лет,
я не могу простить себе.

А мать давно уж умерла,
мне было мало лет.
Отец воспитывал меня,
и я любовь дарил в ответ.

Ушёл из жизни мой отец,
тоскою мрачною гоним.
Моя любовь - есть мой венец,
моею памятью храним.

Шёл уже двадцатый год,
шесть лет я не был дома.
Какие жертвы наш народ,
принёс за эти годы!?...

Мой старший брат ещё служил,
громил он банды на Дону.
И ужас тению скользил
по каждому там хутору.

Вот так бандиты запугали,
простой доверчивый народ.
Жизнь невыносимую создали,
надеясь, что их власть придёт.

Но всем бандитам и врагам,
объявлен красный был террор.
Они мешали жить всем нам,
и мы их помним до сих пор.

Война гражданская докатилась
до нашего малого села.
И контра всякая оживилась,
и наводнила наши края.;
Банда Антонова явилась,
под сердцем прямо у Москвы.
Власть буржуев не смирилась,
она жаждала крови.

Жизней много загубила,
банда жутких подлецов.
До сих пор печаль не смыта,
даже в памяти отцов.

Как же их земля носила,
это жуткое зверьё.
Какая же мать таких родила,
видно проклято гнездо.

Настали мирные времена,
вернулся брат родной,
и люди нашего села
ушли в работу с головой.

В селе работали комбеды,
в них и я входил.
Земельные давали всем наделы,
любовь к труду он пробудил.

Вернулось много мужиков,
село родное наводнили.
И надо видеть старичков,
о, как они ожили.

Те, кто наделы получили
далековато от села,
посёлок заново решили
построить там, где их земля.

Дома строили сообща,
работал стар и млад,
и отступать было нельзя,
ведь впереди была зима.
И как дружны все были,
дружно в поле выходили.
И люди хорошо зажили
и все обиды позабыли.

Глава 2. Коллективизация

Но и тридцатые года,
в селе реформа началась.
О, что ж началось тогда!? -
злоба и ненависть лилась.

Как коммунист имел я партбилет,
партии линию проводил.
Конечно, за неё я нёс ответ
и вместе с нею нагрешил.

Сначала землю отобрали,
и дело до коров дошло,
их сами в колхоз гнали,
такое времечко пришло.

Шла реформа на селе,
без слёз нигде не обошлось.
Ведь шла она по всей стране,
и мне участвовать пришлось.

Бывало, ночью просыпался,
и жалость ёкала в груди.
Не раз ночами я мотался
к своей скотинке из любви.

Видать не сладко ей жилось,
на том, колхозном, на дворе.
И стадо, ошалев, неслось
домой на утренней заре.

Какая умная скотинка,
и мне её не позабыть.
Придёт домой, в глазах слезинка,
а не могла ведь говорить.
В тридцать третьем том году
свалилась засуха, жара.
Скотинка гибла на ходу,
свалился голод, как гора.

Страшные настали времена,
об этом знала вся страна.
Голод валил людей,
аж у собственных дверей.

Старушки бедные молились
и осеняли всё крестом.
В жару к ручью они явились,
молитвы пели там потом.

Хотя и был я атеист
и самый лучший гармонист,
но я поверил в чудеса,
старушки молилися не зря.

Облака тут набежали,
становилось всё темней.
Дождик скорый предвещали,
вдруг закапал он сильней.

Стар и млад, все улыбались,
не боялися грозы.
И дождём все наслаждались,
он спасал их от беды.

Дождь живительный прошёл,
всё благоухало.
Быстро в рост овёс пошёл,
ведь жары не стало.

Стар и слад - да, все молились,
ой, как радовались дождю.
Будто вновь на свет родились
и забыли про беду.
Годы эти пережили,
вспомнишь, аж идёт мороз.
Земледелие возродили,
и зажил совсем колхоз.

На север быстро покатилась
наша русская зима.
В вихре вальса закружилась
стая белых журавлей.

Как живая закружилась,
наша матушка-земля.
Трактора тут появились,
вскоре вышли на поля.

Год мы страшный пережили,
думали всё, пришёл конец.
Но зерно мы получили,
стали сеять, наконец.

Нелегко всем нам пришлось,
чуть забрезжит - мы уж в поле.
Злопыхателей не нашлось
чтоб завидовать нашей доле.

Год удачный так сложился,
в мае выпали дожди.
Ветерок благой явился,
урожай хороший жди.

Травы сочные густели,
время близилось косьбы.
Колосом хлеба шумели,
зазвенели комары.

