Нимфа Салмакис

повесть Moof часть восьмая.

     Говорить об этом было сложно. Да что там скрывать, опасно было даже втайне писать и думать об этом. Потому что всякая неосторожно изложенная мысль могла превратиться в годы срока на Соловках и Колыме. Трудно представить, что всякая мелкая буква и даже крошечная запятая в предложении, могла стать реальным морозным и гибельным днём заключения приближающего тебя к неизбежной голодной и холодной смерти. Но и не писать и не размышлять об этом Ашкенази уже не мог. Это было уже выше его сил. Раскрученный маховик его сознания вращался так стремительно, что при любой попытке затормозить его, он разнёс бы в щепки всю тормозную систему мозга. Приведя к катастрофе весь отлаженный механизм, работающий на топливе приобретенных знаний и логических построений его уже практически устоявшейся жизни.

     Времена тогда были в исследовательской медицине такие, когда две параллельные науки генетика и евгеника считались учениями противоречащими основным постулатам железобетонной марксистско-ленинской философии. Когда примитивное бытие раз и навсегда определяло точно такое же сознание, и наследственность по мысли учёных марксистов не могла быть ни причиной, ни следствием расположения мало понятной дезоксирибонуклеиновой кислоты в человеческих клетках. Когда пролетарские учёные были в полной уверенности что можно исправить и форматировать образ жизни и тем более образ мышления и классового сознания человека.

     Говорят, что бородатый Карл для каждого своего постулата выискивал не менее трёх более или менее подходящих доказательств, таким образом, нивелирую казуистику своих размышлений, впрочем, логики в его размышлениях было намного больше, чем в социалистических лабораториях, где пришивалось буржуазное кожаное голенище к крестьянскому лыковому лаптю. Считалось, что любого человека можно было сформировать, склеить,вылепить его сознание и жизненные принципы, как лепят скульпторы свои творения из мягкой глины. Если же в основе характера индивидуума был мрамор и гранит, заложенный предыдущими поколения его предков, что тоже изредка случалось, то можно было поэтапно отсекая лишние буржуазные куски железным кайлом коммунистической воли и сознания, насильно добиться желаемого результата. И с гордостью выставить на всеобщее обозрение величественный образец нового коммунистического рабоче-крестьянского человека, который неукоснительно следует заданной цели и никогда не станет сомневаться в непорочности поставленных задач. Поэтому ни генетика, ни евгеника не укладывались в прокрустово ложе коммунистической научной медицины и считались лженауками. Великий академик Трофим Лысенко был тому гарантией!

     Но истинные основы медицины остаются её глубоким фундаментом при любом строе и любой  власти. Будь то пещерные кланы допотопных неандертальцев, древний рабовладельческий высокомерный Рим или идущий путём коммунизма Советский Союз. Ни один самый великий вождь или гениальный лидер нации не сможет заставить человека размножатся иным путём, кроме привычного и единственно возможного. Ни один человек, каким бы передовым социальным учением и верой он не был вооружен, не сможет опровергнуть тот факт, что генный набор женского организма состоит их двух хромосом, условно обозначаемых икс-икс, а такой же точно мужской набор состоит из двух хромосом, условно обозначаемых икс-игрек. Ещё в далёком одна тысяча восемьсот восемьдесят втором году учёный Флеминг обнаружил этот генный набор и опубликовал своё открытие в книге «Zellsubstanz, kernundzelltheilung». И никакому трижды и четырежды учёному и академику не дано опровергнуть эту истину и свершить невозможное.

     Марк Иосифович почему-то даже вспомнил недавние околотеософские споры о непорочном зачатии матери распятого Христа благословенной девы Марии. Ведь в среде учёных материалистов разлагающих вселенную на мельчайшие атомы, как это ни странно тоже было много людей искренне верующих. Говорят, сам Чарльз Дарвин на закате своей жизни стал человеком церковным и многие дни свои проводил в молитвах, смиренно выслушивая проповеди, в которых еретикам предрекалась гиена огненная и муки вечные которые продлятся до скончания миллиардов-триллионов веков. Ашкенази знал об экспериментах, проводимых в Лондоне и Бостоне, где пока на уровне низших млекопитающих было доказано, что непорочное зачатие вполне возможно. Это было на первый взгляд совершенно фантастическое утверждение, но людей вдумчивых оно в шок не повергло, потому что имело под собой серьёзную научную и экспериментальную базу!

     Та самая чёрная кожаная папка, которая так удивила доктора обнаруженными в ней рисунками, стала неодолимым магнитом для столь же удивительных, как и сами рисунки материалов. Всё что могло пригодиться, оказывалось там. Касалось ли это истории, медицины, философских или психологических и моральных аспектов изучаемого явления. Потому что самый мудрый народ мира китайцы сказали бы – «Человек, который смог сдвинуть гору, начинал с того, что перетаскивал с места на место мелкие камешки».

     Она пополнялась почти ежедневно, исписанными от руки листами желтоватой рыхлой писчей бумаги, которую доктору поставляла очень хорошая знакомая из типографии местной газеты. С бумагой в городе были большие проблемы, ни в одном магазине невозможно было её свободно купить. Небольшое её количество поставлялось в государственные учреждения. Социалистический лозунг «Учёт и Регулирование» показывал себя в полной своей красе. И лимиты были так урезаны, что даже в больнице её выдавал на руки лично главный врач Сауленко. Из всей силы стараясь не превысить ежедневную норму. Что ему однако, не всегда удавалось. Так что заместитель ответственного секретаря редакции, недолго бывшая сердечной привязанностью  Марка Иосифовича и лелеющая в душе надежду на возвращение своего статуса, очень способствовала продвижению исследовательской деятельности доктора. Так как рисунков в папке было десять, то и тему своего исследования он разбил на десять частей, потихоньку системно заполняя каждый из разделов по одному, ну максимум два исписанных мелким почерком  листа каждый день. Предчувствия подсказывали ему,что эта работа может затянуться не на один год, и даже не на одну пятилетку. Но он бы рискнул точно так же, даже если бы знал, что результаты будут известны только в конце его жизни. Или даже только после смерти. Успех начинания был сомнительным, его течение непредсказуемым, а конечный результат совершенно неизвестен. Медная табличка, прикреплённая к обложке папки, очень подходила к тому содержимому, которым она продолжала медленно наполняться, знания и мудрость в растворённом виде витают в воздухе и людям страждущим и алчущим знаний приходят сами в результате тщательных исследований, трудных размышлений или  даже в вещих снах. Поэтому: «Не бойся, что не знаешь — бойся, что не учишься», сказал однажды Марк назидательно Дусе, но даже она поняла, что сказал он это сам для себя.

