Синичное

Синице снилась даль и снилось, что
она - журавль, она под небосклоном
забыла тяжесть выдержанных штор
в тонах отяжеленных и суровых,
как лица тех языческих богов,
как осень тех грызущих ожиданий.
Над улицей, над колкостью лесов,
над полем - опыленней, домотканней,
она летела - то ли на восток,
а может быть, на запад, забывая,
когда засеребрившийся висок
вдруг станет выбиваться из-под края
надетой шапки - правда, на меня
(ведь птицы не нуждаются в одежде),
и я летела, сумерки обняв,
как суженого - крепенько и нежно.
Синице снилась даль и снилось, что
она журавль, она уже не помнит
всего, что было за телами штор -
шершавыми, тяжелыми. Исконней
такого сна и не бывало до,
но только солнце вдруг закарамелит,
синица просыпалась надо льдом,
соленым льдом заплаканной постели.
И мне б ее утешить, окрылить,
и мне бы ей зерна сполна насыпать,
и только неземные журавли
летят над нашей улицей пустынной,
и хрипом застывает тишина,
и эхом остается утешенье
в том, что жива синица,
я жива -
за шторами - они все тяжелее.