Бронза

                Драма в четырех актах

Действующие лица:

Гвеннан
                ]  - западные арии
Шейла         

Вишрам, восточный арий

Нхар, землепашец

Иреф, воин                ]  аборигены старой Европы

Урх, колдун

Ахир вождь

Сехметхотеп, жрец

Критский купец

Вожатый каравана

Хаммурапи, царь Вавилона

Нацир
                ] царедворцы
Шарух

Писец

Звездочет

Эламский посланник

Посланник из Мари

Евнух

Самсуилуна, сын Хаммурапи

Воспитатель

Хуццилиас, малоазийский горец

Хродгар

Конбар
                ] вожди арийских племен
Любомир

Эвмоний

Реты, работорговцы, корабельщики, рабы, надсмотрщики, гребцы, матросы, беритская чернь, рабыни, продавцы, нищие, женщины с младенцами, погонщики верблюдов, жрецы, стражи, арьи.

Места действия – Европа и Передняя Азия

Время действия -  первая половина второго тысячелетия до Рождества Христова

                АКТ ПЕРВЫЙ

                Явление первое

Широкая степь, по которой скачут ГВЕННАН и ШЕЙЛА.

ГВЕННАН (переводя дух):

- Хвала богам! Мы все-таки ушли.
Пускай плетется по пятам погоня.

ШЕЙЛА (восторженно):

- Летели вскачь, петляли как ужи.
И оторвались. Там, за далью Дона
Отец, родня, кочевья, очаги,
Родные песни и родные боги.

ГВЕННАН:

- Теперь они – заклятые враги.
Не песней встретят, а жестоким боем.

ШЕЙЛА:

- Степные духи ветра нас вели
От мест обжитых, от донских излучин.
И в тон ветрам шептали ковыли
Слова молитв богам небес могучим.

ГВЕННАН (улыбаясь):

- А я увел тебя от жениха.
Украл – и все: как отрубил, отрезал.
Ведь за тебя он предлагал меха…

ШЕЙЛА (смеясь):

- Да, Конбар зол. И гневен папа Бреннан.
Наверно, мечется как дикий зверь,
Грозит убить того, кто дочь похитил.
А Конбар, Конбар…Как-то он теперь?

ГВЕННАН (с ухмылкой):

- Заклятый враг, непримиримый мститель…

ШЕЙЛА (поднимая взор к небу):

- Просторы, небеса…Как будто храм
(Такие есть в далеких градах юга).

Появляется ВИШРАМ. Он замечает всадников и призывно машет им рукой.

ГВЕННАН (сперва тревожно, затем радостно):

- Кто скачет там?.. Привет тебе, Вишрам!
Не виделись давно.

ВИШРАМ (смеясь):
                - Наверно, югу!
Да что там юга – десять манвантар,
С тех пор как в Аркаим возил товар.

ГВЕННАН:

- И как там поживает град степной?
Твой род давно ль откочевал оттуда?

ВИШРАМ:

- Дай, дух переведу, коснусь ступней
Сырой земли. (Опускается на землю, встает, делает пару шагов). Сдавили очень туго
В лодыжках мои ноги сапоги.
Изгнанник я. Настигнут – и погиб. (Тщетно пытается стащить сапог).

ГВЕННАН (улыбаясь и широко разводя руками):

- Ах, старый друг, мы сами беглецы.
Спешим равниной в сторону заката.
Толстенным слоем пыли и пыльцы
Покрыты лошадиные бока-то.

ВИШРАМ:

- Ты очень кстати вспомнил про коня.
Три дня спешил я, белого гоня,
Все избегал кочевий и селений.
Измучен жеребец, в поту и пене.
Мой Индра бел – белее древних льдов,
У кромки коих жили наши предки.
Алтарный камень обагряет кровь
В день страшного обряда ашвамедхи.
Был занесен уже кинжал жреца
Над тезкой бога… Я тогда вмешался.
Орет толпа: «Держите беглеца!»
Я на коня вскочил и прочь помчался.
Из рук жреца я выхватил кинжал
И выбросил. Коня мне было жаль.
Теперь я на изгнанье обречен.
Один в степи, со смертью обручен.

ГВЕННАН (сочувственно):

- Куда отныне держишь путь?

ВИШРАМ:

                - На юг.
Где тысячи дерев смыкают ветки
Над головою путника. Снуют
В их кронах птицы радужной расцветки.
А тело исполинское змеи
Скользит по древу, кольцами свиваясь.
Там жители не ведают зимы.
Весь год теплом и влагой дышит Вайю.
Там в чащах бродит исполинский зверь
С двумя клыками и длиннейшим носом.
Но долог путь…Попробуй-ка измерь:
Пески и камни, скалы и утесы,
Снега в горах, в низинах – зной и дождь,
В кустах – шипенье смертоносных гадов…
Чужой народ, курчав и темнокож,
На берегах реки построил грады.
Три наших племени ушло туда,
Гоня отары, табуны, стада.
И я пойду: чрез горные хребты,
Под сенью туч, вершин, орлиных крыльев.
Здесь будто исполинские кроты         
Сто тысяч лет усердно землю рыли,
Расщелинами почву бороздя,
Нещадно вороша пласты земные,
Заоблачные горы громоздя…
Пройду все перевалы – а за ними
Моя мечта, блаженная страна,
Чей сладкий воздух опьянит, как сома,
Где тысячеголовые стада,
Мальчишками и старцами пасомы,
К большой реке бредут на водопой,
И целый день в лугах бескрайних бродят,
Под вечер возвращаются домой.
Но эти горы…Пики с тучей вровень.
Нет, проще мне рубиться оберучь,
Чем лезть по скользкой глади горных круч.
А огибать хребты – громадный крюк.

ШЕЙЛА:

- Да будет счастлив долгий путь на юг!

ВИШРАМ:

- Помогут превозмочь  и хлад, и зной
На небе Индра, тезка подо мной.

ВИШРАМ уходит. ШЕЙЛА и ГВЕННАН провожают его долгими взглядами.

                Явление второе

Центральная Европа. Дубовый лес у подножия Альп. На фоне заснеженных гор – могучие деревья. На лесной тропе ГВЕННАН  и ШЕЙЛА.

ГВЕННАН (тревожно озираясь по сторонам):

- Куда ни глянь – громадные дубы.
Их кроны заслоняют лик светила.

ШЕЙЛА:

- Пусть духи леса будут к нам добры.

ГВЕННАН (продолжая осматриваться):

- Как строй врагов – и спереди, и с тыла
Они пришельцев давят и теснят.

ШЕЙЛА:

- Нам просто образ дебрей непривычен.
Прислушайся, как птицы здесь звенят.

ГВЕННАН:

- И дикий зверь крадется за добычей.
Насторожился мой скакун.

ШЕЙЛА:

                - И мой.
Прядет ушами, словно бы от страха.
Что с жеребцом? Эй, милый? Ты немой?

ГВЕННАН:

- Должно быть, пробежала росомаха,
Медведь проковылял лесной тропой,
Спеша отведать ягод или меда.
Но у меня есть бронзовый топор (воинственно потрясает оружием)
Против зверья и чуждого народа.

ШЕЙЛА:

- Пусть лес вокруг тяжелою стеной,
Мне зверь не страшен, если ты со мной!
Попробуй только сунуться, посмей –
И рухнешь под секирою моей!

ГВЕННАН обнимает ШЕЙЛУ.

            Явление третье

Колосящееся поле на краю большого леса.

ШЕЙЛА (удивленно):

- Вот расступились дебри, наконец!
На луг широкий вывела нас тропка.

ГВЕННАН (внимательно оглядываясь по сторонам):

- Здесь поле, злаки – пища для коней.
Ну что ж, пойдем – неспешно, не торопко.
Колосья спелые под ветром шелестят.
Ну, сыты будут черный и каурый.
Живительным огнем глаза блестят,
Те, что глядели голодно и хмуро.
Усталым, отощалым будет корм.
Вперед, голубчики, храни вас Кром!

ШЕЙЛА (вздрагивая):

- Рванул каурый – еле удержалась.
Как радостно и весело заржал он!

            Явление четвертое

Появляется НХАР. Он неспешно идет через поле, любуясь золотыми колосьями.

НХАР (вдохновенно, с пафосом):

- Благословенно древнее светило,
Дарующее дивный урожай!
Вот в прошлый год морозом прихватило,
А летом ливни, град; усилий жаль,
Что тратил на возделыванье нивы…
А в этот год – награда за труды!
Мы напечем хлебов, наварим пива
Без хлеба рет – как рыба без воды.
(Наклоняется и теребит колосок в руке).
Прекрасен колос – налитой, ядреный!
(Срывает его, подносит к лицу, внимательно рассматривает его, нюхает).
Привычный с детства хлебный аромат.
(Встрепенувшись, роняет его, водит по сторонам головой).
Я слышу звук – он четкий, частый, дробный.
Так камушки по склону не гремят.
(Становится на колени, подносит ухо к земле).
Кто приближается сюда? Я понял.
Из дальних далей прибрели к нам кони!
(Поднимается с земли). Я вижу их! Идут по полосе,
И жрут, и мнут взошедший мой посев!

Появляются ГВЕННАН и ШЕЙЛА!

НХАР (изумленно):

- Вот это да! Здесь люди – на конях!
И как только сумели взгромоздиться?
Такое не привидится во снах…
(Грозно) Эй вы, стоять! Нарушили границу!
Слепые, что ль? Не видели межи?
Под конскими копытами колосья!

ШЕЙЛА – ГВЕННАНУ:

- Что этот старичок кричит, скажи?

ГВЕННАН:

- Давай подъедем к дедушке и спросим.

НХАР (истошно орет):

- Куда вы прете на конях? Эй, стой!
Не слышите? Совсем глухие, что ль?
(Выхватывает из ножен меч). Сейчас вы мой изведаете гнев!

ШЕЙЛА (тревожно):

- Тот старичок рассвирепел как лев.

ГВЕННАН (улыбаясь):

- Скорей похож на дикого медведя.

НХАР (хватается за голову, не выпуская из десницы меча):

- О боги! Для чего взошел посев?
Чтобы его сгубили дармоеды?!
Я думал: сыновья придут, пожнут
Родной ячмень…так нет же, кони жрут!

ГВЕННАН (приближаясь к НХАРУ):

- Мне кажется, я знаю твой язык.
Я торговал с твоими земляками.
Мы раз в степи спасались от грозы,
Когда над миром молнии мелькали,
Деревья одинокие разя,
Плясали над курганом наших предков.
Всю ночь ревела дикая гроза,
И в страхе трепетали души ретов,
Пришельцев с Запада…

НХАР (озадаченно):

                - Силен как бык
И, кое-как, но знает наш язык.
(С вызовом) Уж, коль ты по-ретийски говоришь,
Тебе отвечу нелицеприятно:
Как смеешь ты? Зачем поля зоришь?
А ну, немедля поверни обратно!
Отцом мне этот меч тяжелый дан. (Выразительно потрясает оружием).

ГВЕННАН:

- Прости, старик, но я покинул клан.
И вынужден осесть в краях чужих.

НХАР (угрожающе, принимая боевую стойку):

- Над головой твоею смерть кружит.

ГВЕННАН (небрежно):

- Смерть позади – и предо мною смерть.
А ну-ка, уступи дорогу, рет (Поднимает над головой бронзовый топор)
Иначе мой топорик боевой
Над старой поглумится головой.

НХАР (отшатнувшись, отчаянно вопит):

- Эй, соплеменники, родня – сюда!
Сейчас пришелец нанесет удар.

На крик НХАРА сбегаются десяток РЕТОВ.

ИРЕФ (удивленно):

- Смотрите, братья! Что это за зверь?

НХАР (облегченно вздыхает при виде сородичей):

- Да человек, взобравшийся на лошадь.
(Яростно кричит) Убей, сожги и прах его развей,
Потравщика полей! И девку тоже!

ИРЕФ (глумливо хохочет, разглядывая испуганную ШЕЙЛУ):

- Зачем же мне девицу убивать,
С которой можно славно поразвлечься?
Есть в хижине уютная кровать
Из трав и листьев. Если там улечься…

ГВЕННАН (яростно):
 
- Сейчас ты сам уляжешься в траву!

ИРЕФ (тыча пальцем в ШЕЙЛУ):

- Нет, прежде чудненький цветок сорву!
Красотка рыжая – предмет моей мечты.
(Оборачиваясь к воинам) Эй, родичи, хватайтесь за мечи!

НХАР (показывая рукой на ГВЕННАНА):

- Он приведет все племя за собой,
Грядут поработительные орды!

ГВЕННАН:

- Я бросил клан…

НХАР:

                - Изгой везде изгой,
Скиталец и отверженец народа.
Посмел поля ячменные топтать,
Чужак, беглец, взобравшийся на лошадь.
Когда б она сумела возроптать,
Тогда пришелец был бы наземь сброшен,
И от удара треснула спина,
И дух пришельца телеса покинул.
(Обводя руками соплеменников). Давайте сбросим дерзкого с коня!

ИРЕФ (довольно потирая руки):

- Коня ж убьем. Я так люблю конину!

РЕТЫ окружают ГВЕННАНА и ШЕЙЛУ, кольцо их быстро сжимается.

ШЕЙЛА (обращаясь к ГВЕННАНУ, с отчаянием в голосе):

- Коль ты погибнешь, выхвачу кинжал
И в лучший мир отправлюсь за тобою.

НХАР (указывая пальцем на оружие ГВЕННАНА):

- Ты погляди-ка, что там за металл?

ГВЕННАН:

- Обыкновенный бронзовый топорик.
Поможет он расстаться с головой…

ИРЕФ (в сторону, плотоядно облизываясь):

- А девка-то – цветочек полевой.

ШЕЙЛА (с вызовом):

- И грудь пронзит мой бронзовый кинжал!

ИРЕФ (в сторону, хихикая):

- Такую грудь и я бы поприжал…
Эх, жаль – ни силой взять, ни заманить
Колючую оранжевую розу (сладострастно причмокивает).

НХАР (властно):

- Эй, други, прекратите гомонить!
Скажи, пришелец, что такое «бронза»?

ГВЕННАН:

- Я в обученьи был у кузнеца.
Привычен с детства к грохоту и стуку
Тяжелых молотов… Вам – пахарям, жнецам,
Металл потребен для серпов и плугов.
Секира, меч для воинских забав,
Рогатина, чтоб завалить медведя –
Вот для чего готовят чудо-сплав,
Слиянье олова и красной меди.
Я б научил вас на коне скакать,
Нам добрый конь не пища, а соратник.
Я долго шел на запад, на закат,
Порвавший с племенем арийский всадник.
Сопровождала женщина меня (бросает взгляд на ШЕЙЛУ),
Подруга драгоценная в скитаньях.
То прям был путь, то вился как змея.
Я мчался вскачь, я брел по тропам тайным.

НХАР (подходит близко к ГВЕННАНУ, вскидывает руки):

- Ты нужен нам. Вы оба здесь нужны!
(Оборачиваясь к соплеменникам). Поведает пришелец тайну сплава.
Эй, опустите копья и ножи!
Простим ему невольную потраву! (Поворачивается к ГВЕННАНУ)
Пойдешь к вождю. Пускай рассудит вождь,
Ахир суров, не терпит возражений.
Но, если все, что поведал – ложь,
То не рассчитывай на снисхожденье! (Делает знак остальным воинам).
Не причиняйте понапрасну зло.
Он нужен нам, коль знает ремесло.

Вооруженные копьями РЕТЫ конвоируют ГВЕННАНА и ШЕЙЛУ.
 
       Явление пятое

Широкая поляна. Посреди нее – кромлех: десяток каменных столпов, в центре – плоский жертвенник.  Вблизи жертвенника – воины племени, старейшины, колдун УРХ, увешанный амулетами из раковин и звериных когтей, с бубном в руках, вождь АХИР с тяжелым жезлом в одной руке и мечом в другой. Воины вводят ГВЕННАНА и ШЕЙЛУ.

АХИР:

- Ну что, ребята, привели гостей?

ИРЕФ:

- Да, привели. Пригнали под конвоем.

ОДИН ИЗ ВОИНОВ:

- Не вырвутся, как рыбки из сетей.

ИРЕФ:

- Надеюсь, наш могучий вождь доволен?

АХИР:

- Пускай светловолосый подойдет.

ГВЕННАН выходит вперед.

ИРЕФ – ВОИНУ:

- Следи за ним. Пришлец глядит недобро.
 Наставь ему в затылок острый дрот.
Опасен он, хотя топор отобран.

АХИР (властно):

- Язык наш знаешь?

ГВЕННАН (сокрушенно):
               
                - Плохо…

АХИР (ударив жезлом):
               
                - Говори!
Не то останешься без головы!

ГВЕННАН:

- Жизнь воина в степях я начинал.
Мне восемнадцать весен, Гвеннан – имя.
Наш древний клан когда-то кочевал
Меж Ра-рекой и славным Аркаимом.

АХИР:

- Наслышан я про этот Аркаим:
За сотней рек сей град лежит, ведь верно?
(ГВЕННАН кивает головой).
Мы не о том с тобою говорим.
Зачем явились в нашем крае древнем
Два странника, два путника, два арья?

ГВЕННАН:

- Затем, что вынужден оставить род.

ОДИН ИЗ ВОИНОВ – на ухо ИРЕФУ:

- Моя бы воля – в спину бы ударил.
Отведать чуждой крови жаждет дрот.

НХАР:

- Да просто все: невесту он украл
И вместе в ней из племени удрал.

ШЕЙЛА (с вызовом):

- А я умчалась с другом добровольно.

АХИР (строго):

- Молчи, девица! Отвечает воин.
 
ГВЕННАН (разводит руками):

- Такой как есть, изгнанник и беглец.
Чужой невесты тайный похититель.

ПЕРВЫЙ ВОИН – ВТОРОМУ (вполголоса):

- Гляди-ка на него: какой наглец!

ВТОРОЙ ВОИН – ПЕРВОМУ:

- По-моему, он прав как победитель.

АХИР - ГВЕННАНУ:

- А я тебе отвечу: для воров
У всех людских племен закон суров.

ГВЕННАН:

- Одно мне оправдание – любовь.

АХИР (всплескивает руками):

- Каков стрелок словес: не в глаз, а в бровь!

УРХ (злобно):

- Пускай расскажет, как топтал поля,
Как по колосьям спелым конь гулял.

АХИР:

- Здесь я владыка. Помолчи, колдун!

УРХ:

- Уж лучше бы их навеки заморозить
Там, на вершинах гор, в альпийском льду.
Иль с высоты обрыва в пропасть сбросить,
Богам ущелий их тела отдать.
Да нет, в снега – пусть их любовь согреет (хохочет).

АХИР (стучит жезлом):

Тебе кровавой жертвы не видать!

УРХ (обводя руками круг воинов):

- Послушай только: недовольство зреет.
Народ желает в жертву чужака.
Богам его отдать - могучим, грозным!

НХАР (гневно):

- Эй, не перебивайте вожака!
(Подходит к АХИРУ). Пришелец нас научит делать бронзу!

АХИР – ГВЕННАНУ:

- Что надобно для этого уметь?

ГВЕННАН:

- Я кузнецу поведаю секреты,
Как слить, как сплавить олово и медь.

АХИР (восторженно):

- Посланец от богов явился к ретам.

ЖЕНЩИНА-РЕТИЙКА:

- А фибулы – одежду украшать?
А бронзовые кольца и браслеты?