Много травы мы накосили,
для колхозного двора.
Нас успехи вдохновили
на хорошие дела.
Хлеба чистые созрели,
ох, как радовалась душа.
Но с тревогой в небо смотрели,
не пришла бы лишь беда.

Наконец, все осознали,
что колхоз необходим.
Коллективный труд признали,
наше будущее за ним.

В колхоз техника пришла,
ей сказала тут соха:
"Я в музей теперь пошла,
ведь, служила я века".

Хорошо народ зажил,
стал стабильный урожай.
И всё время он твердил,
был бы белый каравай.

Дружбой нашею гордились
мы в далёкие года.
Как и все, мы веселились,
не забывали про дела.

Молодежь росла, женилась,
шла на подвиги в труде.
Работала в поле и училась,
урожай давала стране.

Политинформацию читали,
в мире было напряжённо.
И мы всё осознавали –
но в душе было тревожно.

Всё сильней сгущались тучи,
и тревога всё сильней.
Хоть и была страна могучей,
вооружалась бы скорей.
Глава 3. Великая Отечественная война
Жаль, конечно, что случилось
в этот праведный денёк.
По стране война катилась,
и всё дальше на восток.

Посевная завершилась,
как цвела весна.
Как душа в груди светилась,
урожай большой ждала.

Сады листвою уж шумели,
погода чудная была.
Птицы в небе зазвенели,
и вдруг грянула война.

Бабы слёзно голосили,
тут ворчали старики.
Немцев наглых проклинали:
"Жить не могут без войны".

Молва народная лилась,
быль, как буйная волна.
На гребне ненависть неслась,
в её объятьях вся страна.

Вражья сила навалилась,
топчет землю сапогом.
К Москве яростно стремилась,
разорить столицу - дом.

Нашу армию теснили,
рвались к Волге, на Кавказ.
Нас стереть с земли решили,
был такой у них приказ.

Помню очень хорошо,
как молодёжь села
Добровольно шла на фронт,
там решалась ведь судьба.
Село наше опустело,
ушла на фронт вся молодёжь.
И вмиг хозяйство захирело,
и был не тот уже колхоз.

Девчат на трактор посадили,
учили сеять и пахать.
Они все ведь были молодые,
пришлось на трактор их сажать.

Нередко слёзы проливали,
когда капризничал мотор.
А коль поломки возникали,
их вызывали "на ковёр".

Стояли зрелые хлеба,
колос до земли клонился.
Была ведь трудная косьба,
но весь народ трудился.

Урожай мы убирали,
но мешали нам дожди.
Наши люди не роптали,
даже не было вражды.

Урожай кой-как убрали
мы в тревожном октябре.
Мужиков, как я, забрали,
рыть окопы в ноябре.

Сиротой хозяйство стало,
все на баб легли дела.
Мужиков совсем не стало
в зоне нашего села.

Фашисты нагло наступали,
лезли прямо напролом.
Будто бы медведи в лавке
нам устроили погром.
Окопы, помню, мы копали
в обстановке тыловой.
Вдруг фашисты фронт прорвали,
о, мы уже на передовой.

С немцем снова повстречались,
мы лицом к лицу в бою.
Будто звери издевались,
так в родном моём краю.

Ну и подлый был германец,
он топтал мою страну.
Он был форменный мерзавец,
терзал Родину мою.

Настали суровые времена,
шла жестокая война.
Решалась наша ведь судьба,
и впереди была борьба.

Порой в окопах мы сидели,
даже сутки напролёт.
Хоть ряды наши редели,
но не дрогнул взвод.

А сколько выпало невзгод,
их даже нам не счесть.
Их испытал весь наш народ,
ему теперь хвала и честь.

Пройдут суровые года,
уйдёт в прошлое война.
И снова придёт весна,
природа проснётся ото сна.

И жизнь снова закипит,
будут сады в цветах.
Я знаю воздух как пьянит,
как соловей поёт в кустах.
В минуты затишья перед боем
цену ты жизни узнаёшь.
Если снаряды рвутся с воем,
вот тут ты власть их признаёшь.

Вокруг грохочет и свистит,
артподготовка началась.
Голова болит, в ушах звенит,
земля гудела и тряслась.

В пике бросались самолёты,
казалось, ищут лишь тебя.
Как страшны были их налёты,
спасала матушка-земля.

Бывало на бреющем полёте
поливали нас свинцом.
Бросали бомбы при подлёте,
и поднимался дым столбом.

Вдруг налетели "ястребки"
и свора чёрная пропала.
В глазах искрились огоньки,
надежда снова засияла.