     Первый отдел его папки быстрее всего заполнился материалами, касающимися этой темы, так как начальный исследовательский порыв был бурным и неудержимым:
Итак: было известно что, у самок мышей при определённых стрессовых ситуациях, например при экстремальном снижении температуры, или длительном голодании иногда начиналось непроизвольное деление яйцеклетки, влекшее за собой беременность. По отношению к человеку вероятность этого была невероятно низкой. Не большей, чем один случай на миллиард. Но, правда кто же её мог подсчитать эту вероятность? Да и плевать, пусть хоть один на десять миллиардов, но вероятность-то существует…!И вероятность реальна. Ведь существует же? Этого же отрицать нельзя. Как после этого не задуматься? Может быть, вся история непорочного зачатия, это именно такой редчайший случай и есть…? А ведь вполне возможно, что такие случаи бывали с женщинами и чаще. Во много раз чаще, чем кто-либо может себе представить. Ведь всё существование женщин живших в средние и более ранние века представляло собой вечную боль, страдания и муки которые сопоставимы с муками Господа нашего, но кто же женщине поверит и её непорочному зачатию, даже если она поклянётся жизнью своего ребёнка и присягнёт на Библии? Их сжигали на кострах, убивали за мерзкое и порочное прелюбодеяние и выгоняли  из дома на верную смерть. В любом случае оправдания такой женщины будут выглядеть глупой ложью и попыткой избежать заслуженного наказания. Правда, тут сразу же встаёт каменной многотонной стеной ещё одно препятствие. Так как в таком размножении отсутствует мужчина, то в генном наборе ребёнка естественно будет отсутствовать игрек хромосома, и, следовательно,родиться может только девочка.С генным набором икс-икс унаследованным из материнского организма. Если бы всё же такой случай произошёл с девой Марией, то Христос должен был бы родиться женщиной и только женщиной…. Но это дела библейские. Они важны и интересны, но касаются исследуемого вопроса только косвенно.

     Это немного другая сторона проблемы, она была важна для общего понимания поставленных задач, но напрямую не была связана с другой возникшей проблемой, той, что была обнаружена случайно в захолустной Минусинской больнице.Тут всё было гораздо запутаннее. Здесь, вот он совершенно реальный случай. Его можно осмотреть глазами, услышать ушами и потрогать руками. Если у больного в крови мужской набор икс-игрек, то тогда он,или точнее она никак бы не сможет зачать ребенка в силу гормональной несопоставимости. Хотя все что нужно для зачатия формально в теле присутствует. Если же преобладает женский набор икс-икс, то тогда он не может быть отцом своего сына. Ведь ребёнку тогда не от кого получать игрек хромосому.  Совершенно ясно, что двойной мужской и женский набор просто невозможен. Или всё же такое может быть?

     Ведь если снова отойти немного в сторону и посмотреть глубже, именно наличие лишней хромосомы обуславливает возникновение такого недуга например, как синдром Дауна. Да, это болезнь, но она не препятствует практически полноценному существованию человеческого тела, влияя в основном только на функциональное состояние мозга. А что если в другом случае человек становится гермафродитом и его генный набор, вместо стандартных икс-икс и икс-игрек приобретает вид икс-икс-игрек или икс-игрек-игрек? При истинном гермафродитизме в организме одновременно присутствуют и женские и мужские половые хромосомы. В норме все или практически все клетки мужского организма имеют кариотип или говоря по другому - хромосомный набор сорок шесть икс-игрек, а женского – сорок шесть икс-икс. Именно наличие игрек-хромосомы определяет развитие внутренних и наружных половых органов по мужскому типу. При истинном гермафродитизме часть клеток имеют мужской кариотип, а часть женский. Вследствие этого половые железы имеют признаки и мужского и женского организма, а наружные половые органы формируются по смешанному типу.
Тогда это будет величайшая в мире сенсация! И автором её будет Марк Иосифович Ашкенази.
     Ашкенази внезапно понял, что он может совершить открытие мирового масштаба! И его имя станет в один ряд с именами Галена, Авиценны, Галилео Галилея, Исаака  Ньютона и даже Альберта Энштейна. Пусть не на одном уровне с ними, пусть на строчке пониже, где нибудь с правого бока, но рядом! Эта мысль пронзила его честолюбие как стальная стрела и засела прочно. Потому что заострённые концы ежедневных мыслей не давали вытащить её. Человек рождён быть торцом, созидателем. Женщина, родив детей, может считать эту миссию исполненной полностью, но мужчине для этого всегда нужно нечто большее. Так как он не может быть полностью уверен, что это именно его гены живут в наследниках.
     Он не имеет права умереть, не продвинув мир хотя бы на одну открытую им мысль вперёд. На одно предложение, на один короткий мотив, на один карандашный набросок который никто бы не сумел создать кроме него. Потому что из таких мелких камешков и слагается гора, по которой род людской взойдёт к вершинам познания вселенной. Только двигаясь по этому пути человечество и сможет обеспечить себе жизнь вечную обещанную Господом и взращиваемую здравым смыслом.

     Стремительное движение эволюции неостановимо, как и стремительный полёт земли в пространстве  вселенной. Она ежесекундно проводит множество экспериментов над растительным, животным миром, а значит и над человеческими существами. Одни из них выживают , скрещиваются и дают потомство а другие изначально просто обречены на вымирание. Судьба всегда была несправедливо жестока для двуполых людей. И во времени и в пространстве. И хоть многие народы и племена верили в их божественное происхождение, им всегда жилось намного хуже, чем остальным представителям рода человеческого считающих себя нормальными. Ни одна самая униженная и зависимая женщина, не хотела бы примерить на себя судьбу такого человека. Мало кто из женщин захочет променять своё священное право материнства на сомнительную свободу стать никем. Человеком без истинного имени и перспективы что-либо изменить в своей жизни до самого конца. Которого, будут стесняться родные и близкие. Ни один раб в кандалах и с ошейником на шее, скорее всего не хотел бы поменяться с ним своей никчемной жизнью. Раб всё же может при удачном стечении обстоятельств стать свободным от хозяина, а гермафродит никогда не сможет освободиться от своего тела и своего раздвоенного сознания. Быть решительным как мужчина и при этом сомневаться и быть осторожным  как женщина очень трудно. Быть сильным как мужчина и при этом апеллировать к своей женской слабости невозможно. Ежедневно, ежечасно и ежеминутно притворяться. Всю жизнь пытаясь прожить с этой тайной. Среди многих древних народов существовал обычай убивать детей неопределенной плоти сразу же после рождения. Таким образом, например, стремились сохранить совершенство собственной расы спартанцы.

     Для римлян живших несколько позже, такие несчастные создания были злым знаком, недоброй приметой, вестниками приближающихся катастроф, а египтяне, хотя и чтили таких странных двуполых богов, как Бес или Птах, изображаемых в скульптурах с принадлежностями обоих полов, тем не менее, двуполых людей признавали за оскорбление совершенства идеалов природы. В начале нашей эры римляне усовершенствовали восприятие необычного. Так как и в обыденной жизни, как  благородных патрициев, так и низких плебеев стали превалировать свободные нравы и терпимость к сексуальным извращениям. Они перестали открыто преследовать гермафродитов, хотя еще Тит Ливий писал в своих вольных хрониках, что за всю свою жизнь он повидал немало таких существ, но все они были брошены в реку, ставшую для них загробным Стиксом с самого первого мгновенияпосле рождения. Но некоторые древние признавали гермафродитов за квинтэссенцию совершенства, воплощение идеального человека и многие из них были навсегда увековечены в классических произведениях искусства.

