Разные лики смерти

                Я благодарю Настю за предоставленный мне автобиографический материал (18+).

           Никогда не рождайтесь женщиной - это непрактично, неудобно и даже небезопасно.

    О том, что мой муж, моя первая любовь и мой первый мужчина хочет меня убить, я узнала совершенно случайно. Да, с некоторых пор я подозревала, что у него есть любовница, но это были только мои догадки. Случайность, стечение обстоятельств спасли мне жизнь  (надолго ли? )
Сейчас я в относительной безопасности: я сбежала от него в дом своего дедушки, это глухое место вдали от города,  и дорог и прочих благ цивилизации... Дом из просмолённого бруса  с причалом, стоит на отшибе в стороне (в 6км. ) от села Старобельское, прямо на берегу большого круглого лимана. К слову сказать, село упоминается в документах ещё в 1577 году, то есть во времена Ивана Грозного, правда называлось оно тогда Соколиный Глаз, а Старобельским стало в 1627 году.
      
 Вокруг, не окинуть взором двухметровые тростники и камыши, кое-где попадаются плавни,  маленькие островки с кряжистыми столетними дубами, соснами и полянами переспелой земляники; дубы словно часовые охраняют эту идиллию. Впрочем, идиллией мне это вовсе не кажется:  "муж" (возьму это слово в кавычки), слышал про этот дом, правда никогда здесь не был и точное его местонахождение, знает только приблизительно; скорее всего ему придёт в голову искать меня в селе, спрашивать, например, по фамилии, но  у нас с дедушкой разные фамилии, я - Снегирёва, а он Матвеев.

Возможно после этого  "муж" решит, что я уехала к отцу, может быть я бы так и поступила, но он далеко, живёт в другом городе, и я с ним практически не общаюсь. Значит и тут я могу выиграть время. И второе, этот гад не знает, что я в курсе его планов, теперь о минусах: его любовница, моя лучшая подруга, Райка - как говорится "и ты, Брут!". Всё это не просто сводит меня с ума, это лишний раз показывает, что жизнь дрянная штука, а в лабиринте лет и событий полно капканов, расставленных на таких честных людей как я.

           Хочу открыть глаза женщинам на некоторую суть вопроса: если у вашего мужа появилась любовница, знайте, что хотя бы единожды ему приходила в голову мысль избавиться от жены, а уж какой  выбрать  для этого способ,-- всё зависит от обстоятельств. Кто-то сразу отбросит её ( мысль), как  горячий уголёк с ладони, кто-то просто задумается, ну а кто-то, как мой "муж", будет искать способ сделать это. Поворотным моментом в моём случае послужило то, что мне покойная мамина сестра и моя любимая тётка, тётя Галя, оставила наследство и после этого простой развод со мной был исключён: ведь он нигде ни дня не работал и жил только за мой счёт. Знала бы моя любимая тётушка, что своим завещанием она подписала мне смертный приговор.
Я всегда считала, что мой "муж", это бесполезное и безобидное трепло, ну что-то вроде телевизора в квартире: днём болтает о всякой ерунде, а ночью мирно храпит. Но один случай заставил меня призадуматься.

    Как-то раз,  когда я разбиралась в шкафу, я нашла там пистолет и горсть маленьких жёлтых пулек, похожих на леденцы, на мой вопрос что это? Он лицемерно ответил: "Да так, пульки, вот нападёт на тебя кто-нибудь...ты же красивая баба, кто тебя защитит, как не я. Вот на всякий случай и прикупил." Я растеряно пробормотала: "Чушь какая-то. Никогда не нападали."

Ха-ха, вот этими "леденцами"  он теперь и собирается меня накормить. Думаю, что похожие истории  совсем не редкость в отношениях между людьми и это удручает. А ведь по большому счёту я ещё и не жила - пока это только репетиция. У меня столько  планов...

