Алька

      Она стояла и смотрела вдаль. Расстояние от хрусталика до фокусируемого предмета было огромным. Когда в учебниках физики описывается фокус, нюансы зрения и всё, что с этим связано, там изображается такой угол-треугольник, в основании которого есть предмет. Алькиным предметом в треугольнике было будущее. И это скорое будущее имело явные и конкретные мужские очертания. Алька улетала в другой город. В другой город, как в другую жизнь.
     Они жили в разных городах. Это ужасно. Ужасное чувство дикой близости в отдалённости, которое не с чем сравнить. Жить далеко. В ожидании-ждании тепла, счастья, любви, нежности и нужности. Алька роняла слёзы и закусывала губу, как-будто её оперировали без наркоза. Брови вставали «домиком», а внутренний страдальческий крик преобразовывался в тихий стон и всхлипывание. Она готовилась к полёту и к тому, что опять её будет сжимать изнутри, ломать, тосковать и щипать всё её внутреннее, прижигая, раненый внутри организм. Как тяжело, как тяжело… Для кого-то это не страшно, не больно и вообще не так важно и трагично. Но именно сейчас и конкретно для Альки – это ужасно.
     Алька смотрела вдаль. Слёзы искажали все предметы. Все, кроме фокусируемого.
     Улетая, Алька лила не только слёзы, но и мысли. Мысли медленно текли, как сгущенное молоко, и растекались, превращаясь из маленькой лужи в белое сладкое озеро. У них ничего не было. И было всё.
     В прошлый раз, и в прошлый и, в еще более ранний, они смотрели друг на друга и радовались, что друг у друга есть. Мы говорим «раз», но это тот случай, когда богатый русский язык слабее американского «time». И «прошлый раз» гораздо менее объёмный, чем «time». Потому что «раз» больше относится к точной дате, а время, проведенное вместе – это, всё-таки, время, как «time».
    Бывает, что настоящие чувства, те, которые «навечно-на всю жизнь», зарождаются от симпатии, от страсти, превращаясь в нечто и интерпретируясь от этапа к этапу. И раньше Альке казалось, что бывает только так. Люди сродняются и влюбляются, когда уже долго вместе. Алька промахнулась, хотя стрелком была неплохим. Теперь, и именно у неё, всё было по-другому.
    Они были такими родными, что даже задумываться об исходе не было необходимости. Они встречались каждый раз, как встречаются давно семейные, родные люди после расставания. Спокойные, счастливые улыбки, объятия и радость с мурашками, от ощущения, что родной человек рядом.
      Алька - брезгливая чистоплюйка со здоровым эгоизмом. А потому не трогает, не обнимает и не позволяет себя трогать людям, ей не близким. Но с ним она всегда держалась за руку, обнимала и пила из одной чашки. А еще, чтобы не выронить его из своего пространства, держала руку на его колене или бедре. Алька укладывала свою голову на большое, крепкое плечо, и, закрыв глаза, могла уснуть. От комфорта, защищенности и дождика радости внутри. Она любила его, этого человека, потому что он особенный, таких как он, Аля в жизни больше не встречала. Но при этом, мысли о том, что она может любить его, как мужчину, ползли к ней медленно, как гигантская сухопутная черепаха. Черепаха-мысль всё-таки пришла к нужному пункту назначения. Уезжая, Алька написала смс: «Я сегодня плохо спала.  Подушка виновата. Меняю подушку на твоё плечо. Жду тебя.»
      Было солнечное воскресенье, он ехал по делам. Алька спала в другом часовом поясе. Они были безнадёжно далеки, как и раньше. Он решал обычные вопросы воскресенья, покупал то-сё, а потом поехал опять за покупками. Он купил чемодан. Одного было недостаточно, чтобы перевезти все вещи на другой конец страны. В то место, где сейчас смотрит сны его Алька.