In memoriam

В белом кителе
с алыми пуговицами -
припадая на первый слог,
по' небу кто-то - словно по улице,
было такое - разве не видели?..
Жаль, до конца не смог
в хлипкой дрожи..
Может, и сбудется,
Боже!
то, что написано мелом
на кителе белом.

Год обручальный,
октябрь игрушечный -
грубой наводкой
из-под стола -
помнишь, кончали
с жизнью старушечьей
в два ствола..
 
Чтобы отверстым ртом
на зубатые доски -
все остальное потом:
и роддом,
и тела в голубой извёстке -
Выкроят ножницы
в архипелаге
новые рожицы
из бумаги.

Истина с послевкусием тьмы
в ожиданьи ответа
по швам
пережатого сердца
(это победа, точно победа?),
только - они не мы,
странно, что нет вины,
кроме мата
в ружейном скерцо.

Встретит май сорок пятого -
даром ли эхо звёздное
по полкам..
Каждого нераспятого
их барбароссами -
в наш вулкан.
Иль из окопа извергом,
с жжёным древком
по незнакомым выселкам
к потным девкам.

По остролисту и мяте
в шестой палате,
в седьмом ряду -
жаль, не запомнил места,
пожалуй, пойду -
пока до Бреста.

Бедные его генералы,
двигатели армий и ртов,
бэтээров и паспортов,
будь готов - вряд ли буду готов:
то ли души, то ли коралы -
бедные его генералы,
слева Дрезден, справа Ростов.

Из шарашек как намоленных поросят
к обмолоченным и окрепшим
однополчанам,
а чего ты хотел - пройдёт ещё пятьдесят,
и их дети полмира
отдадут англичанам.

Раззявившим редкоземельный клюв:
Христа ради я..
Пусть встречают
Киплинга и Вирджинию Вульф -
после чая снится всегда Беовульф
из ванадия.

- Ну и кто ж ты теперь, сынок?
поделись белозубым ценником.
- Старых людей - в висок,
дырами на восток,
чтоб до кости' просолены -
с прежних людей из посконины
шкуры дерём, по новой творя -
Мама моя,
что-то вроде царя..
- Лучше б ты стал священником.

И опять на кругу
добрый лохматый пони
по ссаным опилкам,
по душам, что в мелкий опт..
- Я, наверно, пойду..
Только отсюда, ё.пт,
в голубую труху
на остывшем несъёмном карбоне,
к золотым меровингам
в перегретый от пё.зд лэптоп.

На площади той
курсанты, запас, трудбаты,
ополчение Родины:
все как один - на штык,
все как один - шашлык -
завтра по ним лопаты
длинно - верста за верстой:
мёрзлой земли бутербродины
маслом кровавым пройдены -
списаны в сухостой.

Как-то сумел,
слово нашёл, полслова..
Слово опять,
и за' слово - вдруг дела..
Словно в двенадцатом,
помните у Толстого -
отступаем насквозь
до предсмертного Бородина.

А потом керосину
в розоватую мякоть по срезу,
и свечу на канун
за себя и за тех, кто до..
И давно бы упасть,
только он: всё равно залезу -
ничего на кону..
А весною пошли по удо.

Будь ты счастлив навеки
простуженный русский народ,
пью вино прям из вен
иберийского полуизвода
за твои "вдоль Онеги"
полнотелые сорок широт,
за твоё "по Москве",
за твое "под Москвою" особо.

Будь ты счастлив в Сверхновой
своей черногубой дыре,
не гневись за кишки,
поразмотанные на ветлах -
все кишки да в мешки,
все мешки - на снега в ноябре
да поверх чуть соломой -
за полвека дотлеют, наверно.