Пусть тот не врёт, кто говорит,
он смерти не боится,
Пусть за себя он постоит,
но только не гордится.

Пуля дура, ей всё равно,
солдат ты, или генерал.
И было бы совсем грешно,
чтоб голову ей ты подставлял.

В минуты затишья фронтового
вдруг вспоминаешь о семье.
Судьбы не хочешь роковой,
приходят мысли о житье.
Письмо спешишь ты написать,
пока в душе тепло.
Способна радость засиять,
пока в глазах светло.

Представить трудно мне,
когда получат весточку мою.
И будет знать моя семья,
что я ещё в строю.

И если останусь я в живых,
судьба мне жизнь дарит.
Я не пожалею сил своих,
пусть сердце доброе творит.

Я снова ранен был в бою,
и в тыл отправили меня.
Как и в Гражданскую войну
я не жалел себя.

Мытарства снова начались
по матушке-стране.
"Солдат крепись,
ты вновь родился на Земле!"

Наверное, слушать ты устал,
сынок, говорю я о себе.
Но я не хныкал, не стонал,
и прятал боль в себе.

Я думаю иногда,
почему врагам неймётся?
Ведь Русь богата, велика,
бьют его, а он всё рвётся.

Глава 4. Возвращение

Наверное, когда горят глаза,
и зуб гнилой неймёт.
Вот и случается беда –
враг озверело прёт.
Схватить бы лакомый кусок,
урвать, что пожирнее.
Вот и рванулись на восток,
чтоб завладеть скорее...

А через полгода мне сказали,
не годен к службе строевой.
Слова обидные сказали
и комиссован был домой.

Сынок, приехал я домой,
с вокзала еле брёл.
С трудом с больной ногой
на костылях я шёл.

Тогда смотрела детвора,
откуда и кто идёт.
Возможно, солдат из их села,
и мимо он ведь не пройдёт.

Помню, как мои глаза
радовались весне.
Нахлынули чувства, и слеза
катилась по щеке.

Подошёл совсем я близко,
уж вот окраина села.
Селу я поклонился низко,
и тут встречает детвора.

Если помнишь ты, сынок,
и ты был среди них.
Живой струился огонёк,
в глазах увидел я твоих.

Как горели глаза твои,
я помню их сейчас.
Да разве мог скрыть свои,
я слёзы в этот час.
А по селу неслась молва,
солдат пришёл, пришёл.
И как стрела неслись слова,
пришёл, пришёл, пришёл.

Пришли и бабы в дом тогда,
это надо пережить.
«Моего, может, видели когда?» -
и начинали голосить

Весь день прошёл в общении
ведь было всё село.
Как будто был я на Крещении
и пил я горькое вино.

Утром рано я проснулся,
после встреч таких.
И в гущу жизни окунулся,
я всех проблем родных.

Работать на полях не мог,
ведь я с трудом ходил.
Надо мной висел злой рок
и он так "здорово шутил".

Раны ныли по ночам,
не давали спать.
Надо было бы к врачам,
да где же их было взять.

Бывало спать ложусь,
кружилась голова.
Вздыхая, в подушку я уткнусь,
не сплю аж до утра.

Воздух, да и дом родной
для меня бальзам.
Я стал вставать с зарёй
и бегать по утрам.
Сухие строчки из газет
давали нам понять,
что скоро и войне конец.
Чуть-чуть осталось ждать.

Был год сорок четвёртый,
зноем дышала жара.
Был август неспокойный,
во всю уж шла косьба.

Окреп я ближе к осени,
мне крепко повезло.
Когда в разводьях просини,
струилось к нам тепло.

А так как был партийный,
правление посещал.
Колхоз он мой любимый,
ему себя всего отдал.

Все знали мою слабость,
коней как я любил.
Какая же была радость,
я снова с ними был.

В селе работал конюхом
я много-много лет.
Прошло уж много времени,
и вот я стал уж дед.

Шёл год уж сорок пятый,
как ждали все весны.
"Ура" кричали солдаты,
пришёл конец войны.

Ликовал ведь как народ,
и слёзы радости текли.
Теперь смотрел он только вперёд,
огонь надежды в нём зажгли.
Ведь надоела всем война.
И впереди дела.
Проснулась природа ото сна
и радовала жителей села!

В душе надежда зародилась,
на мир, на вечный, на земле.
И пусть добро бы снилось,
и жили бы мирно на селе.

Посевная в разгаре,
хорошие выдались деньки.
Сельчане были будто в ударе,
вели геройские броски!