     В буйной и непредвиденно удивительной, но от этого не менее красивой древней греческой мифологии Гермафродит был законным сыном мужественного Гермеса и женственной Афродиты. Да, эта мудрая воительница была его матерью! Красивая легенда рассказывает, что в возрасте пятнадцати лет он путешествовал по Галикарнасу и в конце своего путешествия запыленный и уставший он остановился у озера, желая искупаться и смыть многодневную усталость с тела своего. Нимфа Салмакис, обитавшая в этом водоёме, наполненном хрустальными водами и украшенном белоснежными водными лилиями, увидев обнаженного юношу, влюбилась в него без памяти, как бывало и как будет на протяжении всего срока существования человечества. Она хоть и была нимфой, но оставалась простой и наивной девушкой со всеми девичьими зефирно-цветочными подростковыми мыслями в голове. Однако, так и не сумев очаровать его, потому что не обладала опытом соблазнения,она обратилась со страстной молитвами к богам Олимпа, чтобы те,смилостивились и соединили их юные тела навсегда. Какое наивное и естественное желание, и до сих пор свойственное всем безумно влюблённым. Утонуть в любимом, раствориться, расплавиться, всегда быть рядом и дышать одним дыханием с человеком, без которого невозможно жить. Страстная и искренняя молитва была услышана, и на свете появилось двуполое совершенное существо. Совершенное телом, совершенное духом, совершенное по всем лекалам и канонам которое только может представить себе человек. Полубог, наделённый всем, чем только может быть наделён идеальный человек. С тех пор за озером закрепилась слава: каждая пара, которая купалась в нем, испытывала подобную трансформацию. Неясным оставался только вопрос, как это нравилось тем, кто не желал подобных превращений?

     Двоякость восприятия этих необычных людей очень хорошо демонстрирует другая легенда, практически полностью противоположная тому, что было написано раньше. В поздней греческой мифологии было много двуполых созданий. Легкоязычный и красноречивый мудрец и баснописец Эзоп так объяснял появление таких существ: «Однажды ночью, погостив у Бахуса, пьяный Прометей занялся моделированием из глины человеческих тел, но совершил несколько ошибок...».  Таким образом, появились андрогины. Платон подозревал, что в обозримом прошлом человеческая раса складывалась исключительно из гермафродитов, причем каждый имел два тела, одно мужское, другое женское и два лица на одной голове. Но эти самодовольные существа поссорились с олимпийскими богами, посчитав себя равными им, и громовержец Зевс в наказание разделил их на два пола, разорвав своими могучими руками и безжалостно разбросав половинки в разные стороны света, за высокие горы, пустыни и океаны. Так и бродят они до сих пор в поисках своих  половинок. Примеряя друг друга, страдая от частых несовпадений, расставаясь и проклиная языческих богов. И почти никогда не находят своего богом данного, и богом же отнятого совершенства. Всесведущий Платон пояснял в своих писаниях, что сексуальное необъяснимое влечение противоположных полов опирается на стремлении к повторному объединению разделенных так жестоко половинок.

     В течении нескольких месяцев Ашкенази отсылал запросы своим старым друзьям и знакомым хоть как-то связанным с медициной, с просьбой прислать ему нужную литературу. Письма, написанные страстным и быстрым почерком человека стоящего на пороге открытия, уезжали на скрипучих подводах, уплывали по холодным водам на медленных пароходах и мчались в опломбированных почтовых вагонах по звенящим рельсам в Москву, Ленинград, Киев и Одессу. Было огромное желание связаться с Берлином, но это могло иметь непредвиденные последствия и он, с трудом пересилив себя, отказался. Напрямую он не писал, для каких целей ему нужны эти материалы. Слишком странным бы показался его эксперимент для любого реально мыслящего человека. Обычно он приписывал в конце, что собирает материалы для обширной статьи, посвящённой перверсиям человеческого тела. И этого как считал он, должно было хватить для объяснения столь необычных просьб. 
     Он стал задумчив, молчалив, сосредоточен, словно бы внутри его тлели раскалённые угли полностью захватившей его идеи. Дуся, приходя вечерами к нему в гости, тихо удивлялась произошедшим переменам и той странной молчаливой неистовости, с которой он стал теперь жить. Это выражалось даже в простых житейских мелочах, он стал пить очень горячий овсяной кофе, разбавляя его изрядной порцией самодельного коньяка из кедровых орешков, который он изредка покупал у извозчика Кургулешева. Умывался ледяной водой. По утрам делал зарядку, от которой трещали кости и хрустели мышцы. На работу ходил таким стремительным шагом, что ходить рядом с ним стало совершенно невозможно. Казалось, он стал сильнее и решительнее. Из его постели она вставала вся страстно обцелованая и помятая, словно её два часа без перерыва мял, облизывал и катал по простыням, загибая в немыслимые позы как тряпичную куклу, огромный, но совершенно ручной и ласковый тигр. Медленно одевалась, непроизвольно оттягивая миг расставания, молча целовала его в тёплые губы, забирала письма, которые нужно было опустить по дороге в почтовый ящик,  и на цыпочках уходила, тихонько щёлкнув замком. По улице он шла, ощущая приятную слабость в ногах и истому в расслабленном теле. Её взор был затуманен, и на лице блуждала такая блаженная улыбка, что все встречные женщины читали её как афишу, написанную крупными буквами, и провожали завистливыми и досадливыми взглядами.

     Сама же она в это время могла думать совсем о другом. Трудно представить какие мысли у женщины могут быть в этот момент. Но на то она и женщина! Например могла размышлять о том, что её любимый доктор представляется всем её коллегам как человек строгий, всегда аккуратно побритый, одетый в безупречно глаженную рубашку, и идеально начищенные ботинки. Просто эталон аккуратности и хорошего вкуса. Но буквально пол часа назад она видела его голым в таких позах и в таком положении, в котором, ни какой другой человек его и представить не может. Потому что не хватит фантазии. Пожалуй, если даже кому нибудь по секрету рассказать об этом, то никто и не поверит. А уж если представить, что доктор вытворял с ней самой, то это совсем в голове не укладывается. Трудно было даже до знакомства с ним предположить, что она согласиться на такое. И не только согласиться, но ещё и будет сама хотеть, чтобы он делал с ней это. Это было очень стыдное воспоминание, но очень сладкое. При этом таинственно замирало сердце, и кровь приливала к маленьким мочкам её розовых ушей от такого кощунства. Это было почти святотатством, примерно таким же как например, представлять голыми учёного Ломоносова, или писателя Льва Николаевича Толстого, или наконец его самого, стального великого кормчего, усатого гения всех времён и народов и надежду всего пролетарского мира. Но ведь кто-то же и их видел голыми и в неудобнопроизносимых позах. Вот такие странные мысли посещали эту светлую головку, на недолгом пути из романтики любовных отношений в стабильную благопристойность семейной жизни.