НХАР (с восхищением):

- Он лошадей умеет укрощать!
Он нужен нам, пришелец с края света.

УРХ (вполголоса):

- Нам не пристало на конях скакать.
Привычней поле на быках пахать.
Принять пришельца – оскорбить богов.
Не лучше ли тяжелый взять багор
И подстеречь, и череп раскроить,
Чем привечать такого и кормить?

ЖЕНЩИНА-РЕТИЙКА (тыча пальцем в ШЕЙЛУ):

- Эй, девушки! На гостью погляди:
На ней, видать, из бронзы побрякушки.
А у меня на шее и груди (печально оглядывает себя)
Лишь когти рыси, бусины-ракушки.
А бронзовые штучки мне к лицу!
(Подходит к ШЕЙЛЕ, протягивает руку к ее ожерелью. ШЕЙЛА отскакивает назад).
Игрушки я навешаю на шею!
Пусть твой жених расскажет кузнецу
Как делать их. (Оборачивается к ГВЕННАНУ). Как звать девчонку?

ГВЕННАН:

                - Шейла.

АХИР (выходя вперед, торжественно, с пафосом):

- Благословенны люди, что несут
Секреты знаний, таинства ремесел.
(Обращается к воину). Веди его к Накару-кузнецу.
Плывет челнок. Я слышу плески весел.
А то, что потоптали урожай (улыбается),
Мы примем как досадную случайность.

Воины уводят ГВЕННАНА и ШЕЙЛУ.

ИРЕФ (глядит им вслед, плотоядно облизываясь):

- Ах, до чего девица хороша!
Я в рыженьких таких души не чаю.

                АКТ ВТОРОЙ

                Явление первое

Несколько месяцев спустя ГВЕННАН и ШЕЙЛА, обнявшись, сидят на берегу озера.
 
ШЕЙЛА:

- В поселке ретов сколько мы живем?

ГВЕННАН (загибает пальцы):

- Лишь три луны, а мне казалось – годы. (Озирает окрестности)
Над озером, над лесом, над жнивьем
Возносятся загадочные горы.
А сколько птиц здесь, в кущах, гнезда вьет!
С утра до ночи трели, свисты, гомон…

ШЕЙЛА (указывая пальцем):

- Там юный отрок скачет на коне.
А поначалу подойти боялся.
Едва завидев, прятался – ан, нет,
Привык уже.

ГВЕННАН:
 
                - Ишь, как разбаловался!
А слышишь, Шейла, в кузне молот бьет?
Обучен старец бронзовой науке.

ШЕЙЛА:

- Наверно, еле дышит от натуги,
Седой старик согнулся от забот?

ГВЕННАН:

- Да что ты, Шейла, он силен как бык.

ШЕЙЛА:

- Ах, до чего ж мне мил ретийский быт:
Звериный лов, рыбалка, их поля,
Душистый хлеб.

ГВЕННАН (щурясь, из-под ладони глядя на солнце):

                - Уж полдень. Нам пора!

Обнявшись, уходят. Из-за дерева появляется колдун УРХ, провожает их долгим взглядом, на лице его злорадная усмешка. Заслышав резкий свист из леса, поворачивается и уходит.

                Явление второе

Лес. Сквозь заросли крадутся РАБОТОРГОВЦЫ, сопровождаемые несколькими РЕТАМИ. Среди них – ИРЕФ.

ИРЕФ (оборачиваясь к спутникам):

- Эй вы, тихо там! Ступайте осторожно. Вас слышно за десять полетов стрелы! Смотрите под ноги, не наступайте на сухой валежник, не ломитесь через кусты, старайтесь обойти!

ПЕРВЫЙ ВОИН:

- Да мы-то что, мы – охотники, мы – привычные. Это вот торговцы шумят как стадо оленей, бредущее на водопой.

ВТОРОЙ ВОИН (оборачиваясь к своим товарищам):

- Передайте им, пусть идут тише…

ПЕРВЫЙ ВОИН:

- Им лес в диковинку: привыкли там у себя ходить по песку.

ТРЕТИЙ ВОИН:

- Попробуй тихо топать
По нашим диким тропам!
Колючки да орешник,
Куда ни глянь - валежник.

РАБОТОРГОВЕЦ (с иноземным акцентом):

- Разве ж это топа’т? У нас вот в пэсьёк топа’т, так по сама колэно и вьыше!

ПЕРВЫЙ ВОИН (смеясь):

- Ты хотел сказать – «утопать в песке»?

РАБОТОРГОВЕЦ согласно кивает.

ИРЕФ (останавливается, дает знак рукой):

- Тихо все! Кто-то идет нам навстречу…

Появляется УРХ.

ПЕРВЫЙ ВОИН (изумленно):

- Вот так встреча!

ИРЕФ:

- Он с нами, друзья.

УРХ:

- Они идут к менгирам, и скоро будут здесь, на поляне. Другой тропы поблизости нет, так что непременно наткнутся на вас.

ИРЕФ (с довольным видом потирая руки):

- Прекрасно! Вот и славно! Чур – девка моя. (Поворачиваясь к РАБОТОРГОВЦАМ) Вы уговор наш помните? Парня увезете подальше с глаз, а его подружка достанется мне.

РАБОТОРГОВЦЫ согласно кивают.

Появляются ГВЕННАН и ШЕЙЛА. Они идут, держась за руки.

ШЕЙЛА (тревожно):

- Хоть полдень в мире, а вокруг темно.
И дрозд умолк, лесов пернатый житель. (В испуге прижимается к ГВЕННАНУ).

ИРЕФ (указывает пальцем на ГВЕННАНА):

- Хватай его. И девку заодно!
Оружье отберите и свяжите!

ВОИНЫ сбегаются со всех сторон, окружают ГВЕННАНА И ШЕЙЛУ. В сторонке шушукаются РАБОТОРГОВЦЫ.

ГВЕННАН (пораженный):

- Все воины. А где же их вожди?

ИРЕФ (выходя вперед, насмешливо):

- Ну, я здесь вождь. (Обращаясь к ВОИНАМ). Кому сказал – вяжи!

ГВЕННАН пытается выхватить секиру, но его обезоруживают. ШЕЙЛА дико кричит.

ИРЕФ:

- Веревки, путы, сети – все сюда!
(ГВЕННАНУ). Ну что ты пялишься, очнись, чудак!

ГВЕННАН (гневно):

- Предатель ты! Как низок, подл твой нрав.

ИРЕФ (улыбаясь):

- Ты ж племя продал, женщину украв.
Зато теперь она – моя добыча!
(Делает шаг навстречу ШЕЙЛЕ).

ШЕЙЛА (гневно, отстраняясь):

- О человеке судит как о дичи!

ГВЕННАН (выступая вперед):

- Попробуй тронуть!

ИРЕФ делает знак ВОИНАМ, которые тотчас набрасываются на ГВЕННАНА и опутывают его веревками. Подходят РАБОТОРГОВЦЫ.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (хищно облизываясь):

- Клянусь Ваалом, та красотка станет самой прекрасной розой в благоуханном саду нашего властителя Хаммурапи.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (обращаясь к воинам):

- Свяшшите и ейё тоше!

ШЕЙЛА (отчаянно):

- Нет! Только попробуйте подойти (выхватывает кинжал).

УРХ (выступая вперед):

- Забирайте их и делайте с ними, что хотите!

ГВЕННАН (пытаясь разорвать путы):

- И ты здесь, колдун. Еще бы…Расплатились с тобой побрякушками.

ИРЕФ:

- Помолчи! (Оборачивается к РАБОТОРГОВЦАМ). Эй, вы, я что-то не понял – девка должна достаться мне. Мы же договаривались вчера на берегу озера.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Я тэбе заплачьу есьчё!

ИРЕФ:

- На что мне твое золото, чужеземец! Мне нужна вот эта красотка.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Сетать шеной великий властитэля лутеше, чэем простого воин!

ШЕЙЛА (гневно):

-  Не вижу разницы! Что быть повешенной, что утопленной в озере – все одно смерть!

ИРЕФ (истошно вопит):

- Она моя!

УРХ (замахиваясь на него посохом):

- Прочь! Зачем тебе чужеземка?!

ШЕЙЛА (отчаянно, с надрывом):

- Сделай же что-нибудь, любимый!

ГВЕННАН (барахтаясь в веревках):

- Сейчас, вот только путы развяжу.

ВОИН ударяет его древком копья, ГВЕННАН вскрикивает и падает.

ИРЕФ:

- Девчонка моя! (Бросается к ШЕЙЛЕ, другой ВОИН подставляет ему подножку. ИРЕФ падает к ногам ШЕЙЛЫ).

ШЕЙЛА (с сарказмом):

- Ничтожество лежит у ног моих.
Избранник мой тебя прикончит вмиг!

ГВЕННАН (пытаясь подняться, барахтается в сетях и веревках):

- Сейчас, вот только поднимусь.

ВОИНЫ вчетвером хватают отбивающегося ГВЕННАНА. Еще двое воинов хватают сзади ИРЕФА и оттаскивают его от ШЕЙЛЫ.

ГВЕННАН:

- Вот благодарность за мои труды.
Вы, реты, в обещаньях не тверды,
Продажны, подлы, злы и вероломны.
Я это вам, проклятые, припомню!
Тебя, колдун, пусть конь затопчет грозный.
Тебе, Иреф, вольется в глотку бронза!

ВОИН (насмешливо):

- Бессильные проклятия и брань…

УРХ (с явным нетерпением, раздраженно):

- Пора уже пришельцев прочь убрать!

Воины связывают ШЕЙЛУ, уводят ее и ГВЕННАНА.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ – ВТОРОМУ (вынимая из-за пазухи мешочек):

- Здесь злато, серебро и лазурит.
Отдам жрецу – казну не разорит. (Вручает плату УРХУ).

ИРЕФ (вырываясь из рук ВОИНОВ):

- Это нечестно! Был же уговор, что девка моя!

УРХ (удивленно):

- Разве мало достойных девушек в нашем племени?

ИРЕФ:

- С такой молочно-белой кожей и волосами солнечного цвета – нет!

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ - ПЕРВОМУ:

- Ну что тут скажешь? Парню – доля рабья.
А девушку – в гарем для Хаммурапи.
(Трясет мешочком). Пополню звонким золотом мешок.
Слуга царя заплатит хорошо!

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Ну что же, возвратимся на корабль.
Давно уже отчаливать пора.

РАБОТОРГОВЦЫ уходят.

ИРЕФ (гневно):

- Теперь ты мой заклятый враг, Урх!

УРХ (невозмутимо):

- Одним врагом больше, одним меньше – какая разница?

УРХ уходит, затем ВОИНЫ уводят ИРЕФА.

                Явление третье

Корабельный трюм. В нем – скованные и связанные рабы. Слышны стоны и проклятья,
доносится шум волн и ветра.

ГВЕННАН:

- Свершилось зло. Большие корабли
Спустились по реке, и вышли в море.
Гремят валы, их головы белы.
Вода и небеса в извечной ссоре.
Я видел, как вздымается волна,
Как кошка с мышкой, с кораблем играя,
Чудовищная рушится стена,
А вслед за ней поднимется вторая.
Пусть лучше бог пучины примет нас,
Чем испытать на суше тягость рабства.
Качает как! Пустилось море в пляс,
И небеса, и тучи – все пространство.
Я снова в брошен в трюм – не видно мне
Стихии гневной, злобной и свирепой.
Быть может, скоро окажусь на дне.
Но Шейла… Боги! (Пытается освободиться от пут). Узел, как он крепок…

РАБ (с горькой усмешкой):

- Усилья тщетны. Мы рабы навеки.

ГВЕННАН:

- Где женщины?

ПЕРВЫЙ РАБ:

                - Они в другом отсеке.

ГВЕННАН:

- Любимую не видел я три дня!
А кажется, три года мы в разлуке!
Не развязать проклятого ремня,
Он впился в плоть, и онемели руки!

ВТОРОЙ РАБ:

- Кто там шумит? Заткните ваши пасти!
У всех, как видишь, связаны запястья.
Там шторм, тут шум! Две ночи не заснешь!

ГВЕННАН (в сторону):

- Как жаль, что не при мне надежный нож.

ГВЕННАН с трудом освобождается от пут и ремней. РАБЫ недоуменно шепчутся.

ГВЕННАН (гордо):

- Свободен! К милой тотчас я пойду.

ПЕРВЫЙ РАБ (небрежно бросает):

- Считай, что, парень, ты уже в аду…
Сперва тебя жестоко изобьют
И, как меня (гремит цепью) в оковы закуют.
Строптивого невольника, запомни,
Ждут рудники или каменоломни.

ГВЕННАН (радостно)

- Последнюю веревку оборвал.
Пойду наверх.

ВТОРОЙ РАБ (сокрушенно):

                - Беднягу смоет вал!

ГВЕННАН поднимается по лесенке к выходу из трюма. Дергает дверь.

- Проклятие! Придется дверь ломать.
А силы у меня почти иссякли.
(Вращает руками). Скорее бы конечности размять
Затекшие. (Рассматривает руки). А жилы так набрякли!
Готовы лопнуть. И в суставах боль.
Эх, навалюсь! (Давит плечом на дверь) Не совладать мне с дверью.
Сейчас с разбегу ринусь, будто в бой (Спускается, взбегает по лестнице, бьется о дверь).
(Разочарованно). Не одолеть мне деревянной тверди!

ТРЕТИЙ РАБ (насмешливо):

- Зачем плечом? Ты лучше бейся лбом,
Тогда наступит в «битве» перелом.

ГВЕННАН (потирая плечо):

- А если снова крепко навалюсь?
(С силой давит на дверь). Не поддается! (Оглядывается). В трюме темнотища!
Сюда бы света самый тонкий луч.

ПЕРВЫЙ РАБ (сочувственно вздыхая):

- Оставь уж, парень. Больше в дверь не тычься.

ГВЕННАН вновь и вновь бросается на дверь. Рабы удивленно перешептываются.

                Явление четвертое

Палуба корабля. Шторм. Грохот волн. КОРАБЕЛЬЩИКИ шатаются, цепляясь за веревки, в стороне, вцепившись в мачту, стоит НАДСМОТРЩИК.

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- С полудня разгулялся страшный шторм.

ВТОРОЙ КОРАБЕЛЬЩИК (изображая тошноту):

- Не вынесу такой жестокой качки.

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК (хватается за трос, стараясь удержаться на ногах):

- Из нас с тобой отличный рыбий корм.

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК (указывая вдаль):

- Там берег виден: скалы, чайки, крачки.

ВТОРОЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Да, берег там…Но бухта, жаль, мелка.
Волной прибойной разобьет о рифы.

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Я знаю: жертвы требует Мелькарт.
Царю морей рабы милей, чем рыбы.

ВТОРОЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Гляди, как тучи борются на небе.
 Чтоб выбрать жертву, надо бросить жребий.

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Не жребий кинуть – жертву за борт кинь!
Морскому богу этот дар приятен.
Красавицу найди среди рабынь…
Вполне сгодится рыженькая, кстати.
К чему нам те, чья голова седа!
(Зовет НАДСМОТРЩИКА). Эй, долговязый, подойди сюда!
Ты золотоволосую видал?

НАДСМОТРЩИК (бежит, судорожно цепляясь за трос, чтобы сохранить равновесие):

- Конечно - в кормовом отсеке трюма.

ВТОРОЙ КОРАБЕЛЬЩИК (испуганно и восхищенно):

- Смотри-ка, там восстал громадный вал!

НАДСМОТРЩИК (стараясь перекричать грохот вала):

- Мне ничего не слышно из-за шума!

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Ты понял все? За рыжею беги,
На палубу рабыню приведи.

НАДСМОТРЩИК пробирается вдоль троса, вскоре возвращается, волоча ШЕЙЛУ:

- Вот стерва! Упирается она…

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Так усмири ее свистящей плетью.

НАДСМОТРЩИК (грубо толкает ШЕЙЛУ):

- Пошла вперед! Хватайся за канат!

ВТОРОЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Вот это вал! За ним второй и третий…
Пускай девятый, грозный, налетит,
Чтоб жертву подхватить и проглотить!

Появляются РАБОТОРГОВЦЫ. Они медленно идут, держась за тросы обеими руками.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (протестуя):

- Моряк, ты что задумал? Отвечай!

ВТОРОЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Вот пятый вал!.. А ты не отвлекай!

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (возмущенно):

- Ты вздумал за борт выбросить девицу?

ШЕЙЛА (с вызовом):

- Мне все равно, топиться, иль давиться!
Чем быть наложницею властелина
И Гвеннана не видеть никогда,
Так лучше…Мне соленая вода
Колышущийся саван постелила.

ШЕЙЛА вырывается из рук НАДСМОТРЩИКА и бежит к борту.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (всплескивая руками):

- Куда девчонка глупая бежит?
Ведь ждут ее чертоги, нега, роскошь…

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Не хочет жить, безумная, блажит.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ бросается к ШЕЙЛЕ, хватает ее, вскрикивает:

- Проклятая, кусается, как кошка! (Бьет ШЕЙЛУ).
Она, конечно, редкостная тварь,
Но дорогой, признаюсь вам, товар.
(Обращаясь к КОРАБЕЛЬЩИКАМ). Эй, отойдите, парни, не мелькайте!
Я золотишко жертвую Мелькарту! (Вынимает из-за пазухи кошель и бросает в море). 
За девку выручу намного больше!
(ШЕЙЛЕ). Не дергайся, не рыпайся, не бойся!

На палубу врывается ГВЕННАН. Завидев ШЕЙЛУ, кричит, бежит к ней, падает.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (недоуменно):

- Куда ты, раб? Неужто в океан?!
Зачем спешишь? Для нас живым ты нужен!
(НАДСМОТРЩИКУ) А ты чего стоишь, как истукан?
Хватай его! И в трюм обратно…Ну же!

НАДСМОТРЩИК нападает на ГВЕННАНА, валит его с ног, пытается скрутить руки.

ГВЕННАН:

- Любимая, я пред тобой! Я здесь!

НАДСМОТРЩИК (колотя кулаками ГВЕННАНА):

- Я из мерзавца выбью дурь и спесь!

ШЕЙЛА (простуженным голосом, вырываясь из рук РАБОТОРГОВЦА):

- Любимый! Как же голос мой осип…

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ - НАДСМОТРЩИКУ:

- Верни-ка парня в трюм да крепко всыпь!
Не вздумай только насмерть затерзать -
Я не хочу такой товар терять!
(ГВЕННАНУ). Отведаешь моей жестокой порки –
От крика содрогнутся переборки.

НАДСМОТРЩИК гонит ГВЕННАНА в трюм. РАБОТОРГОВЦЫ под руки уводят ШЕЙЛУ, впавшую в полуобморочное состояние.

                Явление пятое

Спокойное море. На палубе – РАБОТОРГОВЦЫ. Гребцы налегают на весла под рокот барабана, выбивающего ритм гребли.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Ты посмотри, какая тишина!

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Что говорил я? Помогла мошна!

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (насмешливо):

- У бога моря много золотишка –
Под серой толщей беспокойных вод.
Так неужели от твоих хлопот
Стоит на море полное затишье?

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (небрежно отмахиваясь):

- Пускай об этом спорят мудрецы.
Послушай лучше, что поют гребцы.
Хоть спины в шрамах, взоры застит пот,
Рты пересохли – хор гребцов поет.

