Советы Оптинских старцев-79

СОВЕТЫ ОПТИНСКИХ СТАРЦЕВ
 
(Хроника начала духовной жизни)
 
ИЗ АНАТОЛИЯ СТАРШЕГО ОПТИНСКОГО
 
Учить я не запрещаю, это доброе дело — век живи,
век учись, но только начни-то с себя.
 
23.01.18 г.,
Святителя Феофана Затворника
 
(Продолжение )
 
К ПУШКИНСКОЙ ТРОПЕ!
 
(Конспект к завершающей главе исследования
антипоэзии на интернетских сайтах)
 
... Начну с того стихотворения, на котором прервалась наша переписка. Володя попросил прочитать только что выставленных на сайте «Козодоев», а у меня то ли работа не клеилась, то ли еще что-то приключилось, только на просьбу я не откликнулся, и знакомец мой, видимо, крепко обиделся. А я сгоряча подумал: «Ну и ладно. Я же ведь не корректор. На свои стихи времени не хватает».
 
А между тем, знакомство наше началось так. Мне понравились стихи Володи, ему — мои. Похвалили друг друга. Куда же без этого? И вот новый приятель по интернету вдруг признаётся мне в таком, что у меня мурашки по коже пробежали. Он только что вышел из жестокой болезни (потеря памяти), напрочь забыл почти все правила русского языка, но, слава Богу, стихи снова стали сочиняться и, кажется, лучше прежнего, и нельзя ли мне взять над ним небольшое шефство, подправлять явные ошибки и подсказывать, где какие неурядицы попадутся.
 
Я взялся, и нельзя было не взяться — стихи дышали такой свежестью, которой я ни у кого не встречал, кроме упомянутого Анищенко. Но там было сплошные упадничество и безбожие, а здесь настоящая любовь к жизни. И как же её могло не случиться при болезни такой. Стихи-то писать в таком состоянии — подвиг.
 
Дела у нас , вроде бы, пошли. Владимир относился к замечаниям лучше не надо. Переделывал ляпы быстро и толково. И вот надо же было случиться нашему разладу...
 
Читал я, уже сейчас, его стихи в интернете, и материл себя последими словами. Никого не нашлось подправить отменно талантливые вещи, появившиеся с ошибками «детского» содержания. Не мог чего-то вспомнить поэт, и так всё и пошло к читателям. А читатель у нас такой — дай ему пареное-жареное, а на грамотность наплевать.
 
Сейчая выставлю то самой стихотворение, прервавшее нашу переписку. Где нужно было, немного подправил, на авторское усмотрение.
 
Владимир СМОЛЯКОВ
 
КОЗОДОИ
 
"Приходи ко мне завтра, когда
день остынет от летнего зноя;
воздух станет прозрачнее льда,
в час, когда запоют козодои.
 
Приходи! Я тебя буду ждать!
Занавески задёрну плотнее,
покрывалом покрою кровать —
всё в цветах — васильками синеет!
 
Приходи! Даже если роса
в поле выпадет, или туманы —
у меня золотая коса!
И на кофточке новой — карманы!"
 
Сумасшедшая...
Что с неё взять,
говорят, ей уже девяносто —
то смеётся, то станет кричать —
для сельчан наказание просто.
 
За околицу выйдет, и ну,
причитать станет, будто молиться —
муж её, как ушёл на войну,
да с тех пор так и не воротится. (?)
(Так не может с тех пор воротиться. — Б.Е.)
 
Ей бы, старой, сидеть на печи,
так вот нет (же) она за околицей,
то ли раненой птицей кричит ,
то ли богу какому молится.
 
Как посмотришь, туда, на закат,
где край неба багровым окрашен,
там, на взгорке, где ждали солдат,
всё руками, как крыльями (,) машет.
 
О заката калёную медь
бьёт руками, что крыльями птица —
то ли на небо хочет взлететь,
то ли, насмерть, о небо разбиться.
 
И над скорбною Русью, в полях,
в птичьи крики вплетаются вдовьи...
Смотрят женщины, смотрят на шлях,
на закат (,) истекающий кровью...
 
******
 
Остывает багровая даль,
небо светится ранней звездою,
и висит над полями печаль,
в час, когда запоют козодои...
 
Подскажи Владимиру огрехи (несколько знаков препинаня, вместо воротИтся, надо — ворОтится, и всё!), он бы без разговоров подправил и шедевр вышел бы в чистом виде.
 
Надо ли объяснять, почему шедевр? Ну, для непонятливых и в поэзии неопытных. Здесь каждое слово дышит крепчайшим настоем неповторимой музыки, глубочайшего чувства, печалью, накрепко слитотой с замыслом, а сам замысел — из тех Божественных сфер, где пустых тем не бывает. И заметьте никакого выпендрёжа, который так обожают нынешние творцы лжепоэзии.
 
Прости меня, Володя, старика старого, что я тогда отказался прочитать только что сочинённую, еще горячую, боль сердца. Истинная эта боль, без которой нет высокой русской литературы.
 