Как всё было: рано утром, пока он спал, я схватила сумку, побросала туда первое что попалось  под руку: косметичку ( хотя зачем она мне тут, но это уже привычка), еду из холодильника, одежду, нижнее бельё, шампунь,  деньги и в ранних сиреневых сумерках села на первую электричку. Я торопилась, ибо не знала сколько дней, а может быть часов жизни мне оставили любовники. Телефон я "забыла" дома - без него легче затеряться. И так, три часа на электричке с пересадкой на автобус, потом ещё два часа по сельским разбитым дорогам и наконец пешком 5 км. через необъятное кукурузное поле, под уже вечереющем небом и раскинувшимися от горизонта до горизонта, розовыми крыльями облаков.

Вторая половина лета, початки довольно большие, золотисто-жёлтые, буду их варить и это на время отвлечёт меня от горьких мыслей, а они уже не заставили себя  ждать, пришли и стучатся в мою душу; и главное что гложет - как они могли?! Горькая ирония, через две недели мне будет 27...Однако в жизни бывает всякое и к этому надо привыкнуть, теперь я обязана сама позаботиться о своей безопасности, а им?..
Им - Бог судья.

В доме пыльно, и в лучах вечернего солнца это особенно заметно; я не была тут год с похорон дедушки и вот сейчас, немного отдохнув с дороги, примусь за уборку. Дедушка был страстный рыбак и охотник, жил один, он любил уединение, в сарае по стенам развешано много снасти, название некоторой я знаю, другой нет. Во всяком случае могу отличить бредень от мерёжи. Жаль только, что ружьё дедушка продал перед смертью, мне бы оно сейчас точно не помешало ведь и стрелять  меня учил он!..

Слава Богу, что за это время в дом не пробрались воры, всё на своих местах, замки, стёкла целы. Я открываю ставни, и он сразу наполняется тёплым вечерним светом, а кукурузное поле за окном становится настоящим оранжевым морем. В доме есть кое-какие запасы, в шкафчиках на кухне: мука, крупа, сахар, какао, спички, консервы. Значит первое время можно обойтись без хлеба, например, питаться овсянкой, но потом мне его негде будет взять: в поселковом магазине я появиться не могу, чтобы не быть опознанной, значит придётся ехать в райцентр, да и деньги у меня в основном на карточке. Вообще-то, мне очень нужна консультация юриста и её я могу получить тоже только в городе; как развестись  без согласия и без присутствия мужа - это то, что мне сейчас необходимо  как воздух.

Меня, свободную от брачных уз,  просто не будет смысла убивать - коварная парочка ничего не получит. Ну что ж, подвожу я итог, всё не так уж и плохо, в противном случае я бы могла  уже и не быть в живых. А так я буду ловить рыбу, у дедушки целый набор удочек, а в лимане водятся жерех, лещ, сом судак - уха из них пальчики оближешь; есть ещё сад с яблоками, вишнями  сливами и малиной, в конце концов поживу перед смертью в одиночестве, узнаю как это быть в шкуре отшельницы. Такими мыслями я пытаюсь  развеселить сама себя.

Телефона у меня нет - связь с внешним миром оборвана и к этому новому состоянию  ещё предстоит привыкнуть. . .
"Муж" меня наверняка будет  искать, в городе он бы наверное не решился применить оружие, а тут..лучшего места для убийства и найти сложно: ни одного свидетеля, кроме разумеется Райки!..Но сообщница не в счёт.

Из окна мансарды мне еле-еле  видна граница кукурузного поля у горизонта  и за ним, на горизонте,  темнеющая полоска  леса, где-то там автобусная остановка, откуда я пришла.
Кукурузное поле почти пополам делит тоненькая нитка узкоколейки; она ржавая и заброшенная, по ней лет 40 (или больше) назад бегала дрезина с двумя вагонами, ездили люди, а теперь от всего этого только остались  шпалы и кое-где рельсы, да вот ещё,  будка путевого обходчика.
Я даже могу представить, как всё это было: сидят в вагонах тесно потные мужики, бабы в ватниках, брезентовых плащах с капюшонами, кепках, платочках, в старых кирзовых сапогах, а возле ног кошёлки с грибами-ягодами, ведёрочки с раками и живой рыбой ( в лесу большие озёра), грубые, заскорузлые пальцы держат удилища, да не бамбуковые, а простые, вырезанные из орешника; тогда всё было простое, весь уклад жизни... И аромат грибов, спелой земляники, малины смешивается с папиросным дымом под потолком.