ХОР ГРЕБЦОВ:

- Земля – царям, небеса – жрецам,
Вольное море – рабам-гребцам.
Синее море, бескрайний простор.
Там, за кормою остался Кафтор.
Рокот прибоя. Дальние земли.
Снова галера парус подъемлет.
Слава богам, что закончился шторм.
Тих, безмятежен моря простор.
А что было вчера? Нас била волна
Мощью взбесившегося слона.
Мачта скрипела, трещали борта.
Стала седее моя борода.
Простор морской лишь поутру стих.
А нам неделю грести и грести,
Заходя в города за водой питьевой.
Натянулся канат тугой тетивой.
Бей, барабан, выколачивай ритм.
Желтое солнце в небе горит.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- И вправду: солнце – желтое, как дыня.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Как буйный раб и рыжая рабыня?

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (равнодушно):

- Раб своенравный быстро присмирел,
Едва отведал кулаков и плетки.
А как там, в трюме, рыжая молодка,
Не знаю, не спускался, не смотрел…   
(Причмокнув языком) Красавица немалых денег стоит.
Пусть ветр попутный ход ладьи ускорит.
И, рассекая гладь лазурных волн,
Придем в Берит, оттуда – в Вавилон.
В порту нас ждет верблюжий караван.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Кто поведет его?

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

                - Один нубиец,
Курчавый как баран, черней, чем вран,
С глазами хладнокровного убийцы.

                Явление шестое

Трюм. Скованные РАБЫ, среди них – ГВЕННАН.

ГВЕННАН (горестно):

- И вот опять я в трюме заточен.
А на моей спине следы от плети.

ПЕРВЫЙ РАБ (поднимая голову):

- И я, признаюсь, тоже удручен.
Ты жив, бедняга – и утешься этим.

ВТОРОЙ РАБ (звеня цепями):

- Тебя, светловолосый, не заботит
Собратьев по несчастию судьба.
По милости твоей, из-за тебя
На палубу нас больше не выводят.
Сиди теперь, вдыхая трюмный смрад,
Пока в порту однажды не причалим.

ТРЕТИЙ РАБ:

- Отстаньте, он по девушке скучает.

ПЕРВЫЙ РАБ:

- Прибудем в порт, а там – из ада в ад.
На рабский рынок нас плетьми погонят.
Уж лучше пусть посудина потонет.

ВТОРОЙ РАБ (ехидно):

- И что с того? Ведь у морского бога
В невольниках потопленный народ.
Пусть налетит пират! Вопьется медный коготь
Галере старой в деревянный борт…

ТРЕТИЙ РАБ (грустно):

- А все едино – пропадем. Куда там:
Я не хочу гребцом служить пиратам!

                Явление седьмое

Море. Навстречу галере работорговцев движется египетский корабль. На корме его стоит жрец СЕХМЕТХОТЕП.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Глядите, гость навстречу нам плывет.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (вглядываясь вдаль):

- По форме судна ясно – египтянин.

ТРЕТИЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Покинул азиатский порт – и вот
Спешит домой. С востока ветер тянет.
Там, на корме, столь пышно разодет,
Наверно, жрец, чужих богов адепт.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (сделав руки рупором):

- Эгей, кто там?

СЕХМЕТХОТЕП (важно):

                - Я жрец Сехметхотеп
И с гордостью ношу святое имя.
С младых ногтей вкушал духовный хлеб
В мемфисском храме яростной богини.
Гребцы в работе, погоняет ветр
Корабль жрецов. Он полон ценным грузом:
Мы с севера везем ливанский кедр
Для новых храмов. Тяжкою обузой
Для парусника бревна-штабеля,
Осадка глубока, и хлещут волны
На палубу большого корабля.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- А мы везем рабов для Вавилона.

СЕХМЕТХОТЕП (заинтересованно):

- Простой товар иль воинский полон?

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- То и другое. Ждет их Вавилон.
Сойдем в порту, где ждет нас караван,
Чтоб гнать через пески людское стадо.

СЕХМЕТХОТЕП:

- Богат и славен кедрами Ливан.
Рабами земли Запада богаты.
Сторгуемся: по кедру за раба!
Царю Двуречья тож потребны бревна?

ТРЕТИЙ РАБОТОРГОВЕЦ (удивленно):

- Вы слышите, что говорит он? Ба!
Ведь человеку дерево не ровня.

СЕХМЕТХОТЕП:

- Ворочать глыбы, ставить их, тесать
И воздвигать тяжелые колонны –
Столь тяжкий труд лишь варварам под стать,
Они сильны…

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (перебивая):

                - Владыка Вавилона
Оплатит щедро драгоценный груз.
А египтянин знатный скуп на плату.

СЕХМЕТХОТЕП (печально):

- Твои слова, увы, наводят грусть…

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Мне не впервой в закатном море плавать.
Рабам я цену знаю, и, поверь,
Что каждый год перевожу их сотни.
Нет, тысячи! Сообрази, теперь,
За сколько древ пойдет искусный плотник?
Каменотес во сколько там стволов
Тебе, служитель божий, обойдется?
Сперва сочти…

СЕХМЕТХОТЕП (разочарованно):

                - Плывите в Вавилон,
А я же – в Дельту.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (смеясь):

                - В нильские болотца,
Где ибисы, священные коты.
И стаи рыб. Счастливого пути!
(Поворачиваясь к ТРЕТЬЕМУ РАБОТОРГОВЦУ)
Проныра, хоть и жрец. Даст фору он
Всем торгашам! (СЕХМЕТХОТЕПУ) А как там фараон?

СЕХМЕТХОТЕП (важно):

- Здоров и жив он, баловень Сехмет,
Как прежде, на ливийцев водит рати.
Он через вас передает привет
Властителю Востока Хаммурапи.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (разводя руками):

- Я б передал… Но мы ведь не жрецы,
Нам недоступны царские дворцы.
А как там азиатская граница?

СЕХМЕТХОТЕП:

- Гиксосы вновь тревожат наш покой.
Летят в атаку птицы-колесницы,
Ведомые возничего рукой.
Немало крови предстоит пролиться,
Насытиться в боях богиня-львица!
Будь жертвой хищнице, гиксосский конь!
Ликует фараон, а враг лишь злится!

                Явление восьмое

РАБОТОРГОВЦЫ машут вслед египетскому кораблю. ГРЕБЦЫ налегают на весла. за ними зорко следит НАДСМОТРЩИК.

ПЕРВЫЙ ГРЕБЕЦ – ВТОРОМУ ГРЕБЦУ (на ухо):

- Скажи-ка мне: на кораблях жрецов
Счастливее, небось, судьба гребцов?

ВТОРОЙ ГРЕБЕЦ (с горькой усмешкой):

- Известно: у мирян и у святош
Судьба галерников – одно и то ж:
Призвание жреца – богов любить,
Задача слуг его – рабов лупить.
Струится пот, свистит и скачет плеть,
Нещадно обдирая кожу с плеч.

НАДСМОТРЩИК (грозно размахивая плеткой):

- Молчать, мерзавцы, веселей греби!
Шевелитесь едва, лентяи, сони!
Какие, к черту, из таких рабы?

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ (провожая взглядом египетский корабль):

- Но их, однако ж, ценят в Вавилоне.

НАДСМОТРЩИК (ехидно улыбаясь):

- Как музыка звучит их рабский стон.
А ну, живей! (Замахивается плеткой):

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

                - Доволен Вавилон
И царь его: из камня тяжких груд
Дворцы и храмы создал рабский труд.
Прорыл каналы, крепости воздвиг,
Преобразил Двуречья древний лик.
Таммуз, Иштарь, Эрешкигаль, Мардук
Безмолвные свидетели их мук.

                Явление девятое

Приближается ярко разукрашенный корабль, на носу его – КРИТСКИЙ КУПЕЦ. На борту толпятся РАБОТОРГОВЦЫ и КОРАБЕЛЬЩИКИ, наблюдая за чужим кораблем.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- А это что за пенитель морей?
(Сделав ладони рупором, кричит). Ты кто? Навстречу нам плывешь с добром ли?
Эй, человек? Ответствуй нам скорей.
Шутя потопит наш корабль огромный
Пиратскую посудину. Стоишь
Как монумент над корабельным носом…

КРИТСКИЙ КУПЕЦ (веселым голосом):

- В душе моей покой. На море – тишь.
Я – не пират, купец, плыву из Кносса.
(Поворачивая голову). Что смолк ты, барабанщик? Выбей ритм,
Чтобы гребцы работали быстрее! (Раздается мерный рокот барабана).
Земля купцов и мореходов, Крит,
Приветствует тебя. (Задрав голову вверх). Эй, там, на рее,
Не спите! Скоро ветер паруса
Наполнит, как вино бурдюк иль флягу.
Вчера корабль как бешеный плясал
На спинах волн… Мы шли с Архипелага,
Шепча молитвы всем богам морским.

ПЕРВЫЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- Мы тоже – и помиловали боги!

КРИТСКИЙ КУПЕЦ:

- Скрипит канат, ворочаются блоки.
Вернулся ветер! Белые мазки
Я вижу на небесном полотне –
Бог облака незримой кистью пишет.
А ведь могли мы рыб кормить на дне…
Пришлось избавиться от грузов лишних:
Десяток амфор с маслом из олив,
Рабов немало выбросить в залив.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (с деланным удивлением): 

- Рабов? Не жалко?

КРИТСКИЙ КУПЕЦ:

                - Как живую тварь?

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ (с усмешкой):

- Да не за это… Ценный же товар!

КРИТСКИЙ КУПЕЦ:

- Нет, ничего: убыток возмещу
На множестве зеленых островов я:
Где есть работа острому мечу,
Найдется место для работорговли.
И очень скоро в гавани Сидона
Корабль мой, полный воинским полоном
Твой зоркий глаз у пристани узрит.

ВТОРОЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Увы, мой друг, мы держим путь в Берит. 
Ты говоришь красиво, как певец,
По языку не скажешь, что торговец.

КРИТСКИЙ КУПЕЦ:

- Могу я изъясняться, как писец,
Служитель храма, воин, царедворец,
А чаще – как торгаш, купи-продай
(Занятие обязывает). Мне же
Владыки вод густая борода
Мерещится вдали от побережий,
Я в грохоте прибоя слышу гимн,
Воинственное пенье в реве шторма.
И даже барабана мерный ритм
Звучит как стих. И на вершинах горных
Седины старцев часто видел я,
В фигурах скал – титанов-богоборцев.
Порой, забросив срочные дела,
Я покидал собрания торговцев,
Чтоб любоваться пламенем небес,
Что на закате ярко полыхают;
Сосновый бор, игольчатый навес,
Слегка шумит, коль ветер колыхает
Раскидистые кроны сосняка.
Полет орла, и рифы в пенных волнах,
Роскошные врата особняка,
И росписи на мраморных колоннах,
И акробат бесстрашный, что быку
С разбегу дерзко прыгает на холку.
Жизнь проживет он ярко, хоть недолго
Умрет герой, не лежа на боку,
А на арене, втоптанным в песок.
Какая гибель – страшно и красиво!
И танцы жриц со змеями, и бог,
Чей белый храм в цветущих кущах сливы,
И пестрые наряды критских дев,
Волнистым изукрашены узором,
И нагота их… И мотив-напев,
Глас жаворонка в голубых просторах,
Рулады соловья – восторг души!
Пусть надо мной смеются торгаши:
Да, им приятно ворошить счета
Как воину – заслышать звон щита.
А мне куда милей стихи слагать,
Чем за море суда с товаром слать.
Прохлада рощ, блаженный сон долин –
Царей-жрецов старинные владенья.
И вышитый на парусе дельфин,
И очи бога на бортах ладейных,
И этот тент с пушистой бахромой,
И Радаманта пышные одежды –
Все это Крит благословенный мой
Край красоты, таинственной и нежной.
Так я, критянин, прославлять готов
И нежных трав зеленые покровы,
И скромную красу лесных цветов,
И пышный блеск их родичей садовых.
Шутейные сражения мальцов,
Что каждым жестом подражают взрослым,
И островов скалистое кольцо,
И древний Крит как величайший остров.
Когда бы твердь земную не трясло,
Когда бы наше море не штормило…
Но я плыву, скрипит себе кормило
И в волны погружается весло.

ВТОРОЙ КОРАБЕЛЬЩИК:

- С попутным ветром парусник плывет.
Прощай, дружок, купец и стихоплет!
Для нас моряцкая милее брань,
Чем пенье пташек в утреннюю рань.
Красиво говорить я не обучен,
Высокий слог негож сынам морей.
Брасопить реи, живо, племя сучье!
В богиню Тиамат всех матерей!

Критский корабль уходит. МАТРОСЫ заполняют палубу, начинают привычную работу.

                Явление десятое

Беритский порт. Вереница скованных РАБЫНЬ, среди которых – ШЕЙЛА понуро бредет, звеня цепями. Вокруг – толпа БЕРИТСКОЙ ЧЕРНИ. СТРАЖИ теснят ее.

ШЕЙЛА (сквозь зубы):

- Безумная, нелепая толпа
Слетелась вороньем на мертвечину.

ПЕРВЫЙ ПРОДАВЕЦ (пытается всучить товар надсмотрщику):

- Приветствую, я – продавец лопат!

НАДСМОТРЩИК (грубо отталкивая его)

- Пшел вон, подлец!

ВТОРОЙ ПРОДАВЕЦ (протискиваясь):

                - Купи мою овчину.
Постойте же! Я – мастер, я – скорняк,
Шкур выделка – великое искусство.

СТРАЖ (бесцеремонно выталкивая ВТОРОГО ПРОДАВЦА прочь):

- Дурак ты, и в башке твоей сквозняк!
Пошел с дороги, проходимец шустрый!

ПЕРВЫЙ НИЩИЙ (протягивает НАДСМОТРЩИКУ безделушку):

- Подайте мне лепешку. Я семь лет
На царском корабле служил матросом.
Теперь в руке не руль держу, а посох.
На хлеб меняю древний амулет.
Свалившись с мачты, я сломал бедро.

ТРЕТИЙ ПРОДАВЕЦ:

- Готов продать я фиников ведро.
Недорого…

СТРАЖ (грубо отталкивая ПЕРВОГО НИЩЕГО):

                - Назад поворотил!
(Обращаясь к толпе). Он в пьяной драке ногу повредил!

ПЕРВЫЙ НИЩИЙ, хромая, уходит. Появляется ВТОРОЙ НИЩИЙ.

ВТОРОЙ НИЩИЙ - НАДСМОТРЩИКУ:

- На пропитанье бедному подай.               
Зачем боишься, я не прокаженный?

СТРАЖ (копьем отпихивает ВТОРОГО НИЩЕГО):

- Уйди отсюда, мерзкий! Не пугай
Сограждан видом язвы обнаженной.

                Явление одиннадцатое   

Навстречу идет процессия ЖЕНЩИН С МЛАДЕНЦАМИ в корзинах.

ШЕЙЛА – РАБЫНЕ:

- Куда идут и что они несут?

ПЕРВАЯ РАБЫНЯ:

- Не что – кого. Младенцев для Ваала.
Ты, верно, в здешних храмах не бывала?

ШЕЙЛА:

- Я здесь впервые.

ЧЕТВЕРТЫЙ ПРОДАВЕЦ (выскакивая из толпы – НАДСМОТРЩИКУ):

                - Продаю сосуд!

ПЯТЫЙ ПРОДАВЕЦ (из толпы):

- Готов продать орехов полный куль!
Бальзам от блох (он для людей безвреден).

ПЕРВАЯ РАБЫНЯ:

- Младенцы для закланья. Страшный культ,
Родившийся в неведомое время.

ШЕЙЛА (потрясенная, не веря своим ушам):

- Поверить невозможно! Жертва – дети?!
Я не смогла б топить слепых щенков…

ВТОРАЯ РАБЫНЯ (циничным тоном):

- Когда в твоей семье детишек десять,
То почему бы пару сосунков
На капище Ваала не заклать?
Коль ты бедна, не прокормить ораву,
Так, может, лучше жертвою кровавой
Задобрить бога? Городская знать,
Скупая первенцев у бедноты,
На жертвенный алтарь их возлагает
Как собственных….

ШЕЙЛА:
                - Рехнулась, видно, ты.

ПЕРВАЯ РАБЫНЯ:

- То истинная правда, дорогая..

ЧЕТВЕРТЫЙ НИЩИЙ:

- Эй, подходи! Могу предугадать
Каприз судьбы по линиям ладони.
(Хватает за руку НАДСМОТРЩИКА). Не хочешь ли вопросы мне задать?

НАДСМОТРЩИК (замахиваясь плеткой):

- Отстань, болван, не то плетьми погонят!

Процессия ЖЕНЩИН С МЛАДЕНЦАМИ уходит. Неожиданно из-за поворота появляется вереница РАБОВ, среди которых – ГВЕННАН. Он узнает ШЕЙЛУ.

ГВЕННАН (пытаясь вырваться из колонны):

- Шейла!

ШЕЙЛА (радостно):

               - Гвеннан!

НАДСМОТРЩИКИ бросаются к рабам и рабыням, стегают их плетьми.

ПЕРВЫЙ РАБОТОРГОВЕЦ:

- Бейте их по шеям,
Купленных и пленных!

                Явление двенадцатое

Пустыня, по которой бредет караван. ПОГОНЩИКИ гонят верблюдов и ослов, НАДСМОТРЩИКИ – РАБОВ, СТРАЖА охраняет караван. Иные отхлебывают воду.

ПЕРВЫЙ РАБ:

- Как жаль, что человек я, не верблюд.
Но все едино – скот, верблюд ли, раб ли.
Погонщики из плошек воду льют:
Себе – глоток, а нам, несчастным – капли.

ВТОРОЙ РАБ:

- Я лужу видел у подножья скал,
Там ручеек едва-едва сочился.

ПЕРВЫЙ РАБ (с горькой усмешкой):

- Наверно, из нее лакал шакал,
Мыл путник сапоги и конь мочился.

ВТОРОЙ РАБ (тяжело вздыхая):

- За много дней пути я так ослаб,
Хоть звонок голос мой и полон желчи.
Мы тащимся пешком, а этих женщин
Везут работорговцы на ослах.

ТРЕТИЙ РАБ:

- Еще бы – их везут в гарем царю!

ВТОРОЙ РАБ:

- Печет светило, я живьем горю!

ПЕРВЫЙ РАБ (участливо):

Не беспокойся – близок вечерок,
Все ниже солнце, тени все длиннее.
Девицам приготовили чертог.
А нам – сараи. Словно по линейке
Ровняли их – рядочком, в аккурат.
Там ужин ждет…

ВТОРОЙ РАБ:

                - Не верю. Это вряд… (В бессилии падает). 

Другие РАБЫ пытаются поднять упавшего. НАДСМОТРЩИКИ и СТРАЖА отгоняют их плетьми и копьями.

НАДСМОТРЩИК:

- Оставьте, прочь отсюда! Никакой
Из слабака и хлюпика работник.
Так повелось: десяток с каждой сотни
В пустыне вечный обретет покой.

ГВЕННАН:

- Белеют кости посреди камней.

ПЕРВЫЙ РАБ (равнодушно):

- В песках так много сгинувших безвестно.
Уж лучше мне погибнуть на войне
Иль быть проглоченным морскою бездной.

ГВЕННАН:

- Откуда ты, и где твоя семья?

