Мимолётный роман

Помнишь как майской ночью под вязами
наш роман мимолётный пропах
семицветьем, стоящим не в вазе? Я
на корсете шнуровку развязывал,
целовал тебя в шею... и в пах.

Ты стонала волчицей и кречетом,
пот от жара струился рекой,
и подвязки с чулков твоих сетчатых
были сорваны крепкой рукой.

Распушив разноцветные локоны,
прикусила железку в губе:
— Мы в раю уже?
— Всё ещё около.
— Будь со мною как можно грубей!

Плавил чуть ли не адовым пламенем
пыл рабыню свою и раба,
а тем временем колокол в храме ныл,
кувыркались скелеты в гробах.

Святотатства не вынести. Страшно им
не участвовать в играх полов,
где венки не из стеблей ромашковых
украшали не темя голов.

Я дарил тебе, детка, букеты из
разделённых на пары гвоздик.
В город мёртвых в какой раз наведались 
отдохнуть от житейской возни.

Из наушников страшная музыка...
Стоны дикие из алых уст...
Мне тебя не назвать своей музой как?!
Помнишь страсть и межреберный хруст?

На луну продолжала ты в соло выть, 
будоража всех в Мире Ином.
Затуманились юные головы
кисловатым - дешёвым вином.

И кривилось над нами надгробие...
Тёрлись о мхом поросший гранит.
Всё закончилось, впрыснул в утробу яд -
чью-то жизнь. Бог нас, верно, бранит?

Мимолётность сия отпечаталась
ярко в памяти... "Грезь о ней, грезь!" -
шепчет что-то внутри... Ставлю часто я
на любви к другим тот самый крест.

И луна светит всё та же самая,
и других обжимаю, но всё ж
омываю те ночи слезами я,
где ты чушь, не стесняясь, несёшь.

Восхищался, как шут, чёрным юмором.
"Не жалей, приворот ворожи!"
Там ещё твои чувства не умерли,
и моими могла дорожить.

Ночь Вальпургиеву я не праздную,
не варю больше пряный глинтвейн, 
но не будем о грустном, прекрасная.
Память - в прошлое узкая дверь:

Облачения наши нелепые
в паутины втирались и в грязь.
Помнишь, как черти встали из пепла, и
поутру выползали из склепа мы,
череду скорбных толп сторонясь?

18 января 21:25 2018