Спускались сумерки ночные,
и хладный воздух на поля.
Работы кипели полевые
всю ночь до самого утра!

Заря стремительно неслась,
окрасила бледный небосвод.
Запели птицы, и явилась
царица мира и щедрот.

И брызнула красными лучами,
остались чудные следы.
А звёздно-темными ночами,
нет такой уж красоты.

Домой солдаты возвращались,
война была уж позади.
Порой нередко так случалось,
кто без руки или ноги.

В один из майских дней,
погода чудная стояла.
Ветер свежий дул с полей,
и солнце пламенем сияло.
Ещё вся детвора спала,
вернулись три солдата.
Какая радость для села,
страна героями богата!

Я праздник не видал такой,
и лиц сияющих таких,
богатых сердцем и душой,
сельчан мне дорогих.

Гармошка пела и играла,
до крика петухов.
Она уж больше не рыдала
в руках умелых мастеров.

А те, кто больше не вернулись,
в земле осталися лежать.
В подушку жёны их уткнулись,
и плакала горько мать.

Да разве можно их утешить,
найти такие слова,
чтоб перестали они грезить
и пожалели бы себя.

Ведь горе это безутешно,
павших нам уж не вернуть.
Но сердце матери трепещет,
на сына бы взглянуть.

Пройдут многие лета,
залечит раны наша страна.
Но в памяти останется,
навсегда, эта грозная война.

Хозяйство колхозное ожило,
пошло заметно на подъём.
Наша женщина всесильна,
и с ней на подвиг мы идём.
Настанет времечко, когда
страна воздаст им по заслугам,
Труженикам тыла и села,
как боевым подругам.

Трудовые дни летели,
Летели они из года в год.
Не грех сказать, мы плохо ели,
и было много невзгод.

О, как налоги нас душили,
трудно было жить.
За всё, за всё платили,
и продолжали нас давить.

Долги за горло брали,
и по ночам вздыхала мать.
Все на селе страдали,
ну где же средства было взять!?

Давили налоги мужика,
брали всё что есть.
А если вякнешь ты тогда,
статья тебе - уж есть.

Дети в Армии служили,
помогали как могли.
Платить налоги помогали,
мы бы сами не смогли.

Но власть опомнилась тогда,
решила курс сменить.
Всё-таки пожалела мужика,
ему хоть что-то сохранить.

Пришёл другой правитель,
стоял он за сельчан.
Видно, был он сельский житель,
пожалел он нас крестьян.
Налоги вдвое сократили,
о, как радовался мужик.
Держать скотину разрешили,
любовью к власти он проник.

Мужик многое испытал,
судьба страны - его судьба.
Всё хорошо он понимал,
а потому и не роптал.

Но пришёл другой правитель,
козу к корове приравнял.
Как будто он был вредитель,
мужик опять страдал.

Как будто лучше он хотел
всё сделать для села.
Но оказался не у дел,
прошла его пора.

И много, много испытать
пришлось нам на селе.
Пришлось трудности познать,
мне снятся даже во сне.

Страна набралась сил
и стала мощною такой.
Наконец народ зажил,
свершил он подвиг трудовой.

Глава 5. Детство
Скажу о детстве я своём, сынок,
мать слишком рано умерла.
Тогда мне было лет пяток,
и жизнь наперекосяк пошла.

И с малых, малых лет тогда,
с отцом работал в поле.
Звенели комары и овода,
дышало солнце зноем.
Бывало, заалеет лишь восток,
прохладой плещется заря.
Берёт косить меня отец,
пока ещё блестит роса.

Труд крестьянский понял я
с детских ранних лет.
Такая, видимо, судьба,
и понял я на склоне лет.

Когда жатва начиналась,
о, как звенела тишина.
Казалось, природа издевалась,
чтоб хлеб остался на земле.

Зноем солнышко смеялось,
дышало небо синевой.
Оно жестоко издевалось,
в степи над жатвой полевой.

Трудом крестьянским жил,
мозоли были у меня.
Вот так я с ними и ходил,
вплоть до сентября.

Окончил школу приходскую,
смышлёным был учеником.
Платить надо в волостную,
но был отец мой бедняком.

Вот почему так боролся,
за Советскую я власть.
Я знал, в жизни мне придётся
плоды её сполна узнать.

Я знаю, трудно будет,
ещё когда-нибудь.
Вождей плохих народ осудит
и выберет свой путь.
Отец наш больше не женился,
воспитал нас пятерых.
Всю жизнь свою трудился,
наверное, мать любил.

Он весь в трудах, в заботах,
был слишком молчалив.
Искал душевных взлётов,
и в меру был ворчлив.