ПЕРВЫЙ РАБ:

- Родных не помню… Я из киприотов.
Вот, погляди, надсмотрщик, мой земляк
Отшвыривает палкой скорпионов.

ГВЕННАН (с надеждой):

- Быть может, он воды тебе плеснет?

ПЕРВЫЙ РАБ:

- Скорее плеткой по спине хлестнет.

ГВЕННАН:

- Смотри, мелькнула меж камней змея
И скрылась там. С людьми играет в прятки?

ПЕРВЫЙ РАБ:

- Ты этим удивить хотел меня?
Зри под ноги – не то вопьется в пятку.

ТРЕТИЙ РАБ:

- Глаза закрою – грезится кувшин.
Наполненный живительной водою.
В моих лохмотьях копошатся вши,
Придем к колодцу – грязь и гнид я смою.

Появляются тени всадников. Караван останавливается.

ВОЖАТЫЙ КАРАВАНА:

- Охрана каравана, приготовьсь!
Там всадники среди песчаных зыбей.
Не раз встречать в пустыне довелось
Отважных и отчаянных ариби.
Сыны песков как львы стремятся в бой,
Лазутчики скользят в песках, как змейки.
Не страшен им в пустыне адский зной,
Подвластны лишь себе, богам и шейху.
Не тяготит их армия чинуш,
Судья, палач и сборщики налогов.
Не тронули тебя – и ты не трогай,
А лучше дай номадам жирный куш.

РАБОТОРГОВЕЦ:

- Они порой привозят к нам товар
Что ни торговец - хитрый соглядатай.
Об этом нам рассказывал глашатай.

Тени всадников столь же неожиданно пропадают, как и появились.

ВОЖАТЫЙ КАРАВАНА (радостно):

- Они ушли, не тронув караван.
Едва завидев острые мечи,
Любой разбойник прочь в пески умчит!
Уже луна висит над окоемом,
Споем же песню – ту, что всем знакома. (Затягивает песню, другие подхватывают).

В небесах зажгутся звезды,
И горит фонарь-луна.
В лунном свете блещут кости,
Тех, кто здесь прошли до нас.
Где-то нива колосится,
Над рекою сад застыл.
Здесь – ушастые лисицы
Да колючие кусты.
Что-то, люди, ждет нас ныне?
Если слышен дальний шум –
Это значит, из пустыни
Налетает вихрь-самум.
Завывают духи ада,
Их сзывает бог Адад.
Поскорей бы пальм прохлада
И речная благодать.
Днем над нами реет коршун,
Промышляет падаль вран.
Наш вожак, как судно кормщик
Вдаль ведет свой караван (ВОЖАТЫЙ КАРАВАНА бьет себя в грудь).
От колодца до колодца
Древний путь, извив тропы.
Наша движется колонна –
Воины, купцы, рабы.
Только каменные пади,
Только гиблый солончак,
Только высохшие вади
И кустарник, что зачах.
Нам лихие бедуины,
Нам все беды нипочем.
Ждут зеленые долины,
Ждет нас роща над ручьем.

ВОЖАТЫЙ КАРАВАНА:

- Ну, вот и ночь настала: лик луны
Торжественно сияет на востоке.
Барханы, как нубийские слоны
Среди пустыни засыпают стоя.

                АКТ ТРЕТИЙ

                Явление первое

Царский дворец. В летнем павильоне царь ХАММУРАПИ принимает царедворцев ШАРУХА и НАЦИРА. Они лежат ниц перед троном своего повелителя. Справа от ХАММУРАПИ – ПИСЕЦ с глиняной табличкой и стилом, слева – ЗВЕЗДОЧЕТ. За спиной царя стоит РАБ с опахалом, по углам павильона – еще два РАБА, телохранители царя.

НАЦИР (чуть приподняв голову):

- Владыка наш, мы ниц перед тобой,
Подняться недостойные из праха…

ХАММУРАПИ (насмешливо, теребя бороду):

-  Приподнимись-ка, носом пол не рой.
Ты пыль клюешь как будто зерна птаха.

ПИСЕЦ и ЗВЕЗДОЧЕТ, улыбаясь, переглядываются.

Сейчас чихнете, пыльные носы.
(ПИСЦУ, с деланной строгостью):
Ты эту фразу в текст не заноси!

НАЦИР (приподнимается, оставаясь на коленях):

- К тебе взываю, царь премногих стран,
Могучий Вавилона повелитель.

ХАММУРАПИ (небрежно):

- Вставай уж, что ли, распрями свой стан.
И ты Шарух. Как вам моя обитель?
Не правда ль, превосходный павильон?
Уют в тени и ветерок прохладный.
Внизу Евфрат, и град мой Вавилон
Как на ладони…

НАЦИР И ШАРУХ встают, отряхивая колени.

ШАРУХ:
 
                - И дворец громадный,
И храмы о величии твоем
Всем подданным безмолвно повествуют.
И дивный сад, и этот водоем,
Где рыбы плещутся в жемчужных струях.

НАЦИР:

- Народы преклонились пред тобой…

ХАММУРАПИ (с легким раздражением):

- Я каждодневно слышу эти речи,
Навязчивые, как зубная боль.
Хворь славословий только правда лечит.
Что деется, Нацир, в моих краях,
Горах, пустынях, селах, городах?

НАЦИР (бодрым голосом):

- Из дали южной в северную даль
Несутся песни о величьи царском.
С готовностью народы платят дань.

ХАММУРАПИ (едва сдерживая смех):

- Да, вижу, малый, ты в речах натаскан.
Молчи пока, не ублажай мой слух.
Пусть что-нибудь поведает Шарух.

ШАРУХ:

- Гонцы в единый голос говорят:
Скоты накормлены и люди сыты,
Один ничтожный маленький отряд
От северных границ прогнал касситов.
В Ниппуре возведен великий храм.
Мир и покой царят в твоих владеньях.

ХАММУРАПИ:

- А что еще?

ШАРУХ:

                - Какой-то Авраам
Отправился на запад из Халдеи.

ХАММУРАПИ (оживляясь):

- Наверное, он тоже звездочет? (Оборачивается к ЗВЕЗДОЧЕТУ).

ЗВЕЗДОЧЕТ (пожимая плечами):

- Бродячий проповедник, полагаю…

ХАММУРАПИ:

- В столице верных слуг наперечет,
(Раздраженно) А те, что есть, трещат как попугаи!
Сейчас Шарух расскажет, что народ
Весь, как один, в казну несет налог.
Ну, ежели не весь, так большинство
В едином торжествующем порыве.
(Вздыхая). Лишь Авраам все ищет божество
Да нищий ищет утешенья в пиве.
Принес горячий ветер жар песков.
(Оборачивается). Эй, черный, поработай опахалом. (РАБ начинает обмахивать царя).
Давай, Нацир, зови сюда послов.
(Делает рукой ловящее движение). Оса в моих чертогах! Напугала…

НАЦИР, низко кланяясь, уходит. Вскоре вновь появляется с двумя ПОСЛАННИКАМИ.

ЭЛАМСКИЙ ПОСЛАННИК (падает ниц перед царем, затем приподнимается):

- Приветствую наместника богов!
Врата богов и царственные Сузы
Соединяет братская любовь,
И связывают дружеские узы.
Хатамти благородные сыны
Тебе желают долгого правленья.
Прими дары моей родной страны,
Великий царь, достойный прославленья.

НАЦИР откидывает бархатный полог, четверо РАБОВ входят и вносят золотого быка.

ЭЛАМСКИЙ ПОСЛАННИК (с пафосом):

- Скажи, прекрасен буйвол золотой,
Рога из серебра, глаза – опалы?

ХАММУРАПИ (приподнимаясь на троне, чтобы лучше рассмотреть быка):

- Красавец! С человека высотой!
(Оборачиваясь к рабу). Эй, ты заснул? Работай опахалом!
А что привез для нас посол Мари?
Какие расчудесные дары?

ПОСЛАННИК ИЗ МАРИ (приподнимаясь):

- Творение умелых северян –
И тоже бык, отлит из серебра.
Он – украшенье царственных палат.
Вдобавок ко всему, наш бык крылат!

НАЦИР откидывает полог, РАБЫ вносят в павильон крылатого быка.

ХАММУРАПИ (довольно потирая руки):

- Роскошный дар от доброго соседа.
Посол Мари пополнил стадо шеду.
И дар Элама золотом горит.
Да будут славны Сузы и Мари!
Подарками доволен государь (лицо расплывается в улыбке).
Так не вручить ли вам ответный дар?

ЭЛАМСКИЙ ПОСЛАННИК:

- Властитель наш желает изучить
Мудрейшие законы Вавилона.

ХАММУРАПИ (улыбаясь):

- Мудрейшие законы? Да, звучит…
Там клинышков не меньше миллиона:
Законы, толкования, судов
Оттиснутые в глине приговоры…

ЭЛАМСКИЙ ПОСЛАННИК (горячо):

- Я долю сотую принять готов,
Отправить с караваном в наши горы.

ПОСЛАННИК ИЗ МАРИ:

- Мой царь повелевает: хоть умри,
А свод законов привези в Мари.

ХАММУРАПИ (потирая руки):

- Вот и решилось, чем же наградить
Союзников, как нам велит обычай.
(НАЦИРУ) Повелеваю завтра ж погрузить
Две тысячи отобранных табличек.
(ПИСЦУ). Немедленно отправишься в архив.

ПИСЕЦ (бормоча в сторону):

- Трудись всю ночь…И так-то еле жив!

ХАММУРАПИ:

- Идите, благородные послы,
Что дух закона ценят выше злата.

ПОСЛЫ, низко кланяясь, покидают павильоны, РАБЫ выносят быков.

(Вглядывается вдаль). Уже огонь закатной полосы
Лег на воду священного Евфрата.
Стемнеет скоро. Там Иштарь взойдет,
Что дарит покровительство блудницам.
Скажи-ка мне, почтенный звездочет,
Как в судьбах государства отразится
Расположенье звезд…

ЗВЕЗДОЧЕТ:

                - Как на лице
Гримаса злобы, нежности улыбка.
Син в Козероге, а Иштарь в Тельце…

ХАММУРАПИ:

- Такое не влечет казне убытка?

ЗВЕЗДОЧЕТ (задумчиво поглаживая бороду):

- По-моему…нисколько не грозит.

ХАМММУРАПИ:

- Ты знаешь ведь: поход я замышляю.
Повержен будет дерзостный кассит…
Игра небесных звезд не помешает?

ЗВЕЗДОЧЕТ (задумчиво):

- Конечно, государь, тебе видней,
Но…отложи поход на девять дней.

ХАММУРАПИ (заметно нервничая):

- Я ради благосклонности Иштарь
Родного сына брошу на алтарь!
(Передразнивая ЗВЕЗДОЧЕТА).
«Син в Козероге, а Иштарь в Тельце».
У всех убогих личики в пыльце!
(ПИСЦУ). Ты нацарапал речи тех послов?

ПИСЕЦ (вздрагивает, отрывает взор от дощечки, низко кланяется ХАММУРАПИ):

- Все правильно записано со слов.

ХАММУРАПИ  машет рукой. Все, кроме РАБОВ, низко кланяясь, пятятся к выходу.

НАЦИР (внезапно вспоминая, хлопает себя по лбу):

- Открыта залежь золотой руды,
Она казну пополнит многократно.
К нам поступили новые рабы!

ХАММУРАПИ (устало):

- Ах, лучше бы ты их услал обратно!

Все покидают павильон. ХАММУРАПИ зевает, РАБ продолжает обмахивать его.

                Явление второе

Толпа изможденных, облаченных в рубище РАБОВ, среди них - ГВЕННАН. Вокруг нее лениво прогуливаются НАДСМОТРЩИКИ, поигрывая плетками. 

ГВЕННАН (в отчаянии):

- Похитили и продали злодеи
Всех нас в проклятый город Вавилон.
Амурру, и хурриты, и халдеи –
Несчастные сыны людских племен.
Измучены, оборваны, избиты…
Терзает жажда, голод нас гнетет.
Вот египтянин, славящий Изиду,
Хананеянин, хетт и киприот.
Надсмотрщик, красный, как вареный рак,
Он гонит нас и плеткой угощает.

ПЕРВЫЙ НАДСМОТРЩИК (подходя к ГВЕННАНУ):

- Что шепчет там светловолосый раб?
Он бормотаньем остальных смущает!
Когда по ребрам заиграет плеть,
Так прекратишь шептать свой мерзкий бред!
Или палач тебя освободит
От жизни уз…

ГВЕННАН:

                - Простите, господин!

ПЕРВЫЙ НАДСМОТРЩИК:

- Вот так-то лучше! Злобясь и ворча,
Вы побуждаете меня взять плетку.
Раб должен быть услужливым и кротким!

ВТОРОЙ НАДСМОТРЩИК (подходит, держа в одной руке плеть, в другой – копье):

- Гони их на строительство дворца!
(Обращаясь к РАБАМ). Никчемны ваши жизни, но в итоге
Монарху вы построите чертоги!
Отродье рабье, как во время оно,
Послужит процветанью Вавилона.
(Подходит к ГВЕННАНУ). А ты, одетый в жалкое тряпье,
Нарваться хочешь на мое копье? (Делает угрожающий жест оружием)
 
ПЕРВЫЙ НАДСМОТРЩИК (заслоняет ГВЕННАНА):

- Эй, поостынь! Прикончишь сгоряча.
Куда мы без такого силача? (С довольным видом ощупывает мышцы ГВЕННАНА).

ВТОРОЙ НАДСМОТРЩИК (презрительно сплевывая):

- Его отдать бы в руки палача…

ПЕРВЫЙ НАДСМОТРЩИК:

- А ну, рабы, развернулись налево и потопали за мной! Живей, живей!

Понурые РАБЫ уходят в сопровождении НАДСМОТРЩИКОВ, щелкающих бичами.

                Явление третье

В маленькой комнатке без окон, освещаемой лишь факелами, на ковре с затейливым орнаментом – ШЕЙЛА в одеянии восточной женщины, с множеством украшений…

ШЕЙЛА (печальным, скорбным голосом):

- Я в четырех стенах заключена
Как узница, хоть мой наряд роскошен.
Отныне жизнь моя как ночь черна,
Глухая и беззвездная, как кожа
Невольника из Нубии. И тьму
Свет факелов смоленых не рассеет.
 И средства нет избавиться от мук.
(Оглядывается, шарит вокруг). Кинжал бы в сердце иль петля на шею.
Вот тоненький шнурок. Да нет, не тот…
Такой едва затянешь – тут же лопнет.
Но мысль одна терзает и гнетет:
Где Гвеннан мой? (Подходит к двери, дергает ручку). Закрыты двери плотно!
(Отходит, перебирая в пальцах ожерелье). Жемчужины проклятые блестят!
(Срывает ожерелье и в ярости бросает его на пол, жемчуг рассыпается).
А этот грубый перстень впился в палец (С трудом снимает его и бросает в угол).
Вот если орлицей быстрой стать,
И вырваться, и в небесах купаясь,
Любимого увидеть с высоты
И с криком ринуться ему навстречу,
И на крылах широких унести.
Пускай свирепый страж, что стрелы мечет,
Промажет мимо цели, закричит
Отчаянно и лук сломает в щепки.
И пусть его накажут палачи
Воловьими плетьми и бросят в клетку.
Здесь тишина…И вольный соловей
Из-за толстенных стен совсем не слышен.
Один бесполый жалкий человек
По коридору бродит… Нет уж, слишком!
Коль овладеть захочет мною царь,
Когда наступит душный южный вечер,
Я смуглоту холеного лица
Вот этими когтями изувечу.
Мне наплевать! Пускай потом казнят!

Раздается скрип ключа в замочной скважине. Появляется, крадучись, ЕВНУХ.

ЕВНУХ (писклявым голосом):

- Что, нечем девушке себя занять?
Сидит и в одиночестве бормочет…

ШЕЙЛА (с отвращением отшатнувшись, гневно):

- Не тронь меня! Поди отсюда прочь ты!

ЕВНУХ (сокрушенно):

- Чуть что – «не тронь», и сразу « прочь поди»!

ШЕЙЛА (с вызовом):

- Могу до крови морду расцарапать!

ЕВНУХ:

- Тебя увидеть жаждет господин,
И твой, и мой властитель Хаммурапи.

ШЕЙЛА (дерзко):

- Не мой, а твой. Я не желаю знать
Владык и повелителей…

ЕВНУХ (разводя руками):

                - Однако
Упрямых и строптивых здесь казнят:
Привяжут камень, будто к судну якорь,
К изящной шейке – и бросают в Тигр.
Вот трапеза рыбешкам пресноводным!
Гарем владыки – логово интриг.

ШЕЙЛА (в отчаянии):

- Уйди, уйди немедленно, негодный!

ЕВНУХ (вкрадчиво):

- Пред ликом государя поутру
Должна предстать.

ШЕЙЛА (гордо):

                - И слушать не желаю,
Уламывать меня – напрасный труд.
Мне что, тебя как стая псов облаять,
Похабно обложить иль освистать,
Жестоко осмеять изъян на теле?!
Наложницей я не желаю стать!

ЕВНУХ (громким шепотом):

- Я не об этом разговор затеял.

ШЕЙЛА (недоуменно, сохраняя дерзко-насмешливый тон):

- О чем же?

ЕВНУХ (подходит и быстро шепчет):

                - Дева, надо поспешать.
Сгустилась ночь, луна укрыта мраком.

ШЕЙЛА (пораженная, долго осмысливает сказанное, потом медленно шепчет):

- Ты что же, предлагаешь мне бежать?!

ЕВНУХ:

- Я замечаю: ты дрожишь от страха.

ШЕЙЛА:

- От нетерпения. Так кто же ты:
Обманщик подлый, избавитель храбрый?

ЕВНУХ:

- Не торопись, немного подожди.
И выслушай рассказ.

ШЕЙЛА (все более изумляясь):

                - Да кто ж ты? Раб ли?

ЕВНУХ (разводя руками):

- Увы, я раб. Был прежде пастухом,
Свершал привычно труд свой каждодневный.
Но вождь явился, яростный и гневный,
Погнал в полон меня с моим скотом
В пустынном царстве, жарком и сухом,
Вдоль мертвых рек, среди развалин древних.
И только в сердце голосок напевный
Звучал, звенел таинственным стихом.
И, с давних пор томясь в чужом краю,
Терзаю душу, мучаю, корю.
И грезится порой во сне и въяве,
Любимой лик, и пара темных кос,
И губы, краше вавилонских роз.
Зачем тебя навеки я оставил?!

ШЕЙЛА (растроганно, вытирая слезы):

- Ты, значит, возмечтал вернуться к ней?

ЕВНУХ (с досадой):

- Каким вернуться, жалким и увечным?
Уйду в пески, бродить среди камней,
Луной любуясь и рекою Млечной.
Нас разделила черная стена.
Конечно, замуж выдана она…
Но, даже если стала вдруг вдовой,
Она лишь насмеется надо мной.

ШЕЙЛА:

- Но почему бежать собрался ты?
Ведь молодость, любовь остались в прошлом.

ЕВНУХ:

- Домой, в отчизну, от палат роскошных,
Дворцовых плутней, жалкой суеты.
Туда, где шепчут серые пески,
Колючий ветер гонит тучи пыли.
Будь я орлом, тогда б раскинул крылья
И улетел от горестной тоски.
Туда, где мрак полночный рвут костры,
А днем пустыня в красках желто-серых,
И лишь палатки ярки и пестры
Подобно птицам в разноцветных перьях.