     Чувства в докторе необычайно обострились, расцвели, и вызрели дивными плодами, он жил не только на эмоциональном подъёме, но при этом он ещё и стал более сентиментальным и чувствительным. Так однажды утром решительно шагая на работу, он посмотрел на небеса и удивился, что прожив несколько лет в этом небольшом городе никогда не замечал особенность небес над головой. Небеса были воистину бездонны. Их особенность заключалась в том, что обычно с южной стороны, у самого горизонта они были темны и плотны. Их цветовая гамма включала в себя все оттенки свинца и пепла. Тучи, плывущие по этойстороне неба, напоминали застывшие снежные сугробы и бледно белые похоронные саваны. Ближе к центру, к тому месту, где в зените сияет солнце, небеса добавляли в свою палитру синевы и холодной прозрачности. И облака теряли плотность, становясь всего лишь клубящимися комками пара или густого тумана. Самыми удивительными оттенками сиял небосвод на северной стороне. Облака там были нефритовыми, полупрозрачными с прожилками розового, оранжевого и малиновых цветов. А сам небосвод светился такими оттенками лазури и бирюзы, что просто не верилось в это совершенство прозрачного цвета сотворённого природой. Возможно, эта особенность была следствием отражения света исходящего от земли? Минусинская котловина расположена в очень необычном месте. С юга её подпирают мрачные и неприютные Саянские горы. В самом центре огромнейшей котловины, лиственные леса перемежаются ковыльными хакасскими степями, тоскующими по ушедшим в небытие ордам кочевников скачущих с востока на запад и с запада на восток. А к северу от неё простирается глухая тёмно-зелёная тайга медленно переходящая в ледяную пустынную тундру, опустившую свой берег в глубины северного ледовитого океана. Возможно, эти ландшафтные контрасты и красят небесный свод в столь разные серо-сине-голубые оттенки…? Может быть,мрачная темнота камня и бесконечность белой пустыни расположенных за сотни вёрст по обе стороны от котловины и отражаются в небе как в зеркале? Кто его знает. Стоит лишь один только раз внимательно осмотреться вокруг и тысячи вопросов без ответа останутся в рукописях твоего мозга пылящихся на полках этой эгоистичной библиотеки.
- «Удивительный цвет», - думал Ашкенази, - «почему я раньше этого не замечал? Почему я подумал об этом только сегодня? Будь я хоть немного верующим, я счел бы это знамением божьим, ведь именитые художники изображали небо под престолом господним именно этими красками. Я проследил как свет небес из тьмы и серости переходит в яркое сияние. Даже в мыслях я размышляю не о тьме, а о свете. Позитивное мышление предвестник успешности любого начинания. А это в любом случае добрый знак! Знак того, что я на правильном пути! Знак того, что меня ждёт успех. Просто нельзя сомневаться и сворачивать с избранной тропы. Прожить жизнь простого уездного доктора и умереть, оставшись только в краткой памяти нескольких соблазненных местных красоток? Раз дан шанс для чего-то большего, то нужно его использовать на все сто процентов, и даже на двести, прыгнув выше головы. Да…! Что-то я в последнее время слишком сентиментальным и суеверным. Видимо необычные обстоятельства вызывают из глубин сознания необычные мысли….» - и Ашкенази саркастически улыбнулся сам себе.

     Всё что можно было достать в Минусинске, в двух библиотеках и в специализированных медицинских журналах коллег по службе, он перенёс к себе на квартиру и принялся настойчиво изучать. Он снял с полки ту самую тяжёлую чёрную папку и всё что считал полезным, штудировал, анализировал, переписывал с комментариями и замечаниями, и аккуратно подшивал, готовя материалы к будущей книге. Да, к тому времени он уже решил, что это будет непременно книга. Научный труд, на который не жалко будет потратить остаток жизни.

     Но этот вопрос оказался не таким уж редким, каким он представляется обычному обывателю, чья жизнь катится по накатанным рельсам и ежедневному расписанию. Второй отдел постепенно наполнялся материалами, которые казалось бы тоже мало должны были касаться изучаемого им вопроса:

     Если заглянуть не очень далеко вглубь времени, оторвавшись от окна, выходящего на наши неказистые пейзажами улицы, мало изменившиеся за пару прошедших веков, то можно вспомнить историю неистового монаха Джироламо Савонаролы. Потрясшего средневековую Европу своей истовой жаждой переустройства мира. Желающего превратить погрязший в разврате вселенский человеческий улей в единую цветущую страну праведников и сделать  его раем на земле. Вся его борьба, по признанию многих современников была не только и не столько борьбой с внешним миром, но в большей степени борьбой с самим собой. До самого конца жизни, он так и не сумел определиться со своими взглядами на мир. Был ли это консервативный женскийвзгляд желающий порядка, тишины и возврата к первозданной чистоте помыслов и телесных отношений, существовавших в Эдеме, или экспериментальный мужской, просто желающий поменять мир в лучшую сторону, не важно каким методом? Вроде цель была одна, а подходы к её решению разные. Эта неопределённость рвала его изнутри на части, и его участь была предрешена с самого дня рождения. И это была не единственная тема, поднятая выдающимися теософами касающаяся проблемы смешения полов и женских и мужских начал. Этот доблестный рыцарь воинства христова широко прославил своё имя принципиальностью и остро отточенным слогом своих проповедей, коими разил своих противников наповал. Но когда он попал в папскую немилость, то ему припомнили его крамольную принципиальность могущую свидетельствовать о том, что и он поражён смертельным грехом – гордыней. Которая, немыслима для человека признающего себя рабом господним и одним из бесчисленного сонма овец из божьего стада. Попутно стали всплывать на поверхность и другие подробности его жизни, вызывающие подозрение в чистоте его тела. Ведь человек порочный телом должен быть отмечен дьяволом, это его знаки поражения божественного создания господня. Так отметили, что фигура у мятежного монаха не является образцом среднего мужского естества, а скорее даже склоняется к женским формам. У него никогда не росла борода и голос звонок и достаточно высок для мужчины. Его никто и никогда из братии не видел не одетым в глухую рясу и большой клобук. Сам образ его мысли и смертельную непримиримость к чужому мнению, и необычность заключений могла считаться внутренней борьбой происходящей в его душе. Словно два начала ангельское и дьявольское находятся в непримиримом сражении в его бренном теле. Как будто неистовые дьявольские мысли обретают благостную божественную форму. А так как простой человек не может вместить бесов и херувимов одновременно, значит, в его теле живут их образы в лице ангела мужчины и дьявола женщины. Почему было сделано такое заключение, непонятно, но оно было произнесено и брошено в толпу. Отсюда такое их обоюдное взаимопрезрение как к женской, так и к мужской плоти и прославление лишь одного духа. Отсюда такое горение мысли слова. Многие, сопоставив все эти факторы сочли, что Савонаролла гермафродит, и таким образом усмиряет не только плоть прихожан, но и в основе своей борется с собой в страстном желании стать над обоими полами. Быть не мужчиной или женщиной, но человеком, каким его изначально задумал бог, отрицающим свою плотскую суть служащую лишь презренной оболочкой для души.

