Цикл Пианист Поэзы прошлого столетья

ЦИКЛ   ПИАНИСТ  Старые тетради

ГОСТЬ

Вдруг унылая пороша
За окошком закружится.
И  придет старик, не прошен.
В кресло сядет. Засидится.
Руку молча поцелует.
Пожелает не сдаваться.
И уйдет. И долго будет
Пламя свечки бесноваться.

№№№№№№№

А там, в раю,  где вечен этот бал.
Взлетают души в музыке забытой.
И Штраус, позабыв про все, играл,
В пылу тревог,  отчаянья, событий.

И не стареет белый их наряд.
Не знают про усталость эти лица.
И пианист, когда раскрыт рояль,
Играет, словно бес в него вселился.



№№№№

Все рухнуло в один короткий миг.
Погасло солнце.
Звезды не сияли.
И лишь Старик.
Один седой старик.
Сидел, клонясь, как мертвый у рояля.

ИЗГНАННИК

Он шептал отчаянно: « Россия»
С француженкой по-русски говорил.
Не понимала. Как его бесила.
Но деньги оставлял и уходил.

А в кабаке и плакали и пели.
И стала жизнь похожа на игру.
И офицер в прокуренной шинели
Кричал им: « Я за Родину умру»

И этому безумию внимания,
Он плакал, не скрывая горьких слез.
И тихо пела женщина чужая
Про красоту рассветов и берез.




№№№№№№

Мне хочется в сад, где играли свирели,
Где дивные птицы над нами кружили,
Там пух тополиный - подобье метели.
Там были сильны мы и счастливы были.

Там свет твой и грезы, там светлые слезы,
И в августе, как в феврале - там метели.
Но как мне забыть эти сны, эти розы.
Там пчелы жужжали и птицы летели.

И не было дело до тех, кто далека,
До тех, кто внезапно растаял в метели,
И там, в пустоте  в безрассудстве порока,
Мне хочется в сад, где играли свирели.


№№№№№

И в сиянии дня, и в кружении ночи усталой,
Я забылась на миг,
            И стихи свои снова писала.

И какой-то старик выходил из ночного тумана,
И какой-то двойник врачевал мои старые раны.

Где он мальчик веселый,
                В конце моего лихолетья,
Он проносится мимо,
                Он мне обещает бессмертье.
Лишь красавец- китаец владеет душою усталой,
Но я помню тот миг
              И взлетаю, как листья взлетают.
Я ищу оправданья, былые грехи умножая,
Я признала страданья,
                И с усмешкой его провожала,
Боль утихнет до срока,
               А тот, кто проносится мимо,
Будет зло и жестоко восклицать: « Это вздорно и мило»