В семье я самый малый,
меня отец любил.
Был мальчик я кудрявый,
меня он не бранил.

Если мальчики рождались,
получи земли кусок.
Если девочки - смеялись,
бедным будешь, как Христос.

Нас два брата, три сестры,
и мы были бедняки.
Мальчикам давали наделы,
жалели нас даже кулаки.

Наделов было мало у нас,
всего два-три.
Не скроешь от людских глаз,
как были мы бедны.

В селе нашем небольшом
неплохо жили кулаки.
В хозяйстве их весьма большом
нужны были батраки.

В трудах праведных прошла
юность моя у кулаков.
Зрелость позже уж пришла,
жизнь познал я в батраках.
Вот так до Армии работал
на себя и на господ.
Трудился в холод и в жару,
пробивал седьмой аж пот.

Живая легенда для меня,
это - жизнь отца.
Я жизнь прожил не зря,
пример я брал с отца.

Прошу тебя, сынок,
людям ты неси добро.
Ты слушай хорошо урок,
твори ты лишь добро.

Глава 6. Моя семья

В семье пять братьев, две сестры.
Вы как грибы росли.
И были все дружны,
друг за другом в школу шли.

Семья дружная была,
держали в строгости детей.
И мать надеждою жила,
росли бы дети поскорей.

Три раза голод испытали
мы ведь на своём веку.
О счастье в жизни лишь мечтали
мы наяву, а не в бреду.

Твои два брата воевали,
познали тяготы войны.
Страну родную защищали,
мечтали о празднике весны.

Надежда, пойми, сынок,
это лекарство для души.
Её живительный глоток –
источник жизни и любви.
Уж дни Победы отгремели,
в разгаре весна была.
На лугах травы загустели,
и началась уже косьба.

Лилась с неба синева,
ветер дул с полей.
Шумели зрелые хлеба,
а мать ждала всё сыновей.

Жара июльская звенела,
гудели наглые свода.
От сыновей весточка пришла,
и мать будто сбросила года.

И счастью не было границ –
мать качала головой.
И слёзы падали с ресниц,
детей ждала она домой.

Служили они в одном полку,
два брата офицера.
Любовь к родному селу
сохранили с детства.

Крепкий сон был у ребят,
 ведь были молодые.
Глаза матери молят,
будьте вечно вы живые.

Пока в отпуске здесь были,
селу немного помогли.
Травы зрелые косили,
хлеба колхозные стерегли.

Быстро время пролетело,
им пора уж уезжать.
Время больно уж задело
сердце матери опять.
Тут опять слезу пустила,
когда стали провожать.
Крестом деток осенила
и давай опять рыдать.

Успокаивал мать, как мог:
"им пора уж уезжать!".
И откуда столько тревог?
душу её нам не понять.

Защищают пусть границы,
уж такая их судьба.
Офицеры, дети дорогие,
гордость нашего села.

Время шло, росли детишки,
трудно было, не ропщу.
Одежонку, обувь, книжки
днём с огнём ищу.

Село ведь наше небольшое,
но богато детворой.
Труд несли они большой,
удивляли нас порой.

Уже прошёл десяток лет,
как закончилась война.
Сыновья нам шлют привет,
повзрослела детвора.

Разъехались дети кто куда
свою судьбу искать.
Не бояться ведь труда,
к нему им не привыкать.

Остались с матерью вдвоём
мы в селе родном.
Только весточку и ждём
мы от всех своим селом.
Советскую власть благодарю
детям много дала.
Я только об одном молю,
судьба их бы счастлива была.

О науке я не мог мечтать,
в мои то юные года.
А вот науку жизни познать
я смог её сполна.

Внимание дети уделяют,
все, они ну как один.
Стариков навещают,
и радость льётся из морщин.

Дети в дом свой приезжают,
хотя живём мы и в глуши.
Здоровья нам они желают,
и радость льётся из души.

Пора рассказ уже кончать,
я много очень говорил.
И если заново начать,
я снова всё бы повторил.

Я жизнь прожил не зря,
и нету в ней вины моей.
Насколько помню я себя,
добро я делал для людей.

Я, сынок, скажу тебе,
жизнь прошла, будто во сне.
Я прожил годы на селе,
жизнь кипела ведь во мне.

Сынок, мне много лет,
хотелось бы ещё пожить.
Интересен белый свет,
да и рядом с вами быть.
Эпилог

Мой современник ты пойми,
жизнь я описал такой как есть.
В душе тепло ты сохрани,
Воздай герою честь.