Два крыла

Она просила: «Дай мне два крыла,
Я стану ангелом, возьму тебя на небо!»
Он не хотел, влюблено вниз глядя
И нежно гладя золотую землю.
В нем бушевали миллионы чувств,
Но страх метался всех сильнее:
А вдруг  я больше не вернусь
И стану облаком, а может хуже –
Тенью.
Она стояла, он крепко обнимал,
Нет не её, а веточку сирени,
И к каждому цветку он припадал,
Чуть ли не в кровь царапая колени.
Она ведь видела, что он не понимал,
Он ненавидел ни луну, ни солнце
И всякую лишь мысль он отвергал,
Что хоть когда- нибудь он в небо вознесётся.
И все равно она смиренно шла за ним
То в тишине, то слезно умоляя,
Но он был совершенно нелюдим,
На все слова молчаньем отвечая.
Он не давал ей разводить костер
Глубокой и холодной ночью,
Ведь для него придется жечь огнем
И дерево, и золотую почву.
Когда она, страдая от тоски,
Ножом из липы статуэтки вырезала,
Он с яростью ломал их на куски,
Со злостью острием ей угрожая.
И если б он увидел, как она
Сушеную траву кладет в мешочки,
Он до скончанья дней её бы проклинал
За бедные убитые цветочки.
В один из дней таких, когда она
Безрезультатно взгляд его ловила,
Он резко повернулся и сказал: «Оставь меня,
Тебя исправит лишь могила!
Сколь хочешь крыльев ты? Отдам тебе я всё,
Лишь подойдем вот к этому обрыву,
И ты лети и позабудь о том,
Что на земле с тобой мы вместе были!»
Она не верила своим ушам,
Но для себя давно уже решила:
Пускай не с ним, пускай одна -
Все это ради неба было.
«Мне ветер беспощадно бил в лицо,
А мы вдвоем у пропасти стояли.
Я верила, сейчас случится, но
В его глазах иное я читала.
Он попросил меня:
«Закрой глаза и разведи пошире руки,
Сейчас я сотворю те два крыла,
Что принесли мне эти муки».
И я лишь на секунду замерла,
Как будто океан в себя вдыхая,
А он мне на ухо шепнул: «Прощай»,
Толкнул вперед, я пошатнулась и упала.
И все, что в жизни было, есть полет,
Но лишь с обрыва на сырую землю.
Ну кто меня разбитую возьмет
И понесет сквозь свет и воздух к небу?
Я помню, ангелы столпились надо мной:
Они о моей просьбе не забыли,
И тело моё подняли «домой»,
И крылья белые мне на спину пришили».
«Теперь ты ангел, твоя судьба – хранить,
Найди же на земле такого человека,
Кого с небес ты сможешь полюбить
 И  быть с ним до скончанья века».
Её решенье не смутило никого,
Ведь она выбрала того, кого любила.
Да, он жесток, да, он предатель для неё,
Но позабыть о нем – её б сердце не простило.
Он часто слышал, будто в полной тишине
Ему мелодии знакомые играют,
И кто-то ночью отражается в луне,
И лучик света с неба посылает.
О, если б знал он,  это все она
Как прежде по пятам его ходила,
И я уверена, земля бы никогда,
Так как Она, его б не защитила.
От бед любых, что посылали небеса,
Её крыло всегда его спасало,
Она молилась, чтоб за эти чудеса
Её с презрением не выгнали из Рая.
Лишь одного она уменьшить не могла:
Его страданий от тоски и скуки.
Он с каждым днем все чаще понимал –
Жизнь без Нее подобна Ада муке.
И вот однажды, на краю земли,
Он встал и, руки к небу простирая,
Вдруг крикнул: «Я прошу, приди,
Явись ко мне с небес, служитель Рая!
Я крыльев не прошу, я сам творец сего,
Ты просто забери меня на небо,
Я там, средь облаков, найду того,
Кого когда-то я любил, но предал.
Его слова звучали словно гром,
И их услышит каждый, где б он ни был,
И все живое вторило: «Мы ждем,
Не позабудь его в таком жестоком мире».
Она спустилась, медленно паря,
Такой он никогда её не видел.
Там за спиной дрожали два крыла,
И их когда-то он безумно ненавидел.
И сколько б он её не умолял,
Срывая голос и дрожащее дыханье,
Она ответ ему дать так и не смогла,
С ума сводя его бездушным ожиданьем.
И, наконец, она сказала: «Так нельзя,
И для таких, как ты, там места нету,
Ведь там лишь те, кто предан был всегда,
Кто посвятил всю жизнь служенью свету».

Она исчезла, как и не была,
Он гордо встал в своей бесчувственной манере,
Расправил руки шире и упал
На тот же самый каменистый берег.