А за окнами проплывает вот это самое кукурузное поле, если оно конечно тогда было. Едут они и подрёмывают - встали-то рано.
Как мне хочется сейчас попасть в этот старенький вагон с облупленной краской, сесть с ними рядом, в намокшем от росы брезентовом плаще, и слушать, слушать, слушать бесконечный перестук колёс.

И где сейчас эти люди?.. А нигде, нету их больше, и догнивают где-то деревянные кресты на сельских погостах - вот всё что осталось от них. А видение? Видение просто плод моего воображения. Просто я чувствую, что так всё было. И от этой картины почему-то грустно до слёз.

Эта узкоколейка служит мне хорошим путеводителем, когда я от остановки иду вдоль неё к дедушкиному дому, иначе в  огромных стеблях кукурузы которые выше моего роста можно легко заблудиться.
Пасторальный пейзаж, тишина и как-то не верится, что сюда могут добраться мои убийцы. Я смотрю как вдоль кромки кукурузного поля пылит какая-то машина, в дедушкин бинокль видно, что это армейский уазик и загорелая рука шофёра лежит на дверце.

У "мужа"ярко-жёлтый пикап, купленный, кстати, на мои деньги. Несправедливо? Если бы все убийцы думали о справедливости, они просто исчезли бы как класс, растворились бы в любви и гармонии к ближнему.
И потом, что такое справедливость? Справедливость категория относительная, можно сказать эфемерная. Наверняка они (любовники) считают, что тёткино наследство, доставшееся одной мне,  - это и есть главная несправедливость. С их точки зрения, если меня убить, то справедливость будет восстановлена.
Кто на каких весах взвешивал эту неуловимую справедливость?.. Только вот их "справедливость" называется  совсем другим словом - зависть! Зависть страшная штука, она корёжит человека, обгладывает его душу, как собака обгладывает кость - дочиста.
Ещё первый убийца на планете Каин убил брата своего Авеля из зависти. А раз так, то остальным-прочим людишкам и подавно можно; и пистолет им всем в руки.

 Чем заметнее машина, тем для меня  лучше, но им ещё рано, вот дня через три четыре, или позже  вполне могут появиться. И всё-таки хочется верить, что мой дом они не найдут, покрутятся в посёлке и вернутся обратно.

       Чем я буду заниматься все эти дни?.. Я осматриваю длинные полки с книгами вдоль стен мансарды ...ага, вот "История Рима", с неё и начну; как сказал Марк Аврелий: делай, что должно, и будь что будет.
На книжной полке стоит дедушкина фотография, боже, как же он похож на Хемингуэя, такая же седая короткая бородка и глаза с искоркой смеха. Прямо над ней висит большая карта звёздного неба.

Мне приходит в голову мысль: а если я буду защищаться, смогу я их убить? Да, пожалуй смогу, только вот потом мне будет плохо, это словно испачкаться в несмываемой грязи. Вот, будто бы я шла и шла по чистому полю, а потом вдруг раз, и стала оставлять за собой чёрные как дёготь следы, и куда бы я ни пришла, где бы не появилась, эти следы всегда будут на виду.  Так что лучше не искушать себя, а просто запрыгнуть в лодку и спрятаться в камышах - там меня не достанут. Получается, не могу ни убить, ни простить, а только хныкать!

Кстати, у дедушки была лодка надо будет посмотреть за дровами, она должна лежать где-то там, накрытая брезентом, но следующая мысль повергает меня в панику: если дело затянется, то не придётся ли мне этими дровами зимой печку топить, конечно при условии если я останусь жива, а ведь дедушка рассказывал, что зимой тут появляются  волки...брр... Я опять смотрю в бинокль слева от кукурузного другое  поле, пшеничное,  его уже начали убирать комбайнами, но оно далеко, даже в бинокль плохо видно.