     Но после смерти вопреки его гонителям и хулителям Савонароллу канонизировали, и возвели в ранг святого мученика. За его страстные проповеди и то что он сделал во благо католической церкви в борьбе с ересью и безбожием. И те, кто подвергал его мукам и пытал его в застенках святой инквизиции, и их потомки предпочли забыть об этом навсегда. Все записи об этом уничтожить и все свои мнения изменить на прямо противоположные. Но слишком много было вылито грязи на него при жизни, чтобы стереть все сведения из памяти людской полностью. Но приглушить эти компрометирующие монаха сведения удалось. И теперь они часто подаются, как нелепые домыслы не имеющие под собой реальной основы.

     Время от времени природа сама делает такие кульбиты в беспомощной попытке усовершенствовать человечество. Может быть, в стаде животных у неё такой эксперимент и получился бы, но считающее себя разумным человечество, раз за разом отторгает такие попытки, и всё равно, точно с таким же упорством эти попытки продолжаются. А вдруг это не бессмысленные акты этой непредсказуемой пьесы жизни? Вдруг это робкие намёки на некий истинно правильный путь? Никому не дано понять божественное провидение до изначальной сути сказанного. Да и правильно ли переведены Его книги с древнеарамейского?
     - «Неужели человек может быть наказан за жажду знаний»? – думал Ашкенази, -«неужели великий Леонардо Да Винчи наказан пожизненным заточением в аду за свои не совсем вписывающиеся религиозные каноны исследования? Ведь ему приходилось резать трупы, чтобы узнать физиологическую сущность человека. А это было в ту пору большим преступлением…. Но, в конце концов даже церковь признала, что эти эксперименты были оправданы. Ибо истинное предназначение человека не в том чтобы забыть ненужное, а в том, чтобы изведать непознанное».
     Непознанное и удивительное, к которому он уже прикоснулся вот этими руками! Совершенное существо, не мужчина и не женщина, в чьих глазах таится неземной свет, что-то сильное, как печальные души последних дракона и тигра, которые позволили ему выжить среди всего этого хаоса, убивающего любую альтернативу личности.
     Это что-то наподобие агхори, когда внешними кнутами из бычьей кожи полностью ломается личность. Это что-то настолько необычное и прекрасное, что-то за пределами обычного понимания. Это не живая телесная сексуальность и не извращение. Это целостность, редчайший идеал, алмаз в грязевом потоке, когда человек сам себе отец и мать, муж и жена, он один, он целостный. Когда бог создавал человека, человеком было то, что еще не разделялось на Адама и Еву. После разделения Адам стал Адамом, Ева стала Евой, но до разделения это был один человек.
     Когда смотришь на свет, исходящий из ее глаз, и видишь, насколько она влюблена в этот мир, а он влюблен в нее, становится совсем непонятно, что в этом мире уродливо — это брак без любви. Соитие по необходимости. Брак совершенно селекторный, отвечающий каким-то марксистским догмам о капитале и размножении, произведении новой рабочей силы в виде потомства, или что-то якобы противоестественное, когда два человека любят друг друга. Серьезно, без пропаганды или осуждения, не для публикации. Может быть, мы мало видели в этой жизни, чтобы судить об этом? Почему большинство соглашается на заурядную жизнь, где все «каха-каха», так себе - ни ясного смысла, ни действий, ни любви. Так страшно выйти за грань, как будто выплыть за линию горизонта и провалиться в пропасть, но давно пора понять: мир - круглый, а за гранью только свет, яркий ослепляющий свет настоящего, свободного тебя, без страха, переступившего через страдания и эго.

     А папка становилась всё толще и всё изощреннее в том, что сохранялось под её тяжёлыми кожаными обложками.
     Давно замечено, что знаний дарящих радость всегда намного меньше, чем дарящих печаль. Об этом и свидетельствует вся недолгая по космическим меркам история человечества. Поэтому умножающий знания, чаще всего умножает свою скорбь. В средневековье людские особенности, отклонения подвергались экстерминации, или попросту говоря, почти всех кого считали нестандартным экземпляром человека, сжигали на кострах, а двуполых как и в древнем мире преследовали с особой жестокостью и многие погибли во времена Инквизиции.

     Судьба Антиде Коллас, например, была типичной для того нечеловечески трудного времени. Когда просто выжить было огромной проблемой. Потому что из каждых десяти рождённых младенцев, шесть или семь умирали, не дожив и до пяти лет. Но она, как ни странно выжила, и по свидетельству очевидцев превратилась в весьма миловидную высокую девушку со стройным станом и весьма физически развитую. Под подозрение она попала, когда дала решительный отпор нескольким наглецам попытавшимся покуситься на её девичью честь. После того, как хлюпая разбитыми и сломанными носами, они уползали от неё на коленях. Объявленная в одна тысяча пятьсот пятьдесят девятом  году гермафродитом и лишенная согласно закону имущества и всех степеней свободы, она была обследована несколькими учёными докторами, которые признали, что ее анормальное состояние есть результат отношений с самим Сатаной. Написано, что для того чтобы удостоверится в её грехе, в тесную тюремную камеру где она сидела, приходили толпы жаждущих удостовериться в этом лично церковников, медиков и других хоть как-то связанных с этим людей. И ей бедняжке безмолвно приходилось демонстрировать особенности своего необычного тела, всем желающим,чтобы хоть как-то попытаться добиться своей беспомощностью и смирениемжалости и милости к себе перед предстоящим судом. За связь с дьяволом ни в чём неповинная несчастная была немилосердно сожжена на костре, в который несмышленые дети подкидывали смолистые дрова и мелкие ветки.Свершилось это неправедное событие на главном рынке города под хохот и улюлюканье злобной толпы. И многострадальный пепел её собранный в деревянное угольное ведро, был развеян на ветру за высокой городской стеной стоящей на страже высокой нравственности и закона. Может ли быть участь человека более трагичной? Прожить всю жизнь в терзаниях сознания и плоти и безвинно умереть.

