Перэт эм херу изречения выхода в день из книги мёр

В одной из прошлых жизней я погиб.
В другой был доктором и умер своей смертью.
Каков судьбой готовится изгиб,
Сокрытый той, пока, закрытой дверью,
Что ждёт за ней и будет ли тоннель,
Скорее он «лукавого» химера.
Но коли ныне здравствует Апрель –
Отбросим, друг мой, светские манеры.

Допьём свою отраву до конца,
Отраву сладкую, что Жизнью нарекают,
Не посрамим пред будущим лица –
Надежды, брат, пусть юношей питают,
А нам смешно надеяться на них –
Истоптаны последние сандали…
Но, слава Богу, не дописан стих,
Не выплаканы Светлые печали.

Тревожит душу – как бы не забыть
Всё важное, что в этой жизни было,
Как я желал, но неумел любить,
Хотел покоя, но меня носило,
Как лист зелёный сорванный дождём,
И в Счастье не нашедшего приюта,
Ах, старый друг, давай же проживём
Не экономя «крайние, минуты.

Навряд ли упрекнёт и стар, и млад
Меня за злые умыслы и ссоры,
Я с Миром примириться был бы рад
Не слушая иные наговоры –
Но не терплю малейшего вранья
И, видит Бог, не славлю лицемера –
Свинье всегда скажу – она свинья,
И славословам нет малейшей веры.

Но нагрешил лишь в том, что доверял
Клянущимся на Библии и Мамой…
И от того так много потерял,
Что до сих пор зализываю раны,
Которые кровавят по ночам
И ноют, как священные стигматы –
Не верь, братишка, ласковым речам,
От них одни тяжелые утраты.

Я не скажу, что праведником жил,
Случалось «проколоться по запарке»,
Бывало, что с собою не дружил
Прикладываясь к лицемерной чарке.
Так кто ж я в прошлой жизни был таков,
Но точно – не рубака убиенный
И до сих пор не верю в докторов.
Но слух и нюх имею, брат, отменный.

Вот, кажется, дружище, добрались
До сути, до последнего колена:
Ты велика и многолика – Жизнь,
Не оттого ли память твоя тленна.
Так значит, в прошлой жизни был я - псом
Доверчивым, безродным и бездомным!
Всяк в радости размахивал хвостом
Пред человеком добрым и огромным.

На злых рычал, страдая от пинков
Полученных вонючим сапожищем.
В Тартарии оберегал щенков
От китайчат в посадском городище.
В другую жизнь вошел породным псом,
Поскольку вспоминаются хоромы.
То, вдруг, кошелка вспомнится с овсом,
Звон сабельный и пушечные громы…

И было хорошо. В душе плескался мир –
Я горд собой, любим, пусть – бессловесен.
Но тут же в ум ворвался «Монплезир».
Как прошлый мир загадочен и тесен.
То слышу буйный трепет парусов,
Свист ветра, крик волны и скрежет вала.
Не посадить ли память под засов
Пока со мною Жизнь не станцевала
Весёленький кан-кан на склоне дня
И повела к кабацкому веселью.
Плесните Скальды в «Ля-минор» огня –
Я удаляюсь с Музой на ночь в келью,
Где мы в смиренном шепоте псалмов
Восславим укрощенье жадной плоти
В порывах «упоительных холмов»,
В последнем удивительном полёте!