    Ночью я заплакала, я заплакала, когда вышла во двор и увидела над головой звёздное небо; живя в городе, я совсем забыла, что есть звёзды, галактики, туманности, звёздные скопления, что где-то на других планетах живут похожие на нас люди, да и некогда было думать там об этом, а здесь разрыдалась от всей этой звёздной красоты и своей глупой, неудачной, суетливой жизни; и отчётливо показалось, что я наконец нащупала хрупкий мир внутри себя.
Так прошёл мой первый день в дедушкином доме.
               
                Примерно через неделю я стала замечать, что со мной происходит нечто странное: я стала постоянно думать о мужчинах; читала ли я книжку о древнем Риме или смотрела в бинокль на комбайны,  у меня всё время перед глазами стояли их мужественные, загорелые тела, причём думала о них исключительно в плотском смысле. Дальше - больше: я стала копаться и выискивать в своей памяти те моменты, когда я отказывалась от разного рода недвусмысленных предложений и теперь вдруг  пожалела об этом. Если дело так пойдёт и дальше мне тут не то что до зимы, до осени не высидеть.

Но мужчины теперь жили для меня в недосягаемом мире, каким-то внутренним зрением я их однажды увидела в неожиданном ракурсе: некая, прозрачная, невообразимых размеров субстанция, и они в ней спрессованы, склеены, прижаты друг к другу в самых немыслимых позах; я вижу их страдальческие лица и, кажется, они тоже  видят меня; вероятно и я нахожусь в своей, женской субстанции, но между нами какой-то изолирующий материал, который блокирует все токи.
И странные мысли стали приходить мне в голову, будто бы во всём что сейчас твориться со мной, виноваты именно мужчины! Не кто-то один конкретно, а собирательно все, то есть они не выполняют какие-то свои мужские обязанности, которые обязаны выполнять по своему статусу или, точнее, предназначению...

В чём конкретно заключается их обязанности и их вина передо мной, я объяснить себе затруднилась...но и убеждённость в их неправильном поведении, у меня тоже не прошла. Я просто топала босой ногой по половице и в раздражении кричала: "Вы дураки и мучители, я молодая, красивая, умная, а вас идиотов безмозглых чёрт где-то носит!"..
                И в этих оскорблениях, адресованных безликим мужчинам, я странным образом обретала покой и некоторое душевное равновесие. Что это, синдром отшельницы? Я никогда не страдала повышенным либидо, скорее наоборот, но страх смерти пробудил во мне животный инстинкт.
Моё тело грубо вопило: собираешься сдохнуть - подыхай, но сначала совокупись и оставь потомство! Я не ожидала от него такой подлости, оно предало меня в самый неподходящий момент. Не помогало ничего, ни таскание ведра воды на второй этаж, ни бег вдоль кукурузного поля.  Пару раз я раздевалась перед зеркалом и долго стояла так, всматриваясь в своё отражение: я хотела понять что со мной не так, но ничего странного не заметила, разве что глаза стали немного бездонными, а может безумными, но это оттого что сильно расширились зрачки.

Из какой-то толстой книги выпал пожелтевший листок с текстом отпечатанным на машинке.
Что это, глупая случайность или чья-то злая насмешка? Я подношу его к глазам и в третий раз перечитываю: 
    "Исповедь у женщин предписано принимать при открытых дверях, в притворе, чтобы не было соблазна. По толкованию Иоанна Постника женщина на исповедь вообще не допускается, за исключением тех случаев, когда она опасно заболела или будет «заматеревшей во дни многи».
Греческий писатель XI в. Никон Черногорец пишет о том, что для инока очень опасно принимать женские исповеди.
Он приводит пример из Жития святого Иоанникия, который чуть не впал в блуд с инокиней, исповедавшей ему свои помыслы. Он приводит также пример современного ему монаха, который тоже не устоял в этом искушении, хотя до этого обладал даже силой чудотворения.
Никон говорит о том, что нигде не существует разрешения принимать мужчинам (а тем более монахам) женщин на исповедь. Но как же быть тогда женщинам? В связи с этим он приводит толкование Иоанна Златоуста, который объясняет, что женщин целомудрию должны учить старицы.
Вопрос об исповеди женщин и монахинь так и остался нерешенным в древнерусской практике".