Боюсь, что твое исчезновение с твоей странички связано с болезнью. Не поддавайся. Так же, как не поддавался и до нынешнего дня. Я молюсь за тебя. Ты должен это почувстовать.
 
И вот уже слово к вам, читатель. Мало кому может не не понравиться и это стихотворение Смолякова:
 
ХОЛОДА
 
Холода, холода по ночам,
и из лужи, замерзшей до хруста,
лист кленовый, как-будто свеча,
мне мерцает, печально и грустно.
 
Поднимаются в небо дымы,
листья жгут, закрываются дачи,
— Знать не долго совсем до зимы, (—)
воробьи на заборах судачат.
 
Холода по ночам, холода,
перелётные — все улетели,
лишь воробушки на проводах:
— Чик-чирик! Скоро будут метели!
 
Я вам верю, комочки смешные,
я как вы — мал, ершист и нелеп —
и, чтоб помнили дни золотые,
накрошу вам на досочке хлеб.
 
Вот и всё. До свидания птички!
Мне туда, где гудят поезда,
на пронзительный крик электрички
ухожу, в холода, в холода...
 
Прочитав такие стихи, только руками разведёшь, да бег мурашек по спине почувствуешь. И просто всё, и ясно, и душевно. Образность, по Есенину, естественная, органичная, живая, не надуманная, плоть от плоти и кровь от крови того, о чём поэт рассказывает. Тут даже неправильное с точки зрения лексики слово «дОсочка» (надо — дОсточка) вполне уместно, как простолюдное, более мелодичное, из одного ряда с другим словами.
 
Уже это Богом данное чутьё народной речи пусть придаст тебе, старина, сил и мужества в твоей борьбе за настоящую Поэзию, потому что многие твои стихи — ПОЭЗИЯ настоящая. ПУШКИНСКАЯ.
 
А третье стихотворение я бы посоветовал местами подправить. Посоветовал настоятельно, чтобы тоже из него шедевр получился.
Тема здесь наиважнейшая, злободневнейшая, наинужнейшая для России. Подточи малость, постарайся дошлифовать.
 
ОТЕЧЕСТВО МОЁ
 
Строка длинна и давит на виски
всей этой ночи. (?) Надо бы короче,
но тьма полна пустот и многоточий,
и звёзды так пронзительно близки.
 
Двенадцатого бросятся челом
бить медью календарную страницу.
Повеет прошлым: "Девушка с веслом"
и прочие, ответственные (?) лица.
 
Пусть славословят хором. Вороньё.
Мои всё больше лагеря топтали
и воевали за Отечество своё,
а слов красивых(,) видно(,) мало знали.
 
— "Расея, пажить, зеленя и бла-
бла-бла(?): — "Берёзки, сын твой, или дочка",
но ржавою колючкою ГУЛаг
сидит острее всаженной заточки.
 
Да, я своё Отечество люблю!
Не строй, не рой чиновных лизоблюдов,
что в этот день с утра елеи льют,
сияя тихой нежностью Иуды.
 
Родове всей! Всем предкам! Душам-птицам,
что стали лесом, реками, жнивьём!
Их памяти позвольте поклониться.
Они и есть —
Отечество моё.
 
Очень неудачна первая строфа. Совершенно нечётко выражена мысль. Непонятен образ «виска ночи». Если мысль не вмещается в четыре строки, на помощь можно привлечь и пятую. Может, как-то так начать:
 
Строка длинна и давит на виски
не только мне, но и притихшей ночи.
Строку, пожалуй, надо бы короче,
но тьма полна пустот и многоточий,
и звёзды так пронзительно близки.
 
А строфа, чутьё поэта не подкачало, необходима для передачи абсурдности нашего совсем заболотившегося постсоветского времени.
 
Не сразу догадываешься, почему двенадцатого числа (Дню Конституции РФ посвящается — под заголовком?). Несколько вычурны строки: «Двенадцатого бросятся челом бить (убрать точку!) медью календарную страницу», под Маяковского, но ничего, пережить можно. А вместо «ответственные» — «заслуженные»?
 
Плохо: «бла-бла-бла». Лучше: бля-бля-бля», но для рифмы не подходит. Подумать надо.
 
Гениально: «но ржавою колючкою ГУЛаг сидит острее всаженной заточки». Оставить обязательно!
 
И еще: «РодОве всей»? Надо, по-русски: РодовЕ. Стало быть, начать строфу так: Всей родове! — Слова переставил, уже всё в полной норме. Велик русский язык!
 
Итак, чуть подделать — и снова отличные стихи. Не верь оценкам сайтовких организаторов и вершителей всяких конкурсов. Не для конкурсов поэзия. Вообще, старайся избегать всякой мирской славы. Она кепко портит. Лучшая отборочная комиссия и лучшее место — строгая совесть поэта. И одобрение или неодобрение Бога. Но Его мнение надо учиться слышать.
 
Ну вот, кажется, и поговорили после долгого молчания. Новых тебе удач, старина! И не болей, пожалуста. Господь тебе да поможет. И классик наш тоже, сказавший:
 
Стихи мои,
спокойно расскажите
Про жизнь мою.
 
(Продолжение следует)