     Положив последний переписанный лист этой истории в папку, доктор почему-то загрустил. Он закрыл глаза и очень явственно представил этот мрачный средневековый город, стоящий среди зелёных холмов и плодородных равнин старой Европы. Наверное, чтобы добраться пешком туда от места, где он сейчас жил, нужно было потратить пару лет и истоптать полдюжины сапог или ботинок по горным тропам, лесным буреломам и пыльным пустыням. В тусклом свете керосиновой лампы ему вдруг представились узкие улочки каменного города. Мощёные квадратными булыжниками, плохо обработанными и не очень плотно подогнанными друг к другу. Вдоль каждой из этих улочек протекали узенькие ивесьма зловонные ручейки, наполненные отходами жизнедеятельности человека, которые наполняли терпкими ароматами всё свободное пространство между плотно слипшимися домами. Шершавые серые камни везде, и они такого печального цвета, что просто посмотрев на них можно опечалиться бедностью палитры художника. Почти не видно неба, узкой полоской сочащегося между почти соприкасающимися в вышине крыш. И болтающимся на верёвках серыми невзрачными одеждами, постиранными самодельным щёлоком и поташем. Он даже слегка ощутил запах донесённый слабым ветерком и узрел грубую фактуру ткани, этих плохо простиранных тряпок. Многократно штопанные женские юбки, неопределённого цвета, полинявшие от долгого ношения и выцветшие под снегом и частыми дождями, полотняные мужские рубахи, завязывающиеся верёвочными шнурами у шеи и с вечными дырами на протёртых локтях. Короткие кожаные штаны с такими же дырами, как и на рубахах, только на этот раз на коленях. Чепчики, покрывающие головы домохозяек и старух украшенные тончайшими бывшими когда-то цветными лентами. Всё это бережно сохраняемое убожество, носимое до полного распада на составные части. Когда нитки уже не держат и расползаются от самого лёгкого прикосновения, а ткань становится похожей на сито и не защищает, ни от зимнего снега, ни от осеннего дождя. Натянутая верёвка висит очень высоко, на уровне второго-третьего этажа, потому что город полон грабителей и мелких воришек, которые не брезгуют ничем, даже этими убогими тряпками.
     А вот и они сами! Ночуют на углу улицы укрывшись грязной засаленной и запылённой дерюгой, выглядывая из-под этого укрытия всякий раз, когда кто-либо из прохожих шествует мимо. Тогда,из-под дерюги высовывается худая, сто лет не мытая рука с обломанными грязными ногтями больше похожая на руку оборотня или мертвеца. Она хватает за выщербленный край стоящую на булыжнике деревянную растрескавшуюся от старости чашку, и настойчиво постукивает ею по уличному камню, клянча милостыню. И простуженный голос с фальшивым смирением просит небольшое подаяние. Но все живущие в городе знают, что верить этому смирению и кажущейся слабости нельзя. Подвернётся удобный случай и эти руки, не задумываясь крепко сожмут рукоять кривого, ржавого от крови ножа, сучковатую дубинку из обломанной ветки дерева или случайный камень, чтобы в тёмном месте избить, ограбить или даже убить насмерть любого, в чьём кошельке они заподозрят наличие нескольких мелких монет. Особенно страшно вечером встречаться с ними беззащитным девушкам. Они могут надругаться просто так, без смысла и без жалости, так как считают что любой благополучный человек, априори виноват в их бессмысленном и жалком положении. Они ненавидят любого, кто счастлив и доволен. И поэтому не боятся ни смерти, ни тюрьмы. Ни виселицы с жёсткой пеньковой верёвкой, сдирающей при повешаньи кожу до мяса на тонких худых шеях преступников. Мыло для смазки таким жалким бродягам не предусмотрено. Оно стоит дороже, чем вся их никчемная жизнь. Их почерневшие тела бывает неделями висят в назидание ещё живущим злодеям. Поэтому горожан совершенно не трогают своим страшным видам почерневшие и дурно пахнущие отрубленные руки карманных воришек, иногда тоже висящие на кожаных ремешках привязанными к деревянному столбу на главной площади. К этому же столбу часто привязывают для наказания сладострастных прелюбодеек уличённых мужьями в содомских грехах. С них срывают их жалкие одежды, и нещадно стегают по рыхлым белым телесам, ремнями из бычьей кожи. Так что кровь брызжет на булыжники мостовой и их истошные крики пронзают городишко до самых дальних убогих хижин на окраинах. И потом, обрезав портняжными ножницами их волосы до самого основания,прогоняют нагими сквозь плюющуюся и кричащую толпу. Они идут, не надеясь на жалость, прикрывая руками свой срам и капельки крови и поздние слёзы сожаления омывают следы их босых ног на мостовой. И стоят в этой толпе и громче всех кричат и беснуются точно такие же неверные жёны и уже не девственные невесты твёрдо убеждённые в том, что с ними такого не случится, и их обман никогда не откроется. Но при этом всеми силами стараются не смотреть на кожаные верёвки и кожаную плеть у столба, считая это дурной приметой.

     Редкие окна с мутными потрескавшимися крошечными стёклами в виде ромбов едва освещают ночью пространство на расстояние вытянутой руки, а после полуночи ни одно живое существо не рискнёт появиться на улице и ни один огонёк не осветит этот мрачный городской пейзаж. Только кривой отполированный тысячами прикосновений серый камень, старое морёное временем дерево и коричневая черепица, свисающая со стропил, составляют это минималистический городской пейзаж, нарушенный лишь кажущимся здесь совершенно лишним тележным сломанным колесом одиноко стоящим у стены. На весь городок всего десяток масляных уличных фонарей. Светящих только в сухую и безветренную погоду. Так как в дождь или во время зимних вьюг их не зажигают. Они стоят у городских ворот, у городского магистрата, у главного городского собора и у фонтана на городской площади. Вечерам по улице проходит фонарщик с длинной палкой, на конце которой прикреплён фитиль, которым он и поджигает слабые маяки огней. Фонарщик уже пожилой и сутулый мужчина, проработавший в этой должности почти всю свою жизнь. У него широкие плечи, большие кривые ноги и огромные руки.Которыми он, говорят, задушил не одного грабителя пытавшегося напасть на него и отнять горшок с маслом, которое он изредка подливает в глиняные светильники. Следом за ним в отдалении часто идут двое стражников следящих за порядком и сгоняющих валяющихся на дороге бродяг и пьяных, уснувших среди тесных улочек. Утром, когда фонарщик проходит тем-же маршрутом и гасит фонари, они движутся следом чтобы увидеть всех умерших, замерзших и убитых прошедшей ночью. Тогда из магистрата присылают старого монаха запряжённого в ручную двухколёсную деревянную тележку, в которую тот грузит тело, обычно к тому времени уже полностью ограбленное и раздетое и если его из церковного двора не забирают родственники покойного, то к обеду он, захватив лопату, увозит его за городскую ограду. Где хоронят всех безродных покойников. Там есть яма, в которую он и скидывает труп, только слегка присыпав его землёй. Яма роется одна, и покойники лежат в ней один на одном, разделённые только тонким слоем песка и земли в несколько слоёв пока она не заполнится полностью. Лежат они там все без различия пола и возраста – мужчины, женщины и дети в произвольном порядке один поверх другого. Тогда яму окончательно закладывают камнями, чтобы кости покойников не растаскивались бездомными собаками и роют рядом другую яму. Одна яма могла заполнятся целый год, но если в город приходил мор или горожан косила эпидемия, то могла наполнится и за неделю. Основную же массу жителей хоронили на городском кладбище, расположенном за стенами монастыря. Бедная же Антиде не удостоилась даже такой скромной чести, быть похороненной рядом с людьми.