 Хорошенькое дело. Значит и я не смогу батюшке рассказать о своих помыслах, дабы не ввести его в искушение; живи Наська в своём греховном болоте и не рыпайся.
И тут нас, баб, прищемили под предлогом сатанинских помыслов и бабских фантазий.
А какие у нас помыслы и фантазии?.. Мужика бы найти стоящего, замуж выйти, детей нарожать, кто ж из нас об этом не мечтает? А на всех шлагбаумах, которыми нам перекрыли дорогу, так и надо написать: "Это мужская территория! Сюда ни-ни..." За 900 лет так и не придумали, что с нами делать.


 И подозрительным образом мне стали всё время попадаться предметы, форма которых недвусмысленно намекала на их фаллический, мужской характер...эдакая изощрённая пытка фаллосом! Я где-то читала, что смерть и оргазм две стороны одной медали, и в момент смерти человек испытывает самый сильный в своей жизни оргазм, природа как бы вознаграждает страдальца.
По мне так, не дёшево ли человеку заплатили!? А с другой стороны, тот кто перешёл черту уже ничего не расскажет, а кто по эту сторону - не располагает знаниями, так что ерунда всё это.            

  Не помню уже в какой день, мне пришлось поехать в город за продуктами, а заодно и получить консультацию юриста, вообще-то консультация мне сейчас нужна  даже больше чем продукты. 
После полного уединения и отрешённости,  казалось что я попала в толпу людей, хотя на самом деле это был довольно большой районный центр, тысяч на 60 жителей, с пыльными тротуарами, чахлыми липами, чугунными решётками вместо заборов и маленькой площадью, загаженной голубями. 
Центр города украшал пятиглавый собор из красного узорчатого кирпича с зелёной крышей и высокой колокольней. Я зашла поставила свечку, посидела на лавочке, спасаясь от жары, в прохладном полутёмном  притворе.
                И снова мужчины..они всё время попадались мне на глаза, или может быть глаз сам выискивал их в толпе, на улице, в магазине. Мой мозг сортировал, отмечал, отбраковывал, фиксировал их по разным признакам: по одежде, лицу, походке, возрасту и т.д., и наконец выносил своё заключение - нет, они тебе не подходят по таким-то и таким-то параметрам.
Я думала будет хуже, а раз я ещё копаюсь в материале, значит не всё потеряно и есть куда катиться дальше. Когда я шла с полными сумками продуктов и искала глазами юридическую консультацию, я увидела Его. О, Боже! Высокий, загорелый, с широкими плечами и узким тазом, шатен в джинсах...

Наверное у меня вывалился язык при виде такого экземпляра..На вид ему 30-35 лет, и этот полубог заходит на моих глазах в зоомагазин. Я, естественно, ничего не соображая, иду за ним как приклеенная. Мне не на что надеяться, но я зачем-то всё равно переставляю ноги или, как бы сказал моряк, иду в кильватере. Магазин большой, полный всякого барахла, клеток с мышами, попугаями  и аквариумов с рыбками; продавец в дальнем конце зала занята с покупателем, а мой красавец сразу направляется к кошачьим домикам и начинает их ощупывать.
Я поняла, что сейчас он будет пребывать какое-то время  один, что называется в зоне отчуждения, и говорю себе: Настя, это твой   шанс, другого (лучшего) не будет, и если ты не передумала - действуй.