ШЕЙЛА (вытирая слезы):

- Мне ж все равно, куда спешить, скакать –
К восходу солнца или на закат,
В леса, в пустыни по стезе судьбы.
(Горячо) Мне нужно, чтобы Гвеннан рядом был!
Уж лучше в пропасть, сгинуть в бездне вод,
Чем жить на воле, только без него!

ЕВНУХ:

- Да, помню, есть: светловолосый раб.
Его судьба красавицу заботит?
Твой Гвеннан в город пригнан был вчера.
Он кирпичи кладет, дворец возводит.
Такого ни за что не удержать!
Он дерзкий раб, все норовит бежать.

ШЕЙЛА:

- Но свидимся ли мы?

ЕВНУХ (решительно):

                - Смелей вперед!
Возлюбленных тропа любви сведет!
Тайком мы прокрадемся через сад,
А дальше – реки, горы и леса,
Холмы, пески, распаханные нивы.
Сегодня стражи пьяны и ленивы.

ШЕЙЛА (тихо смеется):

- Ты стражников наверно подкупил?

ЕВНУХ (улыбаясь):

- Ну что ты, дева – просто напоил!
Иные под кустом вповалку спят,
Другие на ногах едва стоят!
Расстанемся в излучине Евфрата,
На берегу, под сенью зиккурата.
(Хватает ШЕЙЛУ за руку). Вперед, настал черед! Бежать, бежать!

ШЕЙЛА (увлекаемая ЕВНУХОМ):

- Нам духи зла не смеют помешать!

                Явление четвертое

Строительство царского дворца. РАБЫ таскают и укладывают кирпичи, каменные плиты, НАДСМОТРЩИКИ наблюдают за ними.

ПЕРВЫЙ НАДСМОТРЩИК (насмешливо):

- Эй вы, невольники! Держись, крепись:
День лишь начался…Кто там руки в боки?
(ГВЕННАНУ) А ты чего стоишь? Бери кирпич,
Тащи носилки на плечах широких.

ГВЕННАН и другой РАБ нехотя нагружают доверху и взваливают на плечи носилки.

ВТОРОЙ НАДСМОТРЩИК (поигрывая бичом):

- Да не рассыпьте по пути кирпич –
Вас аккуратности научит бич!

ГВЕННАН – РАБУ-НАПАРНИКУ:

- Давно ты здесь?

РАБ (тяжело вздыхая):

                - Уже который год,
Как привезен сюда я с гор сирийских.
Спина в рубцах, бежит-струится пот…

ГВЕННАН (шепотом):

- Бежать не пробовал? (РАБ в ответ пожимает плечами). Боишься риска?

РАБ (печально):

- Я раз пытался цепи расковать,
Да не сумел…Не стоит рисковать.

ГВЕННАН:

- Ну, ты как хочешь, под бичом пляши.
А я рискну…

РАБ (делая вид, что не слышит):

                - Вот мы уже пришли.

ГВЕННАН (оценивающе):

- Пока еще стена не велика…
А этого (глядит на НАДСМОТРЩИКА) – ударом кулака!

ГВЕННАН и РАБ разгружают носилки. Подходит ВТОРОЙ НАДСМОТРЩИК.

ВТОРОЙ НАДСМОТРЩИК (требовательно):

- Эй, осторожней выгружай кирпич! (Сует плеть под нос ГВЕННАНУ).

ГВЕННАН (гневно):

- А ну-ка отойди, в лицо не тычь!

ВТОРОЙ НАДСМОТРЩИК:

- Дерзить ты вздумал? Сей же миг огрею! (Взмахивает бичом).

ГВЕННАН (распрямляясь):

- Да, хлесток бич, но палец мой острее!

ГВЕННАН внезапно ударяет НАДСМОТРЩИКА пальцем в глаз. Тот с криком падает и, воя, катается по земле. ТРЕТИЙ НАДСМОТРЩИК бросается к ГВЕННАНУ.

ГВЕННАН (ударяя НАДСМОТРЩИКА кулаком в лицо):

- Холуй, мерзавец подлый, получай!

ТРЕТИЙ НАДСМОТРЩИК падает, закрывая руками разбитое лицо.

ПЕРВЫЙ НАДСМОТРЩИК:

- Немедленно зовите палача!

ГВЕННАН хватает выроненную ВТОРЫМ НАДСМОТРЩИКОМ плеть и бросается к ПЕРВОМУ, ударяет его по спине.

ГВЕННАН (злорадно):

- Беги, беги скорей за палачом.
(Обращаясь к оцепеневшим от страха РАБАМ). Мы всех обидчиков пересечем!

РАБЫ нерешительно переминаются с ноги на ногу. ПЕРВЫЙ НАДСМОТРЩИК убегает,
ВТОРОЙ НАДСМОТРЩИК с истошным воем катается по земле, ТРЕТИЙ НАДСМОТРЩИК сидит и тихо стонет. ГВЕННАН яростно размахивает бичом.

ГВЕННАН (весело):

- Ребята, не зевай! Бери бичи!
Нам путь открыт. Айда за мной! Беги-и!

СТАРЫЙ РАБ:

- Ты думаешь: удрал - и нет забот?
Поймает стража – до смерти забьет!

ГВЕННАН (теряя терпение, резко):

- Поэтому стоите, не бежите?

МОЛОДОЙ РАБ:

- Мятежных в ад низвергнет небожитель!

ГВЕННАН:
               
- Боишься? Что ж, работай до упада.
Влачи ярем среди земного ада!

ГВЕННАН, помахав рукой застывшим РАБАМ, перемахивает через строящуюся стену.

МОЛОДОЙ РАБ (скептически):

- Стремится прыгнуть выше потолка…
(Тревожно прислушиваясь). Я слышу тяжкий топот палача…
 
                Явление пятое

Старый зиккурат над рекой, в небе висит полная луна. На берегу - ЕВНУХ и ШЕЙЛА.

ЕВНУХ:

- Смотри, красавица – вот бывший храм.
Здесь собиралось множество народа…

ШЕЙЛА (прикасаясь к лицу ЕВНУХА):

- Слеза скатилась по твоим щекам.

ЕВНУХ:

- Нет, я не плакал – это капли пота.
Давно отвык я бегать, разжирел.
(Проводит ладонью по лицу, нюхает пальцы). Да, это пот. Я на бегу взопрел.

ШЕЙЛА (внимательно вглядываясь в его лицо):
 
- Нет, ты слукавил, все-таки слеза!
Ты над водой склонись и очи вымой.

ЕВНУХ:

- Меня зовет сабейская звезда!

ШЕЙЛА:

- Меня – желанье снова быть с любимым.

ЕВНУХ (торопливо развязывает сверток):

- Вот это – лучшее из покрывал
Я у одной наложницы украл.
Тебя укроет с головы до пят.
(Указывает вдаль). Над миром ночь, но стражники не спят.
Там, где тропинка огибает склон,
Весьма надежный выставлен заслон.
Процессию паломников узрев,
В нее ты влейся… (Прислушивается) Слышу их напев.
Пора прощаться…

ШЕЙЛА целует его в обе щеки.

ЕВНУХ (всхлипывая):

                - Женский поцелуй
Не осушил – прибавил слезных струй.
С тех пор, как был захвачен я в полон,
Закован в цепи, бит и оскоплен,
Не знал прикосновенья женских уст.
Я ухожу…

ШЕЙЛА (машет рукой):

                - Прощай! Я слышу хруст (Прячется за стеной зиккурата).

                Явление шестое

ХАММУРАПИ наставляет своего сына САМСУИЛУНУ перед тем, как тот отойдет ко сну. Рядом стоит ВОСПИТАТЕЛЬ царского сына.

ХАММУРАПИ (ласково, поглаживая сына по головке):

- Ну, расскажи, родной, как день провел.
Поведай мне об играх и занятьях.

САМСУИЛУНА (капризным голосом):

- Охранник твой, он был упрям как вол.
Хотелось искупаться мне в Евфрате.
А этот – ни в какую, ни за что!
Отвел меня домой и запер в спальне.
Полдня пронаблюдал я из-за штор,
Как плещутся ровесники в купальне.

ХАММУРАПИ (строго):

- А если бы мой наследник утонул?

САМСУИЛУНА:

- К чему, отец, такие опасенья?
Умею плавать, не пойду ко дну.

ХАММУРАПИ (саркастически):

- Да, ты неплохо плаваешь… в бассейне.

САМСУИЛУНА:

- Лишь к вечеру, всего на два часа,
На волю вышел я из заточенья.

ХАММУРАПИ (заинтересованно):

- И чем ты занят был?

САМСУИЛУНА:

                - Я шерсть чесал
У ослика; следил я за теченьем
Вод ручейка, бегущего в саду;
Пугал скворцов, крикливых и проворных;
Потом играть решил я в чехарду
Под сенью пальм с детьми твоих придворных.
Кораблики пускал, вода текла,
И уносила флот под своды сада.
Ловил я шапкой прыткого щегла
И не сумел поймать его – досада.

ВОСПИТАТЕЛЬ:

- Позволь вмешаться, царь: он с громким стуком
Гонял по саду бедного кота.
Смеялся и стрелял в него из лука.

ХАММУРАПИ (улыбаясь):

- И я, бывало, в детские года
Дурачился, из лука бил ворон.
(Внезапно посерьезнев). Но будь отец твой, мальчик, фараон,
За выстрелы в божественного зверя
Тебя бы слуги непременно взгрели.
В саду, где ароматом дышат розы,
Отведал ты, юнец, удары розог.

САМСУИЛУНА:

- Так то на Ниле …

ХАММУРАПИ (внушительно):
 
                И в стране моей
Кощунников не жалуют законы.
Наукой власти овладеть сумей:
За что – награды, а за что - оковы.
Царить в стране – не дурака валять,
И не гонять в саду котов и шавок.
Наследник мой, ты будешь управлять
Великой Вавилонскою державой,
Когда сойду в могилу… Все тщета:
Забавы, удовольствия, красоты.
Тебе не сказки предстоит читать,
А росписи доходов и расходов.
От меры злата и до колоска –
Все отразят писцы в своих табличках.
Как я вожу в поход мои войска,
Так и хозяйством управляю лично,
Пускай зерно в хранилища течет,
Как в море воды Тигра и Евфрата,
Проверь, перечитай любой отчет,
Сопоставляя прибыль и затраты.
Не трать напрасно средства из казны,
Здесь каждый бур зерна не будет лишним.
А нивы завоеванной страны
Не превращай в пустыни-пепелища.
Лишь только отгремит сражений гром,
Домой вернутся воинские сотни,
Кто был вчера отъявленным врагом,
Тот станет верным подданным сегодня.
Законы – словно камни у межи,
Как любят говорить законоведы,
Потребны для того, чтобы мужик
Не смел присвоить собственность соседа.
Так царь великий мудро очертил
Пределы власти и страны границы,
Чтоб подданный всю тяжесть ощутил
Его законодательной десницы.
Достойный царь – искусный дипломат.
Сильней мечей бывает часто слово.
И хитрой речи сладок аромат.
Чужой властитель ею околдован,
И слепо верит, и на все готов,
Союзный договор сильней оков
Скует его и славный Вавилон,
Вот эти узы не порвет и слон!
Имей же под рукой таких послов,
Что хитроумны и красноречивы,
И управляют тьмой искусных слов,
Хмельных, как пиво, жгучих, как крапива.
Решай для пользы царства всякий спор,
Вербуй шпионов – то глаза и уши.
И так составь свой мирный договор,
Чтоб, не нарушив, мог его нарушить.

САМСУИЛУНА (недоуменно):

- Как это так? Не понял я.

ХАММУРАПИ (ласково потрепав сына по щеке):

                - Поймешь,
Коль царский скипетр в руки ты возьмешь.
С народом обращаться научись,
Достойных одари, казни мздоимцев,
Чти справедливость – вековечный принцип.
И будешь ты перед богами чист.
Не разоряй людского очага,
Чтоб не ютилась чернь в убогих ямах.
Когда в твою страну придет чума,
Вели закрыть и гульбища, и храмы.
Когда случится вновь неурожай,
Застонет черный люд в объятьях глада,
То не скупись и щедро угощай
Его из государственного склада.
С клубком интриг как кошка не возись,
Глупца низвергни, умного возвысь.
Правдивым будь, не слушай хор льстецов.
И жирных жертвуй божествам тельцов.
(ВОСПИТАТЕЛЮ). Ты, благородный муж, чертог покинь.
Пусть засыпает государев сын.

Почтительно кланяясь, ВОСПИТАТЕЛЬ уходит.

                Явление седьмое

На пороге появляется перепуганный СТРАЖ, едва не сбив с ног воспитателя.

ХАММУРАПИ (возмущенно):   

- Как смел покой наследника…

СТРАЖ (дрожащим голосом):

                О, царь,
Узнай всю правду, не спеши гневиться…

ХАММУРАПИ:

- Что?! Говори!

СТРАЖ:         

                - Из царского дворца
Бежала эта рыжая девица,
А с нею евнух. Видел их рыбак,
Что рыбу вез, халдейского посола.
Я воинский отряд хотел в поселок
Послать. Но средь туманной пелены…

ХАММУРАПИ (едва сдерживая гнев):

- А что охрана?

СТРАЖ (разводя руками):

                - Вдребезги пьяны.
И, как назло, туман дорогу скрыл,
Сквозь мглу едва-едва блестят костры.

ХАММУРАПИ (в гневе кричит):

- Будь прокляты, мерзавцы! Всех казнить!
Кровь из носу, но пойман будет евнух!
Немедленно охрану заменить
Надежными; других послать в деревни.

САМСУИЛУНА (приподнимаясь на кровати):

- Что там случилось?

ХАММУРАПИ (небрежно отмахиваясь)

                - Царская забота.
Ты спи, дружок…

САМСУИЛУНА (капризно):

                - Да что-то неохота…

ХАММУРАПИ (успокаиваясь, бормочет себе под нос):

- Душа моя тревожна и больна.
Но, к счастью, жив-здоров наследник юный.
Пусть светит серебристая луна
В оконце спящего Самсуилуны.

ХАММУРАПИ в сопровождении СТРАЖА покидает опочивальню САМСУИЛУНЫ.               

                Явление восьмое

ХАММУРАПИ нервно расхаживает по царским покоям. Входит СТРАЖ, почтительно склонившись и не решаясь говорить.

ХАММУРАПИ (с раздражением в голосе):

- Ты что молчишь, слуга, язык отсох?
Ты не способен вымолвить мне слово?

СТРАЖ (взволновано):

- Отряд наш битый час топтал песок…

ХАММУРАПИ (нетерпеливо):

- Что ж, выслежен беглец. Захвачен, скован
И дева с ним?

СТРАЖ:
                - Мы обыскали порт,
Сады вокруг. Нет девы. Евнух мертв!
Бежал он видно резво, как онагр,
Хоть стар и толст. Спешил к пескам пустыни.

ХАММУРАПИ (небрежно):

- Там родина его.

СТРАЖ:

                - Беглец в канал
Уткнулся головой, упав на спину.
Не выдержало сердце старика.
Над ним шумели кущи тростника,
И омывал струящийся поток
Его затылок…

ХАММУРАПИ (задумчиво):

                - Здесь немалый срок
Он прослужил, а умер как дурак,
Наложницу властителя украв.
Дух испустил, и тем меня избавил
От тяжкой доли – дерзкого казнить,
Предать его излюбленной расправе –
Пытать нещадно и колом пронзить.
В моей державе любит подлый люд,
Когда другим на темя воду льют,
Приковывают их к столбам позорным,
Казнят, ли бьют – особенно придворных.
Простолюдинам на глазу бельмо
Богатство и величие вельмож.
Зато они с особым наслажденьем
Смакуют униженье и паденье.

СТРАЖ (робко):

- А как же дева?

ХАММУРАПИ (устало):

                - Праздные вопросы
Доставь-ка мне горянку из Загроса.
С ней ночку скоротаю. Выполняй!
Сбежит и эта – на себя пеняй! (СТРАЖ быстро покидает покои.)
(Бормочет про себя). Я обожаю светлокожих дев,
Я северянок солнечноволосых
Шутя, как мальчик, дергаю за косы
И мудрой лаской усмиряю гнев.
Строптивы, как степные кобылицы.
Прозрачны их глаза на белых лицах
Как будто воды северных озер.
Но эту ночь с горянкою горячей
Я проведу, чтоб свой забыть позор.
На полдень суд над стражею назначу,
И будет страшен царский приговор!

                Явление девятое

На освещенную луной дорогу выходит процессия ЖРЕЦОВ.

ГЛАВНЫЙ ЖРЕЦ (идя во главе шествия, грозно и величаво поет):

- Идем и славим бога грозового!
Мы слышим с неба яростные зовы!

ХОР ЖРЕЦОВ:

- Сверкают молнии и гром гремит.
И, кажется, расколется гранит!

ГЛАВНЫЙ ЖРЕЦ:

- Пускай звенят пронзительные струны (ЖРЕЦЫ откликаются струнным звоном).
И завывают громовые трубы (Один из ЖРЕЦОВ громко гудит в трубу).

ХОР ЖРЕЦОВ:

- Мы воздадим Громовнику хвалу!
Коль дружно грянем, треснет и валун!

ГЛАВНЫЙ ЖРЕЦ:

- Пусть громовержец, победивший змея,
Весь путь, что мы осилили, измерит.

ХОР ЖРЕЦОВ:

- Забыв про сон, и отдых, и еду,
И день, и ночь паломники идут.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ – ВТОРОМУ (шепотом):

- Самое время присесть где-нибудь, отдохнуть и подкрепиться.

ВТОРОЙ ЖРЕЦ:

- И, конечно, не мешало бы выпить. Ну, хотя бы слегка промочить горло.

ШЕЙЛА незаметно выскальзывает из-за зиккурата и присоединяется к процессии.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ – ВТОРОМУ:

- Сколько нас?

ВТОРОЙ ЖРЕЦ:

- Я насчитал десяток. Ровно столько, сколько отправилось в паломничество на север.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ (пересчитывает процессию по головам):

- А, по-моему, одиннадцать.

ВТОРОЙ ЖРЕЦ:

- Значит, кто-то еще прибился к нам по дороге.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ:

- Кажется, вот этот, закутанный в длинное покрывало.

ВТОРОЙ ЖРЕЦ (оборачивается, ищет глазами ШЕЙЛУ):

- Эй, новенький, ты кто?

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ:

- Откуда и как ты здесь появился?

ВТОРОЙ ЖРЕЦ (выдерживая паузу):

- Молчит – видать, не понимает по-хурритски. Или, может, немой?

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ:

- На месте разберемся, кто таков.

                Явление десятое

Пост СТРАЖЕЙ на вавилонской дороге.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ (вздыхая):

- Не служба, а унынье и тоска.

ВТОРОЙ СТРАЖ (мечтательно):

- Уж лучше бы вернули нас в войска…

ПЕРВЫЙ СТРАЖ:

- Одна и та ж картина у поста:
Паломники, купцы, стада скота.
Стою, скучаю тут, с тобой на пару.
Уж лучше бы враги на пост напали;
Я по тревоге поднял гарнизон –
И вот пришелец бит и окружен.
А нам с тобой за то, что отличились,
И премия, и повышенье в чине!