     Однако даже тогда не всех выявленных гермафродитов так жестоко казнили и убивали. Можно было однажды воспользоваться специальной нормой, прописанной в законах некоторых независимых европейских городов исповедующих Магдебурское право, и заявить о своем выборе в пользу той или иной плоти и ипостаси, но без возможности изменения решения в последующем времени.Но насколько трудно было применить такое право на практике, хорошо показывает пример с Маргарет Малор. Будучи круглой сиротой, Маргарет до двадцати одного года была убеждена, что все женщины такие, как она и лишь когда она заболела в одна тысяча шестьсот восемьдесят шестом году, доктор из Тулузы поставил следующий диагноз:"Чрезвычайно необычный гермафродит, скорее напоминающий мужчину, чем женщину."Канцелярия бискупа в Тулузе в соответствии с законом, который пришлось применять в первый раз за всю историю города, под страхом смерти повелела Маргарет носить мужскую одежду, штаны на всю длину её стройных ног, плотно и очень туго застёгивающийся кожаный жилет скрывающий довольно таки значительную женскую грудь и головной убор закрывающую коротко стриженные волосы. Девушка, пораженная таким открытием, тайно с труппой бродячих музыкантов бежала из слишком религиозной Тулузы в более свободный от церковных догм город Бордо, где поступила на работу простой служанкой в богатую семью. И как она не пыталась стать совсем незаметной и раствориться в большом городе, но в тысяча шестьсот девяносто первом году один вездесущий тулузец, член магистрата, приехавший в Бордо, узнал ее, случайно столкнувшись на улице, и она стала узницей. Мрачная тюремная камера с соломенной подстилкой на холодном полу, в которую почти не поступал свежий воздух и свет. Низкий потолок и серые камни стен, до которых можно было дотянуться, просто расставив руки в стороны. Неопределённость собственного положения и невозможность ясно осознать свою принадлежность к определённому полу, почти привели её к безумию. Двадцать первого июня этого же года, муниципальный суд города Бордо принял решение, что она должна изменить свое имя на мужское Арно. И запретил носить ей женскую одежду под страхом общественной жестокой порки на главной площади города.Имея женские фигуру, лицо, привычки и склонности, несчастная Маргарет вынуждена была искать тяжелую мужскую работу. Но новоявленный «Арно» не обладал присущей мужчинам физической силой, и поэтому кормиться пришлось с подаяний, нищенствуя. Но даже в то время существовали добрые люди. Помогла ейодна из дам полусвета, исповедующая эпикурейский образ жизни и сама не отличавшаяся строгостью нравов и не зацикленная на фальшивых догматах, царивших в  среде домохозяек, старых дев и набожных старух. Случайно узнав о её бедственном положении от одного изсвоих  многочисленных любовников, которые по всей вероятности исчислялись даже не десятками а сотнями, и отыскав её, она подсказала выход из создавшейся ситуации. Сумев как-то добраться до Парижа, «Арно» разыскал известного доктора, хирурга Савярд, который поставил в конце концов единственно правильный диагноз и выдал сертификат, свидетельствующий, что предъявитель сего по своему физическому и психическому состоянию значительно ближе к женщине, чем к мужчине.Но врачи и судьи не хотели признавать своих ошибок, и их приговор оставался в силе до тех пор, пока юрист, кстати, один из многочисленных поклонников благодетельницы спасшей «Арно»,  сочувствуя мукам несчастной Маргарет, убедил короля, чтобы тот вмешался в ее судьбу. А милосердие французских королей к дамам, пусть даже и сомнительным, но попавшим в неприятности известно не только в Европе, но и во всём просвещённом мире. Её оставили в покое.

