Словами не передать, какая ты красивая, но

Крещусь двумя пальцами, не тремя.
Пускаю в дом, как хозяйку, грусть.
И пусть над могилой моей трижды осенью вспыхнет заря -
Я все равно не вернусь.

Надгробные камни надбровных дуг,
Руки жадно срывающие цветы -
Помню каждый изгиб этих чьих-нибудь рук.
Молюсь трижды, чтоб в гроб не ввернули винты.

Крещусь не тремя, вообще не крещусь,
Верю в Аллаха, Вальхаллу.
Ложусь спать - умираю, потом воскрешусь
И так каждый день, с конца - и в начало.

(Автобус вращается, как карусель
Превращаясь в проклятый замкнутый круг:
страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх, что снова возникнет страх)

Но меня не слышит даже Аллах, впрочем он ничего не слышит.

И верю - пройдет, потому что проходит всегда,
Потому что я ни во что не верю.
Воскрешаю, когда закрываю глаза,
Умираю в своей постели.

Синими пальцами мну ледяные виски.
Точу ножи во всем доме.
Надгробные камни дробятся на точечные куски,
Молюсь катаракте, дистрофии сетчатки и глаукоме.

Не из тех, кто спасает лучших друзей.
(Я тебе напишу чуть позже)
Вбиваю адорант посреди площадей:
Снизу - Ленин и сверху, цветами с моей же могилы заросший,

Которые кто-то когда-то сорвал
И не посадил там новых.

Воскрешаю, когда в мире кто-то устал,
Умираю - и так всё по новой.