ВТОРОЙ СТРАЖ (дрожит, прыгает на месте, поеживаясь и кутаясь в плащ):

- Я кровь не собираюсь проливать.
Прислали б лучше свежий провиант.
Здесь холодно, не то, что на равнине,
Я весь продрог, на скалах белый иней…

Процессия ЖРЕЦОВ приближается к посту.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ:

- Куда держите путь, богомольцы?

ГЛАВНЫЙ ЖРЕЦ:

- В святилище грозового бога Тешуба!

ВТОРОЙ СТРАЖ:

- Сколько вас?

ГЛАВНЫЙ ЖРЕЦ:

- Нас вышло десять. Может, кто еще по дороге прибился?

ШЕЙЛА, идущая последней, прячется в центре процессии.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ – ВТОРОМУ:

- Проверить? Пересчитать?

ВТОРОЙ СТРАЖ (лениво):

- Зачем? Я знаю этих жрецов. Они каждую весну отправляются воздать хвалу Тешубу.

Мимо, низко пригибаясь, быстро пробегает ГВЕННАН.

ВТОРОЙ СТРАЖ:

- Проходите, не задерживайтесь. Счастливого пути! Да благословит вас Громовник!

ГЛАВНЫЙ ЖРЕЦ:

- Да будут благосклонны к вам боги, стражники!

Процессия ЖРЕЦОВ уходит. СТРАЖИ провожают ее взглядом.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ (задумчиво):

- Я насчитал их одиннадцать.

ВТОРОЙ СТРАЖ:

- К ним непременно кто-нибудь прибьется по дороге.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ:

- Может, догнать и проверить?

ВТОРОЙ СТРАЖ:

- Раньше надо было думать, «бдительный».

ПЕРВЫЙ СТРАЖ:

- Да, видел я: мелькнула тень у скал.

ВТОРОЙ СТРАЖ:

- Пустяк! Наверно, это был шакал.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ (оглядываясь по сторонам):

- Шпион, быть может, край наш посетил?

ВТОРОЙ СТРАЖ:

- Так взял бы лучше факел, посветил.

ПЕРВЫЙ СТРАЖ:

- Луна зашла за тучу, мир во мраке.
Пойду, зажгу свой просмоленный факел. (Уходит)

ВТОРОЙ СТРАЖ (в спину ПЕРВОМУ):

- Как надоедлив – все следит и бдит.
И непременно выслужиться хочет.
Себя считает парень лучше прочих.
Мол, всех врагов, шутя, он победит.
Трясет купцов тяжелые тюки,
В котомках шарит, лезет под одежды.
Торговцы и паломники, потешьтесь:
Еще остались в мире простаки,
Что, не боясь уткнуться мордой в лужу,
Несут ретиво при границе службу.
А я вчера остановил осла,
Который благородные масла
Вез горною дорогой из Кармании.
И кое-что из груза прикарманил я!

                Явление одиннадцатое

Процессия ЖРЕЦОВ на горной дороге.

ГЛАВНЫЙ ЖРЕЦ (подбадривая остальных):

- Осталось совсем немного. Впереди – селение, там и отдохнем.

СТАРЫЙ ЖРЕЦ (ворчливо):

- Если по дороге не свалимся от изнеможения.

МОЛОДОЙ ЖРЕЦ:

- Крепись, дед, Тешуб поддерживает нас в пути.

СТАРЫЙ ЖРЕЦ:

- Лучше б ты поддержал меня. С ног валюсь от усталости…

МОЛОДОЙ ЖРЕЦ (обращаясь к ШЕЙЛЕ):

- Новенький, помоги-ка деду. Бери его под руку…Чего молчишь, оглох?

СТАРЫЙ ЖРЕЦ:

- Оставь его. Видать, глухонемой.
Иль иноземец.

МОЛОДОЙ ЖРЕЦ:

                - Я проверю! (Резким движением отдергивает покрывало).

ШЕЙЛА:

                - Ой!

МОЛОДОЙ ЖРЕЦ (отпрянув, пораженный):

- Там женщина…

СТАРЫЙ ЖРЕЦ:

                - Какое богохульство!
Для женщин места нет в суровом культе!

ШЕЙЛА, закрывая лицо,  опрометью бросается бежать прочь.

МОЛОДОЙ ЖРЕЦ (весело):

- Эх, недотрога, не посмей касаться!
(В сторону). А я бы от такой не отказался…

                Явление двенадцатое

Дом ХУЦЦИЛИАСА. Хозяин сидит и подбрасывает хворост в очаг.

ХУЦЦИЛИАС:

- Тепло, но тесно в хижине моей.
А стены крепки – хоть бери в осаду!
Что мне для счастья нужно? Кот усатый,
Чтоб по углам жилья ловил мышей,
Да скрасил одиночество мое.
Погибли сыновья; пять лет я вдовый.
Ночной покой нарушат только совы,
А утром дрозд в кустарнике поет.
Чтоб скрасить дней тоскливых череду
Частенько я с богами речь веду.
Куда ни глянешь, громоздятся горы.
Один орел, как стражник на посту,
Сидит, бывало, не вершине голой…
(Раздается громкий стук в дверь).
Я глуховат, но ясно слышу стук.

ШЕЙЛА (отчаянным голосом):

- Хозяин, отвори мне дверь! Открой!

ХУЦЦИЛИАС (идет к двери):

- Как жаль, твои слова не понимаю.
Я безъязык, и ты глухонемая.
Но, знаю, холодно в горах одной.
(Отпирает дверь). Стоишь у входа, сгорбившись, как цапля,
Нахохлившись, как белый голубок.
В моем дому есть уголок.
Так заходи скорей, коли озябла.

В раскрытую дверь врывается ШЕЙЛА. Она дрожит и кутается в покрывало.

ШЕЙЛА:

- Огонь, огонь! Он греет и бодрит!

ХУЦЦИЛИАС:

- Похоже, что меня благодарит.
Садись-ка, дева, возле огонька. (Показывает рукой на место у очага).
А я прикрою дверь от сквозняка. (Идет к двери и запирает ее)

ШЕЙЛА (садясь у огня и грея руки):

- Благодарю, старик гостеприимец,
Я заблудилась. (Показывает на себя пальцем) Шейла мое имя.
Я Шей-ла, так нарек меня отец.

ХУЦЦИЛИАС (тычет пальцем себе в грудь):

- Хуц-ци-ли-ас. Пасу в горах овец.

ШЕЙЛА жестами показывает, что хочет пить.

ХУЦЦИЛИАС:

- Я понял, ты желаешь молока.
Сейчас налью (Берет кувшин и миску, наливает). Жаль, мисочка мелка.

ХУЦЦИЛИАС протягивает ШЕЙЛЕ миску. Она берет посуду и жадно лакает молоко.

ХУЦЦИЛИАС:

- Гласит обычай: гость быть должен сыт.
(Ставит перед ШЕЙЛОЙ еду) Тут мясо, хлеб, и овощи, и сыр.

ШЕЙЛА с жадностью набрасывается на еду. ХУЦЦИЛИАС молча смотрит на нее, ничего не говоря.  Покончив с ужином, ШЕЙЛА жестом показывает, что хочет спать.

ХУЦЦИЛИАС:

- Желаешь спать? Лежанка в том углу.
Соломы постелю тебе…

ШЕЙЛА:

                -Угу…

ХУЦЦИЛИАС (в сторону):

- Сидит себе, хлеб в молоко макает,
Язык не понимает, а смекает.

ХУЦЦИЛИАС идет в угол, берет охапку соломы, кладет ее, стелет сверху одеяло.

ШЕЙЛА:

- Тепло в твоем дому. Очаг горит.
Спасибо, что заботишься, старик.
Отдам тебе как плату за постой
Вот этот амулетец золотой (протягивает ему украшение).

ХУЦЦИЛИАС:

- Нет, нет, зачем? Себе его оставь.
Отведай-ка отвар из горных трав.
А как сморит, ложись и отдохни.
(Поднимая очи горе). Великий Тешуб, гостью охрани!

ШЕЙЛА:

- За кров и хлеб спасибо, добрый горец.
У твоего народа крепок корень.
Пускай же всходы добрые растут.
В твоем дому всегда найдут приют
Паломник, странник, беглый и беглянка,
Что мчится из столицы без оглядки,
И на бегу сбивает ноги в кровь.
Здесь все они найдут и стол, и кров.

ХУЦЦИЛИАС:

- Твой голосок и вежлив, и приятен.
Хоть я не знаю слов, но смысл понятен.

ШЕЙЛА укладывается спать на солому.

                Явление тринадцатое

У едва теплящегося очага дремлет ХУЦЦИЛИАС, в углу спит ШЕЙЛА.

ГОЛОС ГВЕННАНА:

- Открой, хозяин! Путник я, промерзлый.
Здесь ветер свищет, хладный и промозглый.
Он, кажется, под кожу проникает,
И даже теплый плащ не помогает.

ХУЦЦИЛИАС (встрепенувшись):

- Кто там кричит?! От крика рухнут стены!

ГВЕННАН:

- К тебе стучит усталый путник Гвеннан.

ХУЦЦИЛИАС (подойдя к двери и пытаясь отпереть ее):

- Мне твой язык, пришелец, незнаком:

ГВЕННАН (теряя терпение, стучит еще громче):

- Умру, пока ты справишься с замком!

ХУЦЦИЛИАС отпирает дверь, сдвигает засов. В хижину врывается ГВЕННАН.

ГВЕННАН (переводя дух):

- Я целый день скитался по горам,
В переплетеньях тропок заблудился.

ХУЦЦИЛИАС (глядит на ГВЕННАНА оценивающе):

- Да, видно по одежке – беглый раб,
Недавно от цепей освободился.

ГВЕННАН (тыча себя в грудь):

- Я – Гвен-нан.

ХУЦЦИЛИАС (обведя себя руками):

                - Я - Хуц-ци-лиас.

ГВЕННАН (разводя руками):

                - Увы,
Не выговорить мне такого слова.
В кромешной тьме я шел на крик совы,
Здесь нет дерев, но обитают совы,
Наверное, внутри глухих пещер.
Я брел и брел, грозя свалиться в пропасть,
Босой, без шапки, в краденом плаще,
Я шел, мечтая: только бы притопать
К уютному и теплому жилью,
Предчувствуя, что недалече где-то
Найдется домик, где приют дают.

ХУЦЦИЛИАС:

- Добро пожаловать в жилище хетта!
Сейчас раздую слабый огонек.
Вкушай, пришелец, молоко, лепешки. (Показывает на остатки ужина).

ГВЕННАН (указывая на спящую ШЕЙЛУ):

- Там тоже путник? Спит без задних ног.
(Внимательно всматривается). На нем покров и женские сапожки.
Как жаль, что я не знаю языка,
А то бы расспросил у старика.

ГВЕННАН (жадно набрасываясь на пищу):               

- Давно достойной пищи не едал -
С тех пор, как оказался в рабстве гнусном.
Как пес дворовый косточки глодал.
Мне черствый хлеб казался яством вкусным.
Огрызок яблока заплесневелый
Был пищей мне…

ШЕЙЛА (разбуженная громким голосом ГВЕННАНА, приподнимается с ложа):

                - Знакомый голос…Гвеннан?!
Скажите, боги, что это не сон! (Протирает глаза)

ГВЕННАН (застывает с куском лепешки в руке, начинает бормотать):

- И  мы богам молитву вознесем!
Виденье, голос…Я схожу с ума?!

ШЕЙЛА (вставая и идя навстречу ГВЕННАНУ):

- Нет, ты не спятил! Это я сама!

Пораженный ГВЕННАН встает. ШЕЙЛА, откинув покрывало с лица, бросается к нему.

ХУЦЦИЛИАС (с пафосом):

- Пусть Тешуб все грехи мои простит:
Здесь, где парят орлы и ходят боги,
Где не найдут ни стражи, ни налоги,
Помог я людям счастье обрести!

ГВЕННАН (горячо обнимая ШЕЙЛУ):

- Хоть мы с тобой не знаем языка,
Речь старика нам, кажется, близка.

ШЕЙЛА:

- Как ты добрался?

ГВЕННАН:

                - Долгая история…
Я брел четыре дня, упрям, как вол.
И верю, бог любви меня привел
На это незнакомое нагорье.

ШЕЙЛА:

- И я бежала. Евнух спас меня
От жадных притязаний Хаммурапи.
Над пропастями шла я, замирая,
Тропа вилась по скалам как змея.

ХУЦЦИЛИАС (направляясь к двери):

- Теперь оставлю вас наедине,
Остаток сна я досмотрю в овчарне.

ШЕЙЛА (приникнув к груди ГВЕННАНА):

- Уходит он …Как все-таки печально,
Что речи горца непонятны мне.
Три долгих дня я во дворце жила,
Облачена в парчу, на пальцах злато.
Там евнух был, писклявый и пузатый…
(Оборачиваясь) Взгляни в окно, все звезды ночь зажгла!

ГВЕННАН (гладя волосы ШЕЙЛЫ):

- Я знаю тяжесть и оков, и пут,
Изведал голод, тяжкий труд, побои.
Мне этот дом как царские покои.
Ночь проведем, а завтра снова в путь.

ХУЦЦИЛИАС на цыпочках уходит из дома.

Ушел старик… А мы уходим днем.

ШЕЙЛА:

- Куда пойдем?

ГВЕННАН:

                - За солнышком на запад.
(Ласково, вытирая глаза ШЕЙЛЕ). Мы снова вместе, хватит слезкам капать.
(Сжимает кулаки) Мне надо рассчитаться с колдуном!
За пережитое тобой и мной
Ответит подлый.

ШЕЙЛА (улыбаясь сквозь слезы):

                - Полно, нынче ночь.
Был предыдущий день в тревогах прожит…

ГВЕННАН:

- Пора любви! Разделим это ложе! (Ведет ШЕЙЛУ к соломенной постели).

                АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

                Явление первое

Равнина. Вдали – лес, за ним – горный хребет. По равнине скачут ШЕЙЛА и ГВЕННАН.

ГВЕННАН:

- Бескрайность неба и лугов простор,
Отроги гор и темные дубравы.
Как резво кони мчатся, бег их скор.
 Здесь, у ручья, мы повернем направо.
Пройдя хребты, и реки переплыв,
Угнав коней в убогонькой деревне,
На лодочке преодолев пролив,
Мы снова здесь. Недаром я кочевник,
И расстоянья для меня ничто,
Мой вороной, что быстрокрылый сокол.
Бескрайность неба и лугов простор
Не охватить и самым зорким оком.

ШЕЙЛА (восторженно):

- Поистине божествен небосвод!
Безмерна ширь и красота безмерна…

ГВЕННАН (задумчиво):

- Одно меня терзает и гнетет:
Свершившаяся некогда измена.
Не избавляют от печальных дум
Краса небес, струящиеся воды.
Все кажется: вот выйдет Урх-колдун,
Что в рабство нас за золотишко продал.
И вздрогнет ослепительный простор
От гневного и яростного гласа.
Обрушится мой боевой топор
И обезглавит сына чуждой расы.
За ним – Иреф…

ШЕЙЛА (смеясь):

                - Всего лишь дурачок,
Он будто вьюн за мною волочился.

ГВЕННАН (воодушевляясь):

- Дурная кровь польется, потечет!
И не такое скоро приключится.
Зарублен будет мной Иреф-болван,
И я пойду вперед по головам.

ШЕЙЛА:

- В лесу полно опавших желудей,
Грибов и дичи, только нет людей!

ГВЕННАН (тревожно оглядываясь кругом):

- Я вижу опустелые поля.
И в огородах поселилась тля.
Зарос травою путь, где раньше брел
Гонимый хворостиной черный вол.

ШЕЙЛА:

- Не видно лодок на лесных озерах…

ГВЕННАН:

- Поищем их. Поехали в поселок!

                Явление второе

Развалины поселка на берегу озера, среди которых бродят ШЕЙЛА и ГВЕНННАН.

ГВЕННАН (растерянно):

- Разорены, заброшены жилища.
Куда ни глянь – чернеют пепелища.
Наверное, нашествие врага
По берегам прошлось как ураган.

ШЕЙЛА (в задумчивости):

- Стоял тут идол. Бог на землю свален.
Где был причал, торчат гнилые сваи.
Разбитый челн и порванная сеть.

В углу на миг появляется и исчезает одинокая человеческая фигура.

ГВЕННАН (вскидывает голову):

- Я видел тень. В поселке кто-то есть!

ШЕЙЛА:

- Да где?

ГВЕННАН:

              - За тем опустошенным домом.

ШЕЙЛА:

- Шагов не слышно. Только птичий гомон,
Да плеск воды…

ГВЕННАН:

                - Он там, среди стволов.
Наверно, одинокий рыболов?

Снова появляется и исчезает таинственный незнакомец. ГВЕННАН бросается за ним и
вскоре приводит дрожащего и упирающегося НХАРА.

ГВЕННАН:

- Поверишь ли, знакомец старый, рет.
(Берет котомку с дичью, показывает ШЕЙЛЕ). Как видно, был сегодня на охоте.
Ты посмотри, как наш старик как одет:
Штаны и куртка – грязные лохмотья.
Он некогда свои седины стриг,
Теперь космат, как звери, Нхар-старик.
(Берет НХАРА за руку, тот отшатывается). Хоть прибыл я сюда не погостить,
Не бойся – я другим хочу отмстить!

ШЕЙЛА (подходя к дрожащему НХАРУ):

- Скажи нам, Нхар: а что стряслось с вождем?
Поведай нам, куда исчезло племя?
И почему в развалинах твой дом?

НХАР (поворачиваясь спиной к ГВЕННАНУ):

- Взгляни на спину – здесь играли плети,
Когда завоеватели пришли
В уютную и мирную долину.
Поля топтали и жилища жгли,
И нам пришлось обжитый край покинуть.
Там были соплеменники твои,
Летели арьи на конях буланых.
Я помню, как лежал среди травы
Ахир, убитый на краю поляны.
Бесчинствовал три дня жестокий враг.
То лили кровь, то грабили, как воры.
И наше племя спряталось в горах
Как жалкие зверьки, забившись в норы.

ГВЕННАН (удивленно):

- И не сумели дать врагу отпор?

НХАР:

- Увы, пришельцев было слишком много.
Отныне мы живем в ущелье гор
У ледяного пенного потока.
Остатки племени укрылись там,
Под благородной сенью водопада.
Обрывы, скалы, дикие места.
Кто не ушел – убиты без пощады.

ГВЕННАН:

- Наверно, и колдун коварный с вами?

НХАР (горестно):

- Какое там! Он заодно с врагами!

ГВЕННАН:

- Где ж арии?

НХАР:
         
                - Как жадные вороны
На капище пируют оскверненном.
И попирают отчие могилы,
И низвергают древние менгиры.

ГВЕННАН:

- Да, видно, я не зря сюда скакал,
Лесами брел, по кручам крался барсом,
Чтоб отомстить продавшим подло в рабство.
Меня и Шейлу. (НХАРУ). В путь, к подножью скал!
Седой старик, веди меня туда,
Где с гор несется пенная вода!

                Явление третье

Величественная панорама Альп. Слышен грохот водопада. НХАР указывает путь ГВЕННАНУ и ШЕЙЛЕ.

ГВЕННАН:

- Грохочет неумолчный водопад.
Здесь пена белоснежная кипит.
Поток несется как из ада в ад.
Шум заглушает перестук копыт.
Вершит вода свой вековечный труд,
Путь пробивая в толще диких скал
В один поток смешались сотни струй.

