Месть. Волки

Сизой дымкой, над гулкой рекой, спускался туман,
Вой шакалов стекал по горам, будто смола.
По дороге разбитой кряхтя, словно старуха,
Катилась, чуть спотыкаясь о камни арба.

В той арбе, плача от боли, ехал волчонок,
Шкурой овечьей прикрытый, лежал и стонал.
А, за арбой прячась от глаза людского,
Волк с хрипом, несчастный отец , неустанно бежал.

Мысленно он проклинал подлых шакалов,
Тех, что под утро, в дом его ворвались.
И пред глазами стояла картина живая,
Шакалов клыки в горло любимой впились.

Не уберёг, теперь же от страшной боли,
Хотелось неистово выть, рвать и метать.
Но, видел он как человек подобрал его чадо,
И продолжал за арбой бежать и бежать.

Сердце измучено страхом, за жизнь ребёнка,
Он ведь не знал, что сделает с ним человек.
И потому в надежде спасти своё чадо,
Он продолжает свой долгий, отчаянный бег.

Вот и аул, арба покатилась быстрее,
Дом на окраине встретил лаем собак.
А, подобраться ближе к дому людскому,
Было слишком опасно, ну просто никак.

Волк затаился, лёг на окраине леса,
И терпеливо ждал удачный момент.
Лес зашумел листьями рьяно играя,
Создав волчьей тоске аккомпанемент.

Летели часы, дни пролетали, недели,
Волк приходил в надежде, что сын его жив.
В то, что отца своего и стаю родную,
Сын, у людей проживая, всё ж не забыл.

Лето к концу, волк в мыслях печальных своих,
Пришёл в тот аул и лёг на окраине леса.
По душе сквозняком бродила нещадно тоска,
От слёз у него на глазах была занавеса.

Сердцем он чуял, что сын всё ещё жив,
То, как родная кровь томится в неволе.
Грезил во снах, долгой холодной ночью,
Как они с сыном вместе резвятся на поле.

Вдруг, он услышал долгий протяжный вой,
Грудь застучала услышав окрепший голос.
И вся печаль, обида, тревога, тоска,
Вмиг от родного голоса будто бы стёрлось.

Ночи дождавшись отец входит в аул,
В двор тот вошёл, не боясь злобных собак.
Луна на небе сияла яркой звездой,
Давая мерцанием своим таинственный знак.

Запах, сын этот запах сразу узнал,
Вспомнил и мать, и отца, и погибших родных.
Понял, что не давало спать по ночам,
Желание не жить у людей в оковах стальных.

Сын благодарен горцу, за то что спас,
Что выходил, вылечил ранено волчонка.
Но, только в неволе жить ему не к душе,
Не сделать из волка заботой и лаской ягнёнка.

Отец от ошейника сына избавил легко,
Враз перегрыз державшие сына путы.
До выстрела горца, что вышел на лай собак,
Остались у сына с отцом всего лишь минуты.

Прыжок, другой, эхо пошло по горам,
Эхо от выстрелов было как вестник смерти.
Только Луна спрятавшись за облака,
Укрыла от глаза людского две серые шерсти.

Бежали, что было духу, что было сил ,
Их в тот момент не смог догнать даже ветер.
Рассвет их заставший в беге в родные поля,
Для них оказался так бесконечно светел.

Им не пришлось решать куда дальше дорога,
Цель родилась ещё в начале пути.
Знали они, что месть будет наградой,
И к стае шакалов вместе решили брести.

Место где жили шакалы отец давно уже знал,
Он ведь не раз по ночам туда приходил.
Но, в одиночку напасть на стаю презренную,
Всё же он сил в себе не находил.

Теперь же, вдвоём с сыном, они отряд,
Прикроют спины друг другу в неравном бою.
Будут сражаться, чтоб отомстить за мать,
За подло убитую всю их родную семью.