     Туда же под чёрный кожаный переплёт попалисведения и о более известном человеке:
     Это был Шарль-Женевьев-Луи-Огюст-Тимтед Эон де Бомонт, столь  длинное и кудрявое имя принадлежало столь же удивительному, как и его имя человеку. Который оказал огромное и до сих пор полностью не оценённое влияние на всю внешнюю политику Франции восемнадцатого века. Но тут следует подчеркнуть, что он в отличии от предыдущего человека был всё же больше мужчиной, чем женщиной, прожил восемьдесят два года и всю жизнь его истинный пол оставался для всех большой загадкой. Так как никто из его близких знакомых и даже родственников не мог с уверенностью утверждать, какими мужскими или женскими интимными достоинствами он обладает. После того, как умерла его единственная нянька, никто и никогда с самого младенчества не видел его обнажённым. Даже собственные слуги. Он с равным успехом играл роль мужчины и женщины. Мужья отправляли к нему своих жен, а отцы дочерей, но всех их усилия были тщетными, потому что никому не удалось наблюдать даже небольшой заинтересованности. Будучи капитаном драгунов, временами он проявлял необычайную отвагу и, хотя друзья по оружию признавали его мужчиной, он слишком часто обескураживал их своей чрезвычайной впечатлительностью. Среди тех, кто несомненно считал Шарля прекрасной женщиной, был капитан гренадеров по имени Поммеро, который хотел жениться на нем, а также сам великий писатель и знаток прекрасных девушек Бомарше был покорён притягательной магией женского обаяния этого человека.
     Вся жизнь кавалера д'Эона Бомонта была очень необычайной. Казалось, что сама судьба, сотворив с ним при рождении такую необыкновенную шутку, до самой смерти продолжала бездумно забавляться с ним, как бывает малые дети играют с двухнедельным щенком, то ради забавы и испытания бросая его в бочку с водой, то тут же высушивая затолкнув в пылающий камин. Видимо судьба испытывала пределы разумного и необычайного, которые может выдержать только такой человек. До трех лет его воспитывали как девочку, но когда пришла пора учиться, он выбрал совсем другой путь и поступил в военную школу. Совершеннолетним он имел девичью фигуру, приятные черты и женский голос, что не помешало ему добыть славу наилучшего фехтовальщика на всех видах холодного оружия  и лучшего стрелка в Европе, говорили, что с сорока шагов он попадал в пикового туза. Что было совершенно необычайно, если вспомнить то, как в ту пору были устроены кремневые ружья и пистолеты. Вскоре сам король призвал Шарля ксвоемудвору, поскольку резонно полагал, что кавалера д'Эонав силу его особенностей можно с большой выгодой использовать как тайного агента. И вскоре Шарль был направлен в Россию с миссией шпионить за царицей Елизаветой Второй. И хоть дела российские в ту пору были не очень интересны и важны для Франции, но ради распространения французского влияния в дикой и тёмной Московии Шарль подходил как никто другой. В то время он был представлен как одна из ее Елизаветы Второй придворных дам по имени Лиа де Бомонт.Одним из самых успешных его дел была организация известного Парижского договора. Ему своим внешним обаянием и тонким проницательным умом, склонным к глубочайшему шахматному анализу, удалось достичь взаимопонимания такого полезного для Франции, что английский государственный муж Джон Уилкс, в совершенном изумлении заметил: «Договор сей должен быть назван Божьим Покоем, поскольку не помещается в границах понимания». Причём делал он это не корысти ради, так как многочисленные поклонники с лёгкостью представляли в егопользование свои бездонные карманы наполненные золотом. Ибудьу него подобное желание, он бы мог сказочно обогатиться в мгновение ока.
     В тысяча семьсот сорок пятом году д'Эон взялся за интригующий самих французов договор с упрямыми шотландцами, находившимися в то время в состоянии войны с Англией, и тоже к удивлению французского королевского двора склонил их к проведению действий и поступков, очень полезных для Франции. Его роль была так неоценимо велика, что Бомарше однажды восхищённо воскликнул: «д'Эон - это новая Жанна д'Арк!», на что Вольтер ответил: «Ни мужчину, ни женщину - а именно за таковое существо признан де Бомонт - не должна так тяжело испытывать судьба». Но французы, они всегда останутся французами. К тому времени, благодаря нравам, распустившимся при дворах следующих один за одним эстетствующих любвеобильных ловеласов королей, любая женщина считалась персоной достойной хотя бы формального восхищения, даже если существовали сомнения в том, женщина ли она?
     Позже по неизвестным причинам Шарль был изгнан в Лондон, где жил как женщина. Причины назывались разные, но пожалуй, главным предположением было то, что он категорически и в грубой форме отказал в интимной близости одной очень важной персоне.Причем самым странным было то, что подозрение в равной мере одинаково падало как на не очень разборчивого в выборе любовниц короля, так и на саму склонную к авантюрным постельным проказам королеву.  Затем так же по неизвестным причинам ему милосердно позволили вернуться при условии, что он тут же примет постриг и уйдет в монастырь. д'Эон вернулся в Париж, где после обстоятельного и всестороннего обследования королевский доктор, с небольшими замечаниями объявил его женщиной. И Де Бомонт неохотно и вынужденно принял обет монашки. Во время вспыхнувшей Французской революции Шарль предложил новому французскому правительству свои услуги, им заинтересовались, но почему-то не воспользовались. Возможно, считали его неисправимым монархистом и человеком всю жизньведущим двойную игру? О его последних днях сохранилось очень мало сведений. Говорят, что он окончил жизнь в Англии как женщина, но зарабатывала она на жизнь, обучая фехтованию. Загадочный человек при жизни, остался загадочным человеком и после смерти, унеся с собой в загробный мир тайну своего мироощущения и канувшего в лету мира страстей.

     В просвещённом девятнадцатом веке полном удивительных открытий позволяющих познать тонкости устройства вселенной и микрокосмоса человеческих душ и тел наблюдался рывок в попытке, опираясь на научные основы, выяснить удивительное, не вкладывающееся в рамки известных медицинских теорий явление гермафродитизма. Диагностировать гермафродитизм нелегко, а порой и вовсе невозможно в соотношении и сочетании с формальной логикой. Особенно если тонкости малоизученной физиологии накладываются на тонкости малопонятной юриспруденции. Тогда в этом вопросе наступает время и место эксклюзивных формулировок и парадоксов. Трудности в этом можно проиллюстрировать на примере американки, или может быть американца по имени Мари Дороти, принадлежавшей к очень богатой семье, которая одевалась и воспитывалась как женщина, но была гермафродитом. В тысяча восемьсот двадцать третьем году оказалось, что она единственная наследница огромного состояния. Однако случилось совершенно непредвиденное, в завещании на наследство было указано, что наследником может быть только мужчина.И никак иначе! Нотариусы были поставлены в тупик, так как невозможно было принять разумное и справедливое решение, даже соотносясь с аналогиями дел прошлых. Такого случая ещё не было в практике американского законодательства и судопроизводства. Мари очень тщательно обследовали несколько самых известных докторов того времени. Двое из них категорически признали ее женщиной, трое других –несомненномужчиной, а шестой - признал под присягой, что это создание является и мужчиной и женщиной.Когда дело дошло до суда, то судья огласил поистине соломоново решение: мужская половина Мари Дороти получает половину состояния.
     А папка все наполнялась исписанными листами и пухла:
     Другим известным явлением был Джозеф Мазо, родившийся в тысяча восемьсот тридцатом году. Родители назвали новорожденного Мари и до двенадцати лет воспитывали как девочку, затем врачи констатировали, что это мальчик. Тогда имя Мари изменили на имя Джозеф.Как утверждали медики, яички Джозефа оставались в брюшной полости. Да простят меня благосклонные ко мне читатели, ноза половой член они ошибочно приняли чрезвычайно разросшийся клитор. После смерти Мазо в тысяча восемьсот шестьдесят четвёртом году патологоанатомы заявили, что несмотря на мужской облик головы и тела, он в сущности был женщиной, у которой были влагалище, матка и яичники. Мари-Джозефа имел бесчисленные связи с женщинами, курил, пил, интересовался политикой.

   Были известны еще несколько подобных случаев, и с каждым из них Ашкенази разбирался очень подробно. Пытаясь вникнуть не только в перипетии человеческих и духовных взаимосвязей, но и в тонкости связанных с этим юридических аспектов. О каждом из перечисленных людей можно было бы написать объемный роман, сочинить пьесу, не уступающую по накалу страстей Ромео и Джульетте, Отелло и другим пьесам Уильяма Шекспира. Или снять фильм заставляющий плакать зрителей, но, к сожалению, скорее всего они останутся в истории как неудачливые реальные персонажи, родившиеся не в том месте, не в то время и не в том теле. Как люди интересныетолько историкам, узким специалистам с непризносимыми специальностями и абсолютно не вызывающие интереса, или в большинстве случаев даже и негативную реакцию у  простого обывателя.Честно сказать и Марк Иосифович раньше не проявлял интереса к этой теме. И стал изучать и вникать в неё, только столкнувшись с реальным человеком и проблемой с ним связанной. Так как задуманное им предполагало несомненное конечное узаконивание плодов этого феноменального эксперимента. И возможность навсегда застолбить авторское право на его результаты. Ашкенази собирался, как бы так сказать деликатнее - проверить, сможет ли полноценно зачать и выносить ребёнка столь необычный человек? Наибольшее напряжение и статус этому событию предавало то, что у него уже был сын, которого родила ему жена.