НХАР (внезапно останавливаясь и прислушиваясь):

- Остановитесь, арьи: цель близка.

Навстречу выходит отряд РЕТОВ с копьями, в первых рядах которого – ИРЕФ.

НХАР (радостно):

- Там земляки-ретийцы – погляди!

ГВЕННАН:

- Что ты сказал? Мне ничего не слышно
В ужасном шуме, грохоте воды…
(Оглядываясь, замечает РЕТОВ). Знакомцы старые, их много слишком…

ИРЕФ (заметив ГВЕННАНА и ШЕЙЛУ, злорадно):

- Хватай их! Окружай! Разоружай!
Сюда тащите крепкие веревки.
Ты, Гвеннан, вор, ты (указывает пальцем на ШЕЙЛУ) – наглая воровка.
Вы, дерзкие, топтали урожай!
Из рабства ты, как видится, бежал.
И думаешь, что ныне на свободе?
(Вынимает кинжал из ножен, потрясает им).
Пусть грудь твою отыщет мой кинжал.

НХАР (отчаянно, воздевая руки):

- Остановитесь! Кто там колобродит?
Ах, ты, Иреф? Башка – пустой горшок,
Да зычный голос громче водопада.
Припомнил арьям их былой грешок?
Остановитесь! Племя вы иль стадо?

ГВЕННАН (печально):

- Да, я опять заложник воли злой.
Что говорить; изгой везде изгой.
В опасности из-за меня и Шейла.

ИРЕФ (язвительно):

- Ну, что ты хочешь мне сказать, пришелец?
Я знал, что племена придут с тобой.
Так и сбылось: отныне наша воля
Растоптана арийскою стопой.
Сейчас мы на копье тебя наколем.

ГВЕННАН:

- Постойте, реты…Я ли виноват,
Что вами продан в тягостное рабство?
Бежал оттуда… По земным пространствам
Добрел сюда – с врагами воевать.
Я Урху собираюсь отомстить!

ИРЕФ (язвительно):

- И что с того? Прикажешь отпустить?

ГВЕННАН:

- Я знаю арьев слабые места!

ИРЕФ:

- Я – тоже: подстеречь их у моста.
И весь отряд в стремнину побросать.

ГВЕННАН:

- У них таких отрядов пятьдесят,
Сказал мне Нхар. (НХАР кивает).

ИРЕФ (самоуверенно):

                - Встречать их каждый день:
Пусть захлебнутся в ледяной воде!

НХАР (с упреком):

- Иреф, ты безрассуден, как дитя.
Когда большое войско соберется,
То нас самих утопят, как кутят,
Иль, может быть, развесят на березах.

ИРЕФ (недоверчиво):

- А что пришелец может предложить?
Какие у него созрели планы?

ГВЕННАН:

- Когда придут на пир вожди всех кланов,
Их незаметно взять и окружить.
Поведал Нхар: вождь Хродгар соберет
На пиршество верхушку племенную.
Мы тихо подползем, посты минуя…

ИРЕФ (радостно):

- Иреф верхушку в порошок сотрет!

ГВЕННАН:

- Зачем «стирать»? В заложники возьмем
Вождей – и отведем их в ваши норы.
А после заведем переговоры.
Здесь надо будет действовать с умом.

ИРЕФ (оскорбленным тоном):

- Ты думаешь, ума у рета нет?

ШЕЙЛА (насмешливо):

- Уж так «умен», коль липнул ты ко мне.
 Нет Гвеннана – хвостом за мною вился. 

ИРЕФ (ехидно):

- А нынче Гвеннан вовремя явился…
Арийцы, племя бронзовых секир,
Сойтись готовы на почетный пир!

ГВЕННАН:

- Меня, изгоя, пировать не звали.

ИРЕФ (издевательским тоном):

- О скором возвращении не знали.
Мы через лес по кочкам как лягушки,
Бесшумно, будто змеи средь травы.
Арийцы же устроят нам ловушки.
Изловят всех – и мы уже мертвы.
Пусть даже Гвеннан с племенем порвал,
Дружки средь соплеменников остались.
(ГВЕННАНУ) И что ты смотришь зверем, хищно скалясь?
Тебя давно бы принести пора
Как зверя в жертву духам водопада.
Да Нхар-старик мешает - вот досада!

ШЕЙЛА (насмешливо):

- Чтоб я тебе досталась как добыча,
Мечтаешь ты – как был, так есть болван!
Вот мой совет: поменьше б ты болтал,
А больше слушал. Что ты пальцем тычешь
В меня и Гвеннана, копьем грозишь
И взором алчущим по мне скользишь?!

ГВЕННАН:

- Тебя, наглец, секирой бы рассек,
Одним ударом, от плеча до чресл.

ИРЕФ (запальчиво):

- А я бы – камнем из пращи в висок!
Иль подстерег – и голову отрезал,
А после спрятал в холстяной мешок.

ГВЕННАН (едва сдерживая смех):

- Ты, парень, мне не страшен, а смешон.

ИРЕФ:

- Вода, гремя, твой голос заглушает.

ГВЕННАН (добродушно):

- Так подойди, коли вода мешает.

ИРЕФ осторожно приближается к ГВЕННАНУ в окружении РЕТОВ с копьями.

НХАР (поднимает руку, требуя внимания):

- Чтоб дать завоевателям отпор,
Должны мы, братья, действовать разумно.
Отверзьте уши и глаза разуйте:
Здесь, у подножия священных гор
Сошедшись на зеленую поляну,
Мы с Гвеннаном обсудим наши планы.
Ведь у него и ретов цель одна:
Убить врагов и Урха-колдуна.

РЕТЫ собираются в круг возле ГВЕННАНА, ШЕЙЛЫ и НХАРА.

                Явление четвертое.

Бывшее святилище. Вокруг – поваленные менгиры. За огромным пиршественным столом – АРИИ. Во главе стола – ХРОДГАР, справа от него – КОНБАР, слева – ЛЮБОМИР, далее – ЭВМОНИЙ и прочие. Они пьют пиво и распевают песню. В сторонке сидит УРХ.

ХРОДГАР (передавая чашу КОНБАРУ):

- Скалы, долины, озера и чащи,
Слушайте нашу веселую песнь.
Снова сдвигаются полные чаши.
Как запоем – содрогается лес!

ХОР АРЬЕВ:

- Горы, равнины, слушайте пенье:
Это отныне – наши владенья!

КОНБАР (осушив чашу):

- В недрах глубоких сокрытые клады,
Звери, и птицы, и рыбы в ручьях -
Всем завладели бесстрашные кланы.
Бронза звенит в наших грозных речах.

ХОР АРЬЕВ:

- Земли здесь наши, недра и воды.
Не посягнут на них жалкие воры!

ЛЮБОМИР:

- Пусть же сменяются лунами луны.
Реты навеки у арьев в плену.
Клясться готов я Сварогом, Перуном…

ЭВМОНИЙ:

- Мир будет нашим, Дием клянусь!

ХОР АРЬЕВ:

- Громче над миром веселое пенье,
Нивы и пастбища – наши владенья.

ХРОДГАР:

- Славная песня, лети, сладкозвучна,
Мир оглашая, как сто соловьев.
Листья трепещут, колеблются сучья,
Камни дрожат от воинственных слов.

ХОР АРЬЕВ:

- Падают наземь спелые сливы.
В чашах наполненных плещется пиво.

КОНБАР (пьяным голосом):

- Как варят пиво? Сии секреты
Узнали мы от старого рета.
Вождей благородных старик упоил,
А я его в бочке пивной утопил (Гулко хохочет).

ХРОДГАР (с укором):

- Зачем, дружок, ты вспомнил рета?
Ты нам испортил песню эту.

КОНБАР (небрежно хлопая ХРОДГАРА по плечу):

- Ах, извини…Но, право, так смешно!
Взгляни-ка, благородный этот воин (указывает на захмелевшего АРЬЯ).
Клюет стол носом, как петух пшено.

ХРОДГАР:

- Герой боев да не герой попоек.
В сраженьях боек, за столом не стоек (Заразительно смеется).

ЛЮБОМИР:

- А что ж не видно Урха за столом?
Пусть подойдет, и мы ему нальем.

ЭВМОНИЙ:

- А, может быть, не стоит наливать?
Хмель колдуну мешает колдовать.

ХРОДГАР (оторвавшись от чаши):

- А воевать? Совсем наоборот!
Как осушу настой из мухомора,
Так содрогнутся и леса, и горы.
И сто врагов готов я побороть!
Леса, луга – весь мир в глазах померкнет.
И рвется в бой отъявленный берсеркер.
Качается земля под небесами.

КОНБАР (ударяя кулаком по столешнице):

- Пусть Урх идет к столу и выпьет с нами.

УРХ, услышав это, суетливой, семенящей походкой спешит к столу.

ХРОДГАР (протягивая чашу):

- Смелей, мой друг! Испей из чаши пенной.

УРХ (с заискивающей подобострастной улыбкой):

- Благодарю…

ЛЮБОМИР:

                - Не голос, а шипенье.
Как будто аспид, свившийся клубком,
Вещает человечьим языком.

ЭВМОНИЙ:

- Глядит ехидна заспанной совой.
Уж такова всегда судьба предавших:
Враг презирает, ненавидит свой…
Такой, признаюсь, недостоин чаши!

ЛЮБОМИР:

- Я согласиться не могу с тобой.
Урх – негодяй, но все-таки полезен.
Он в тыл провел нас тайною тропой
И сдал вождя…

КОНБАР:

                - Давно не слышно песен…

ХРОДГАР (отмахнувшись от КОНБАРА, протягивает чашу УРХУ):

- Пива благородного испей.
Сыну леса – от детей степей!

ХОР АРЬЕВ:

- До края кравчий наливай.
А ты, гость, пей, не увиливай!
Одну до дна, вторую до дна.
Пусть пиво льется как вода.

УРХ осушает чашу, утирает губы рукавом.

ХРОДГАР:

- Скажи, куда укрылись реты?

УРХ (растерянно):

- Они в горах наверно где-то…
Там, где грохочет водопад.
Поток промочит вас до пят.

ХРОДГАР:

- Ты знаешь, что пришла пора
Твоим жнецам идти в поля?

УРХ согласно кивает.

Они же до сих пор, наверно,
По склонам прыгают как серны.
Давно пора нам путы свить
И ретов всех переловить!
И, взявши плетки, гнать на нивы,
Чтобы собрать ячмень для пива.
Закончатся запасы скоро.

КОНБАР:

- Все, решено: уходим в горы.

УРХ (в сторону):

- Когда бы все было так просто,
Как ваши песенки и тосты…

ХРОДГАР (лукаво подмигивая):

- Что там бормочет перебежчик?

КОНБАР:

- Стоит и смотрит, оробевши.
(Обращаясь к одному из АРЬЕВ).
Хоть место старому в аду,
Налей ему еще одну.

АРИЙ наполняет чашу и передает через стол УРХУ. Тот со вздохом опустошает ее.

                Явление пятое

Через лес крадутся РЕТЫ, среди них ГВЕННАН, ШЕЙЛА и НХАР.

ГВЕННАН – ползущим рядом РЕТАМ:

- Старайтесь, чтоб оружье не звенело.

ШЕЙЛА:

- Крадитесь, будто кошка по коврам.

ГВЕННАН:

- И не терзайте терн, остервенело.
Ваш хруст и треск легко услышит враг.

РЕТ (недовольно):

- Коль не ломать, исполосует кожу,
Оставлю на колючках всю одёжу.

ГВЕННАН (вполголоса):

- Так можно ведь кустарник обогнуть.
Для нас задача - стражу обмануть.
А если напролом, как стадо зубров,
То переполошится хитрый враг,
И наш отряд захвачен и изрублен.
Здесь, в роще, эхо – что в твоих горах.
Учти: у арьев стража начеку,
Как благородный сокол на суку.
Подаст сигнал, едва заслышав шорох.
На копья и ножи нарвется олух.
Чтоб мне с тобой нарваться? Вот уж нет!
Должны мы красться в полной тишине.

                Явление шестое

По лесу крадутся РЕТЫ во главе с ИРЕФОМ. Перед ними – два АРЬЯ, спиной к РЕТАМ.

ИРЕФ (рассуждая про себя):

- Остались за спиною скалы-стены,
Долина, громогласный водопад.
Вот так же, как и я, сегодня Гвеннан
Ведет по лесу воинов отряд.
Ползет через кустарники, сквозь тернии,
Обломанными сучьями хрустя.
Стрелу, копье, секиру в грудь соперника!
Пусть палица сыграет на костях.
Пусть в сердце нож, пусть голова покатится
Как яблоко…пускай в крови трава!
Падет соперник – Шейла мне достанется.
(Громко). Эй, там! Живей ползи, не отставай.

ПЕРВЫЙ АРИЙ (прислушиваясь):

- Мне кажется: я слышал чей-то голос.

ВТОРОЙ АРИЙ (беспечно):

- Наверно, это птица в гуще елок.

ПЕРВЫЙ АРИЙ (тревожно):

- Из-за кустов мне ясно слышен шорох…

ВТОРОЙ АРИЙ:

- Да брось, приятель – это мыши в норах.

ПЕРВЫЙ АРИЙ (насторожившись):

- Как будто вор крадется за порог
К нам подползает вражеское племя (Тревожно оглядывается).

ВТОРОЙ АРИЙ (насмешливо):

- Поправь-ка петушиное перо,
Которое болтается на шлеме.

ПЕРВЫЙ АРИЙ (поправляя перо):

- Зеленых кущ я не люблю, степняк.
Мне в шуме листьев слышится угроза.
Мерещатся враги в деревьях, пнях,
И стрелами мне кажутся стрекозы.

ВТОРОЙ АРИЙ (сокрушенно):

- Уж вечер. Холодок. Стоим, дрожим.
И пир вождей здесь, в роще, сторожим!

ПЕРВЫЙ АРИЙ (указывая вперед):

- А что там? Ствол? Иль человек лежит?
Трава опять шевелится…

ВТОРОЙ АРИЙ (махнув рукой):

                - Ежи…

ПЕРВЫЙ АРИЙ (обернувшись, встревожено):

- Там чей-то глаз глядит из-за кустов.

ВТОРОЙ АРИЙ (насмешливо):

- Кого боишься ты? Лесных котов!

Затаившиеся РЕТЫ внезапно вскакивают и поражают копьями АРИЕВ.

ИРЕФ (потрясая копьем):

- Один готов, второй готов!
Всем арьям не сносить голов!
Вперед, в святилище, к менгирам!
Там одолеем их всем миром.

РЕТЫ бегут вслед за ИРЕФОМ.

                Явление седьмое

Святилище. Среди поваленных менгиров за столом – вожди и воины АРЬИ. Многие из них уже пьяны. К столу подходит КОНБАР, трогает за плечо спящего ХРОДГАРА.

КОНБАР:

- Я прогулялся, хмель развеял.
И стал, мой друг, тебя трезвее.
А где союзник Любомир?

ЭВМОНИЙ (отрывая голову от стола):

- Ты подойди и подыми!
Увещеваньям он не внемлет,
Кричит «Налей!» - и мы нальем.
Он перебрал и час, как дремлет
Среди объедков под столом.

КОНБАР:

- Ну что ж, пойду, посты проверю.
(Оглядывается по сторонам). А где мой меч?

ХРОДГАР (показывая на место, где восседал КОНБАР):

                - Вот здесь, правее…

КОНБАР берет оружие и идет проверять посты. Неожиданно наталкивается на УРХА.

КОНБАР (удивленно):

- А ты, колдун, чего не пьешь-то?

УРХ:

- Три чаши выпил – стало тошно.

КОНБАР:

- А я счет чашам потерял,
Хлестал да губы утирал.

УРХ (угрюмо):

- Я не про то…Не так…Не тот.

КОНБАР:

- Заладил, Урх! Вина гнетет?
Терзаешься, что племя предал?
Так что ж… Не стало прежних ретов.
Мы в горы воинов отправим,
Оставшихся переловить.

Появляется ИРЕФ во главе отряда РЕТОВ.

ИРЕФ (запальчиво):

- Нет, нашу волю не сломить
Ни копьями, ни топорами.

УРХ, услышав его голос, вскакивает. КОНБАР застывает с мечом в руке. ХРОДГАР поднимает голову, некоторые из АРЬЕВ, наименее пьяные, хватаются за оружие.

(КОНБАРУ). Вернись на место, гнусный арий!
(ХРОДГАРУ). Бросай на землю острый дрот!
Не дергайтесь! Сюда грядет
С отрядом ваш знакомец старый.
Одних насадит он на копья,
Других в болоте перетопит.

ХРОДГАР:

- Напали подло на поляну.
Когда бы Хродгар не был пьяным.
(Швыряет дрот в ИРЕФА, тот уклоняется).

КОНБАР (недоуменно):

- А ты, дружок, откуда вылез?
Как хорошо, что с гор явились.
Полезли сдуру на рожон.
Вас окружить…

ИРЕФ:

                - Сам окружен!
Свершится месть! Плакучим ивам
По вам, арийцы, не скорбеть.
(Обращаясь к РЕТАМ). Эй, соплеменник, не робеть!
Кровь чуждую смешаем с пивом!

ЛЮБОМИР (выползая из-под стола):

- Шум…Кто? Куда? За что? Зачем?
Куда попал? И где мой шлем?

ИРЕФ (настороженно):

- Кто там еще? Я слышу стон…

ЭВМОНИЙ (пихая ЛЮБОМИРА ногой):

- Немедля лезь назад под стол!

Кряхтя, ЛЮБОМИР уползает обратно. УРХ пытается скрыться за деревом.

ИРЕФ:

- Копьем, секирой и мечом
Сейчас мы лихо погуляем.
Кто там украдкой ковыляет?
Так это ж Урх! С него начнем!

УРХ пытается что-то сказать, но от страха у него отнимается голос.

ИРЕФ:

- Колдун, струхнув, козою блеет.
Пощады нет предавшим племя! (Выхватывает из ножен кинжал).

АРЬИ, ощетинившись кинжалами и топорами, сгрудились вокруг стола и готовятся дать отпор. Некоторые продолжают спать, сотрапезники тщетно будят их.

                Явлениие восьмое

На место пиршества врываются РЕТЫ во главе с ГВЕННАНОМ, ШЕЙЛОЙ и НХАРОМ.

ГВЕННАН (задыхаясь):

- Постой, Иреф: враги перед тобой
Врасплох застигнуты, им хмель расслабил мышцы.
Не славный бой, убийство ты замыслил!

ИРЕФ (рвется вперед, едва сдерживаемый другими РЕТАМИ):

- Как хорошо попрать врага стопой,
Чтоб ребра и ключицы захрустели!
Пусть мертвецов оплачут коростели
Скрипучим хором. Бейте их!

ГВЕННАН:

                - Постой!
Я к недругам пришел не убивать,
Но волю ретов им продиктовать.

ИРЕФ (сквозь зубы):

- Ну что ж, диктуй своим (подчеркнуто громко) свои условья.
А мы послушаем  - и в дело пустим копья!

КОНБАР (приходя в себя от шока, разводит руками):

- Вот это встреча! Просто час чудес!
Сперва презренный рет, а после ты, изгнанник.
Вот наказание – испортить дважды праздник!
Скажи, а как ты очутился здесь,
Живой мертвец, вернувшийся из ада?

