Мой сосед Владимир Высоцкий

«И вот этот дядя - московский артист? И его уже нет в живых?» - задавала я родителям вопрос, когда однажды они притащили домой несколько пластинок с песнями Владимира Высоцкого. На одной он был в хулиганской кепке и с сигаретой во рту. На другой – что-то играл на гитаре. На третьей – позировал с Мариной Влади. А на четвёртой – пристально и не улыбаясь смотрел на меня.
Помню, как я, дедсадовская девочка, долго думала, что это не московский артист, а незнакомый сосед, которого я пока не встречала. И он продолжает жить, ходить теми же дорогами, что и я, бывать в тех же местах, что и я.

Когда родители на радиоле включили пластинку с песнями Владимира Высоцкого, я испугалась, ведь обычно с пластинок меня зазывал добрый сказочник, увлекали звонкие голоса певиц из фильма «Чародеи». А новый артист меня не зазывал, не увлекал, а, казалось, специально отталкивал своей хрипотой и кричащей гитарой. Первое время я просто закрывалась в другой комнате, чтобы не слушать Высоцкого.
Вот так Владимир Семёнович против моей воли поселился в моей квартире, в моём детстве и памяти. Я долго не любила гитару. Когда мой брат учился на ней играть, мне всегда казалось, что сейчас она закричит-забренчит аккордами. Поэтому наказанная преступница долго стояла в углу и ждала своего часа.

Со временем я стала привыкать к «моему соседу», 23 февраля и в День Победы ждала голоса, который расскажет мне о «Звёздах» и «Братских могилах». Владимир Семёнович уже не отталкивал меня, а призывал к серьёзному задушевному разговору. Я взрослела, вырастая из детских платьиц, весёлых песенок и сказок для маленьких. На смену пришли джинсы, свободные рубахи, собственные стихи и песни, гитара с каждым днём становилась всё ближе и роднее. А до песен Высоцкого я ещё росла и росла.
К двадцати годам несколько песен Владимира Семёновича я сама уже пела под гитару, но втихаря, не публично. Даже при друзьях старалась их не исполнять, чтобы в очередной раз не услышать: «Ты девушка, а поёшь мужские песни». Но мне так близки были «Песня о друге», «Баллада о Любви», «Лирическая», «Здесь вам не равнина…», «Звёзды», «Он не вернулся из боя». Вместе с Владимиром Семёновичем я болела той войной, на которой нас не было.

Я понимала, что многие песни Высоцкого сильные, мощные, но не прочувствованы мной, не пережиты по-настоящему. Они стали для меня открытием гораздо позже, когда в отчаянное время загнанной волчицей, скрючившись на постели, я как молитву пела его «Охоту на волков». В тот момент его волки прибегали на помощь поделиться своими силами, чтобы у меня выросли волчьи клыки, а беззащитная кожа покрылась волчьей шерстью. Может, в тот момент рождались мои безумные свободолюбивые волчицы.
А когда не хотелось жить, была потеряна вера в дружбу, любовь, людей, где-то в сердце звучали его «Купола». Обожаю эту песню за классную звукопись. Каждая строка – это то шипящая, то рычащая, то льющаяся аллитерация: «Душу, сбитую утратами да тратами, душу, стёртую перекатами, - если до крови лоскут истончал, - залатаю золотыми я заплатами - чтобы чаще Господь замечал». Если мой Учитель такое пережил, то я должна от своих утрат и трат стать сильнее, добрее, мудрее.

12 лет назад я побывала на Ваганьковском кладбище в Москве, посетила последнее пристанище моих любимых бунтарей: Есенина, Высоцкого, Талькова. Стою возле могилы Владимира Семёновича, и в голове крутятся строки: «А дома виниловые пластинки, где вы с сигаретой, гитарой и мне о братских могилах и о войне, о двух лебедях и французской Маринке поёте-живёте-горите в огне».

Да, мой Высоцкий не улыбается мне с глянцевых портретов, не заманивает красивым голосом, не развлекает пустыми песенками. Он как будто смотрит в самую душу, срывается на хрип и учит думать, чувствовать и жить. Поэтому спустя годы мне кажется, права была маленькая девочка, сказавшая, что Владимир Высоцкий - сосед, который до сих пор живёт где-то рядом.