ГВЕННАН:

- Твои уста, как прежде, брызжут ядом.

КОНБАР (указывая на ШЕЙЛУ):

- Моя невеста…

ШЕЙЛА (презрительно):

                - Бывшая…

КОНБАР:
                - И реты.
Мне кажется все это сном иль бредом…

ГВЕННАН (насмешливо):

- Так палец укуси иль ущипни.

КОНБАР (щипая себя):

- Все то же: реты, Шейла, кущи, пни…

ИРЕФ:

- И капище, что разорили арьи.
Да в чаше – отраженье пьяной хари. (Злобно смеется)

КОНБАР:

- В рядах чужеплеменников теперь
Бесчестный Гвеннан, похититель девы.
Забыл свой клан, преданья и напевы,
Заветы предков, блудный сын степей.
   
ГВЕННАН:

- Да, «блудный сын». А вас кто звал блуждать?
Насильно завладеть чужой страною,
От коренных племен «освобождать»?

КОНБАР (желчно):

- Поток красивых слов из уст изгоя…
В седых степях, где род наш кочевал,
Народы множатся – тесны просторы,
Отсюда неприязнь, вражда и ссоры.
И племена пошли, за валом вал,
В пески востока и ущелья юга,
Где волосы людей черны как уголь;
На запад, что туманен и лесист,
Где в пышных кронах слышен птичий свист.
И плещется в заливах скользкий угорь;
Сгоняя с места племена чужие…

ИРЕФ (запальчиво):

- За что? За то, что мы иначе жили?
Молились солнцу, взращивали хлеб,
Не посягая на седую степь?

ГВЕННАН (жестом останавливает ИРЕФА, пытающегося продолжать):

- Я вижу, что бессмыслен этот спор.
Не нужно рассыпать словесный сор.

ШЕЙЛА:

- Ты прав, любимый.

КОНБАР (с ненавистью):

                - Женщина, молчи,
Пока здесь воины ведут беседу.

ГВЕННАН (сурово):

- Не смей! Иль предоставлю слово рету –
И тотчас же заговорят мечи.

КОНБАР (ехидно):

- Нет уж, позволь: твой, Шейла, папа Бреннан,
Чьи космы сединой посеребрены,
Узнавши о твоем поступке мерзком,
Пал замертво – не выдержало сердце.
 
ШЕЙЛА (всплескивая руками):

- Отец мой…

КОНБАР – ГВЕННАНУ:

                - Что торчишь как истукан?
Вы с Шейлою убили старика!
Не выдержало сердце тяжкой раны…

ШЕЙЛА (упавшим голосом):

- Где похоронен?..

КОНБАР:

                - Под степным курганом.

ШЕЙЛА, шатаясь, отступает в глубь сцены.

Меч при бедре и щит у  изголовья.
Вот так-то… (ГВЕННАНУ). Предлагай свои условья.

ГВЕННАН (долго собираясь с мыслями):

- Вас надлежит сперва разоружить.

КОНБАР:

- В заложники берешь? Какой ты скорый!

ГВЕННАН:

- А Нхара – к войску для переговоров.

КОНБАР (нетерпеливо):

- Условия?

ГВЕННАН:

                - Должны вы в мире жить,
Не превращая нивы, села – в гари,
Не истребляя ни людей, ни скот.
В одних долинах как один народ.
Пусть за руки возьмутся рет и арий. (Протягивает руку НХАРУ, тот крепко жмет ее).
Да, два народа будут как один,
В одних селеньях или ж по соседству.
И дружбу, и согласье по наследству
Передадут.

ХРОДГАР (возмущенно):

                - Ты только погляди!
Он хочет отобрать у нас победу.
Чтоб два народа словно два соседа…

ГВЕННАН:

- Коль разойдутся ваши племена
С ретийских гор по западному краю,
Закон согласья всюду претворяя,
Пускай живут… (КОНБАРУ) Что скажешь?

КОНБАР:

                - Вот те на!
Живите рядом с темным землепашцем,
Не смей задеть мечом и даже пальцем.
И все победы наши – псу под хвост?
Я был хозяин – нынче просто гость?

ГВЕННАН:

- Еще условье – Урха мне отдать…

ИРЕФ:

- Нет - нам вручить! Он продал племя наше.
Колдун презрен, коварен и продажен.

ГВЕННАН (устало махнув рукой):

- Неважно, кто его отправит в ад.
(КОНБАРУ). Согласен ли расстаться с колдуном?

КОНБАР:

- Да забирай! У нас своих полно.
Вот он, за деревом…

ГВЕННАН – ИРЕФУ:

                - Хватай предателя!

УРХ внезапно выскакивает из-за дерева, подбегает к ШЕЙЛЕ и, приставив кинжал ей к горлу, отступает в сторону.

УРХ (злорадно):

- Куда же вы торопитесь, приятели.
(ГВЕННАНУ). Ты поспешил и малость опоздал.
Оружье брось! (РЕТАМ) Бросай, кому сказал!

Некоторые из РЕТОВ опускают на землю или бросают к ногам АРЬЕВ оружие.

Жизнь – кости. А девчонка – на кону.

ИРЕФ (бросаясь вперед с кинжалом):

- Сейчас, мерзавец, я тебя проткну!

ШЕЙЛА:

- Иреф, не делай этого!

ГВЕННАН:

                - Не смей!

ХРОДГАР (вскакивая из-за стола и бросаясь на ИРЕФА с кинжалом):

- Кровь бьет в башку и вышибает хмель!

Сраженный кинжалом, ИРЕФ падает, ХРОДГАР гогочет, ШЕЙЛА испуганно кричит.

ГВЕННАН:

- Жил парень подло, умер благородно,
Хотя и безрассуден был порыв.
Один колдун все так же цел и жив.
Готов к броску, шипит, как гад болотный!
Вот так же скользок, злобен, ядовит,
Пока его сапог не раздваил!

УРХ:

- Пришелец, брось свое оружье!
Зачем испортил арьям ужин?
Глядь, у девчонки кровь уже течет.
Горячей, быстрой струйкой на плечо…

ШЕЙЛА громко вскрикивает. ГВЕННАН покорно опускает оружие к своим ногам.

НХАР (поднимая голову к небу и указывая вверх):

- Вещий ворон в небе высоком
Вьется над лесом, над старым поселком.
Кто по полету умеет гадать?

УРХ поднимает голову. ШЕЙЛА, улучив момент, бьет УРХА локтем под ребро, он роняет кинжал, вскрикивает. РЕТЫ хватают брошенное ими оружие. ШЕЙЛА, придерживая рукой кровоточащую ранку на шее, бежит к ГВЕННАНУ и обнимает его.

ГВЕННАН:

- В жертву ничтожного гада отдать!

РЕТЫ кидаются к УРХУ и закалывают его копьями, убивают также и ХРОДГАРА.

ГВЕННАН (машет руками):

- Иреф отмщен! Довольно крови, реты!
Нечестный вождь копьем пробит насквозь.
Урх бездыханен, песня его спета.
Так что нам скажет Конбар, славный вождь?
Смелее выдвигай свои условья!

КОНБАР:

- Твою науку, Гвеннан, я усвоил.
Красавицы лишь дерзким достаются.
Одни крадут любимых из шатров.

ШЕЙЛА:

- Мой Гвеннан – не из племени воров.
Я добровольно!…

КОНБАР:

                - А другие бьются
За женщину! Так пусть прольется кровь!
Я Гвеннана зову на поединок.
Сойдемся мы, мечи из ножен вынув.
Коль в схватке одержу победу я,
То реты станут вечными рабами.
Труп Гвеннана сгниет в зловонной яме.
А Шейла мне достанется, друзья!

АРЬИ звоном оружия и громкими возгласами приветствуют КОНБАРА.

ШЕЙЛА (хватаясь за голову) – ГВЕННАНУ:

- Не соглашайся, враг сильней, чем ты!

КОНБАР делает знак одному из АРЬЕВ, который проводит мечом большой круг.

КОНБАР - ГВЕННАНУ:

- Сразимся мы в пределах той из-за черты!
(АРЬЯМ). Не вздумайте вставать из-за стола!
(Оглядываясь вокруг) Просторная нам выдалась лужайка!
(ГВЕННАНУ) Скрестим мечи: я, крепкий, как скала,
И ты, как рысь проворный, в схватке жаркой.

ГВЕННАН – РЕТАМ:

- Вы отойдите, чтобы не мешать…

РЕТЫ отходят, освобождая место поединка, унося тела УРХА, ИРЕФА и ХРОДГАРА.

ШЕЙЛА (теснее прижавшись к ГВЕННАНУ):

- О боги, он убьет тебя!

КОНБАР:

                - Молчать!

ГВЕННАН (гладя волосы ШЕЙЛЫ):

- Шагов на десять отойди в сторонку.

ШЕЙЛА (с тяжким  вздохом):

- Куда?

ГВЕННАН (указывает рукой):

               - На ту истоптанную тропку.

ШЕЙЛА покорно отходит в сторону, бросая на ГВЕННАНА умоляющий взгляд.

КОНБАР:

- Пространство от стола и до шатров
Достаточно. Соперник, ты готов?

ГВЕННАН (в сторону):

- Я хладнокровен, сердце бьется мерно.

КОНБАР (размахивая мечом):

- Что медлишь ты? Заждался я, соперник!

ГВЕННАН (поднимая меч):

- Я принимаю, Конбар, вызов твой!
Мои условья те же, неизменны.
Да будет бой двух воинов, двух воль.
Я выхожу на поединок смертный.

                Явление девятое.

ГВЕННАН и КОНБАР, сражаются на мечах.

АРЬИ (хором):

- Руби его, руби его, руби!

КОНБАР (взмахивая мечом):

- Шейла – моя, реты – рабы!

ЭВМОНИЙ (восторженно) – СОСЕДУ-АРЬЮ:

- Ты посмотри, как прыгают мечи!

ШЕЙЛА (отчаянно):

- Держись, любимый!

РЕТ:

                - Гвеннан, не мечись!
Не подставляй врагу ни бок, ни спину!

ЭВМОНИЙ:

- Оружие звенит на всю долину!

Внезапно КОНБАР ловким приемом выбивает меч из руки ГВЕННАНА. Тот нагибается, чтобы поднять оружие. КОНБАР ударом ноги отбрасывает меч ГВЕННАНА и заносит свой над головой соперника. ШЕЙЛА надрывно кричит и закрывает лицо руками.

ЭВМОНИЙ:

- Не медли, Конбар, меч в него вонзи!

Из-под стола выползает разбуженный шумом ЛЮБОМИР, натыкается на меч ГВЕННАНА, поднимает голову и, видя обезоруженного воина, подталкивает меч к нему.

ЛЮБОМИР (неуверенным голосом):

- Ты потерял его…Возьми!

ГВЕННАН мгновенно хватает выбитый из руки меч. АРЬИ недовольно гомонят. РЕТЫ криками радости приветствуют ГВЕННАНА. ШЕЙЛА издает ликующий возглас.

КОНБАР (гневно) – ЛЮБОМИРУ:

- Нечестно так оружье подавать.

ШЕЙЛА (захлебываясь от возмущения):

- Нечестно безоружных добивать!   

ЭВМОНИЙ:

- От криков встрепенулись звери,
И ото сна очнулись совы.

КОНБАР (злобно):

- Ну что, дружок, сразимся снова?

ЛЮБОМИР:

- Твой крик туман хмельной развеял.
Хочу сказать тебе…постой!

ЭВМОНИЙ (толкая ЛЮБОМИРА ногой):

- Ты что бормочешь? Лезь под стол!

ЛЮБОМИР, ворча, не без труда забирается на скамью. ГВЕННАН и КОНБАР вновь вступают в схватку.

ЭВМОНИЙ (восторженно) – СОСЕДУ-АРИЮ:

- Ты погляди: вот это выпад!
Как рубятся, как атакуют!

 ЛЮБОМИР:

- За это, братцы, надо выпить,
За схватку дикую такую!

ЭВМОНИЙ (накрывая чашу рукой):

- Нет, рано! Только после боя
Победу чью-нибудь обмоем.

ЛЮБОМИР (пьяным голосом, тыча пальцем в сражающихся):

- Как рубятся! Смотри, какой удар!
Вот это, друг, воинственный угар! (Хлопает ЭВМОНИЯ по спине).

ПЕРВЫЙ АРИЙ:

- Я перстень свой на Гвеннана поставлю!
Наш вождь сдает…он больше не жилец.
А, если надо, золота добавлю. (Снимает с пальца перстень и бросает на стол).

ВТОРОЙ АРИЙ:

- За Конбара мой белый жеребец!

ТРЕТИЙ АРИЙ:

- Куда же ты торопишься, шалун?
Я б не поставил и худую клячу.
Ты видишь, Конбар выдыхаться начал?

ПЕРВЫЙ АРИЙ (с насмешкой):

- Он проиграть готов хоть весь табун!

ГВЕННАН бьет мечом в грудь КОНБАРА, тот падает. АРЬИ вскакивают из-за стола.

КОНБАР (держась за грудь, дергается в предсмертных конвульсиях):

- Ты победил, противник мой…Прости. (Застывает в смертном оцепенении).

ГВЕННАН склоняется над убитым КОНБАРОМ. РЕТЫ смыкают кольцо  вокруг АРЬЕВ.

ЭВМОНИЙ:

- Как лихо Гвеннан меч в него всадил!

ШЕЙЛА (радостно рукоплеща):

- Он жив, он одолел, он победил!

ПЕРВЫЙ РЕТ:

- Вот так, сраженный бронзой смертоносной,
Наш вождь Ахир лежал на травах росных.

ВТОРОЙ РЕТ (поднимая копье):

- Так за Ахира, братья, отомстим!

ГВЕННАН:

- Хмельным и окруженным мстить – позор!

ВТОРОЙ РЕТ:

- А Конбар?

ГВЕННАН:

                - Враг меня сильнее втрое.
Сам звал на бой…Здесь, у подножья гор
Дух яростной вражды сидел на троне.
Он жадно человечину вкушал,
Вдыхая сладкий запах крови, гари.
Он злобу, страх и ненависть внушал
Народу ретов и пришельцам-арьям.
Так не пора ли вырваться из лап,
Врага, пускай коварен и хитер он?!
(Оборачиваясь к РЕТАМ) Клянитесь древними богами Альп!
(Простирая руку к АРЬЯМ). А вы – Даждьбогом, Дием, Кромом, Тором!
Где простирала крылья Птица-Смерть,
Людская кровь окрашивала воды.
В единый сплав, как олово и медь,
Пускай сольются кланы и народы.
Звени же, бронза! Ударяй в щиты!

ЛЮБОМИР:

- Несите пива! Жарьте поросенка! (Замолкает под укоризненным взглядом  ЭВМОНИЯ).

ГВЕННАН:

 - Пусть арьи разобьют свои шатры
У свайного ретийского поселка.
Пора забыть раздоры и обиды…

НХАР:

- Но прежде – справить тризну по убитым.
Сперва мы по законам племенным
Тела их духам смерти предадим.

РЕТ:

- А Урха – в лес, медведям на съеденье,
Предатель недостоин погребенья.

НХАР (пробиваясь через толпу смешавшихся РЕТОВ и АРЬЕВ к ГВЕННАНУ):

- Когда Ахир погиб в неравной схватке,
Мы долго не могли решить: кого ж
Избрать ему на смену? (Указывает на ГВЕННАНА). Вот он, вождь!
(Указывает на ШЕЙЛУ). А вот – «вождиня». Скоро справим свадьбу.

РЕТ:

- А чей обряд-то: арьев или ретов?
Ведь разняться обычаи племен.

НХАР (разводя руками):

- Признаться, не подумал я об этом…
Мы два обычая в один сплетем!

ПЕРВЫЙ АРИЙ – ВТОРОМУ:

- Веди коня!

ВТОРОЙ АРИЙ (недоуменно):

                - Да что ты! Понарошку мы…

ПЕРВЫЙ АРИЙ (угрожающе):

- Коня! Прошу пока что по-хорошему…

ГВЕННАН (грозно):

- Кто ссорится? Опять вражда меж племенами?!
Из ветерка родится ураган.

ТРЕТИЙ АРИЙ (подходя к ГВЕННАНУ, насмешливо):

- Не беспокойся, вождь. Скажу меж нами:
Два единоплеменных дурака,
Поставленных следить за табунами.

ШЕЙЛА подбегает к ГВЕННАНУ, он обнимает ее. НХАР протягивает ГВЕННАНУ регалии племенного вождя. Поляну постепенно заполняют новые АРЬИ и РЕТЫ.

                Явление десятое

Пару месяцев спустя. Осенняя голая роща. Под деревцем – ШЕЙЛА и ГВЕННАН.

ШЕЙЛА:

- Да, небосвод сегодня прояснел,
Дождь перестал, зато сильнее холод. (Ежась, кутается в куртку).
Придет зима, и будет падать снег,
Как падал лист, как прежде падал желудь.

ГВЕННАН (прижимая к себе ШЕЙЛУ):

- При чем тут желудь? Желудь – он тяжелый.
А снег – тот мягок, как лебяжий пух.
Все схватки позади, и тяжкий путь
По горным тропам и враждебным селам.

ШЕЙЛА:

- А у меня все схватки впереди…

ГВЕННАН:

- Что говоришь ты?!

ШЕЙЛА (смеясь):

                - Родовые схватки.

ГВЕННАН (тоже смеется):

- Ах, вот о чем…Давно ли на лопатки
Повержен и погублен дух вражды,
И вот итог: вчера сыграли свадьбу
Ретийки и арийского вождя.
Вселились арьи в домики на сваях.
(Указывая на небо). Гляди – зажглась вечерняя звезда.
Я знаю, что пройдет немало лет,
Сольются племена как реки в море.
Как в старой кузне олово и медь,
Но жив кочевий дух…Ушел Эвмоний
На знойный юг; к востоку Любомир;
Клан Хродгара убитого – на север.
А нам жить здесь, где лес порой осенней
Тосклив, уныл, но бесконечно мил.
Будь счастливо, желанное дитя! (С нежностью оглаживает живот ШЕЙЛЫ).

ШЕЙЛА (складывает ладони гостью):

- Гляди – снежинки весело летят!
И лужи покрывает тонкий наст,
Такой же, как на родине у нас.

(ГВЕННАН и ШЕЙЛА встают и, держась за руки, уходят).

                Заключительная сцена

На сцену выходят АРЬИ и РЕТЫ, держась за руки. Все поют.

- Пусть даже голос хрипл и надорван,
Общую песню с нами затянет.
Словно потоки сливались народы:
Арьи и реты, хетты, критяне.
Новое племя родится из прежних,
Новое имя, новая речь.
Рекам-народам к просторам безбрежным,
В море всемирной истории течь.
Тысячи лет и тысячи судеб
Разных племен, столь непохожих.
Божья десница на карте рисует
Линии трактов, пунктиры дорожек.
Хитросплетенья ручьев человечьих,
Разные русла, но общий исток.
Светят нам звезды, небесные свечи,
Путь указуя на запад, восток.
Пусть же сольется олово с медью,
Серебро, злато – станут электром.
Все мы родные и все мы соседи –
Станем друзьями на шарике этом!
Мир всем идущим по дальним дорогам,
Мир всем плывущим по глади морской.
Многоязычную славу народам
В хоре едином радостном спой.