  - У вас котик или кошечка?
Из-за его плеча я почти шепчу, голос куда-то пропал, то ли от волнения, то ли от того что я уже давно ни с кем не разговаривала. Сердце из груди готово выскочить - я никогда не знакомилась с мужчинами первой, тем более на улице, к тому же я забыла побрить ноги. Он вздрогнул, оставил в покое кошачий домик, обернулся и скользнул по мне взглядом.
- У меня котёнок.
- Какая прееелесть.
Пропела я уже окрепшим голосом.
- Но опыта нет, хочу купить проказнику домик, но не знаю что выбрать, может этот?
- О-уу!..Я на кошках собаку съела..
Несу я какую-то чушь, которая первой приходит в голову.
- У меня уже третья..
Зачем я вру, у меня в жизни не было ни кошек, ни собак. Когда-то давно в детстве были рыбки, но и те не прижились.
- Я могу точно сказать какой домик ему подойдёт, но сначала мне нужно взглянуть на вашего озорника.

Я ловлю на себе его оценивающий взгляд и последующую реакцию: кажется, первый экзамен я сдала!. Мы выходим из магазина, разговор крутится исключительно вокруг кошачьей темы. И тут он вспоминает, что котёнок у него в машине, а она "рядом за углом". Как здорово, что котёнок в машине, соображаю я, значит его не с кем оставить, вот он шанс.

Мы направляемся к машине и - хороший знак - он предлагает понести мои сумки, попутно сообщая, что его зовут Андрей.
Я называю своё имя и, в момент передачи ему сумок, наши руки соприкасаются и тут со мной происходит ужаснейшая вещь, я вдруг начинаю хватать ртом воздух и понимаю, как это ни стыдно, но я дико хочу его, хочу чтобы его руки, его пальцы, расстёгивали, стаскивали с меня одежду, трогали, прикасались, гладили моё тело везде без стеснения  и ограничений...
Наверное он что-то заметил, ибо я покачнулась и схватила его за рукав.

- Что с тобой? Тебе плохо?
Он перешёл на "ты". Я впервые вижу так близко его зрачки и пытаюсь улыбнуться:
- Нет-нет...это, это сейчас пройдёт... Просто погода, наверное, и с утра что-то подташнивало.
Зачем я так, он ещё подумает, что это беременность. Хотя вряд ли мужчины много знают о страданиях беременных или вообще сопереживают. Что им до беременных? Проклятие Евы наш крест, а эти своё дело сделали.

В общем, я так и не смогла придумать подходящее объяснение, ну не на марсиан же валить всё...и когда до угла дома оставалось несколько шагов, мимо нас проезжает ярко-жёлтый пикап моего "мужа": сам негодяй за рулём,  рядом сидит Райка и что-то ест из цветного кулька, который у неё на коленях, кажется попкорн, в другой руке дымится сигарета;  к счастью, они меня  не замечают. Я спотыкаюсь и чуть не падаю, Андрей буквально ловит меня на лету.
- Да-да, Андрюшенька, спасибо тебе, мне уже лучше...Сейчас, сейчас мы посмотрим твоего котёночка. Он ведь серенький, правда, и ушки торчком? Серенькие они самые милые, у тебя хороший вкус...

Бездна, проклятая бездна. То ли я туда только заглянула, то ли падаю в неё безостановочно.
Я что-то лепечу невпопад, а у самой в голове бухает колокол: они уже здесь,  они идут по моему следу, у меня в запасе несколько часов, чтобы успеть добраться до дома, живая я им не нужна...
В чём моя вина? Только в том, что я очень хочу жить.
Андрей поставил мои пакеты на асфальт и что-то говорит, он наклонился, и его глаза прямо у моего лица. Почему глаза так близко? Он хочет поцеловать меня?..Ах, он  всего лишь встряхивает меня за плечи...как жаль.

События последних минут распадаются на отдельные фрагменты, и мне никак не удаётся их связать воедино, к тому же меня парализует страх...
Я неожиданно подхватываю пакеты и срываюсь с места со словами:"Мы ещё созвонимся", куда-то бегу, не оглядываясь...
Да не куда-то, а ноги сами несут меня  на автовокзал, в тоже время не перестаю думать: Господи, ну какой  он красивый и изюминка есть, вот только где...в глазах? В губах?. . В улыбке?.. 
И изюминка твоя, Андрюша, увы,  не для меня.                Судьба и в этот раз была на моей стороне, правда только отчасти - я увидела их первой, а Андрей наверняка  решил, что эта странная дамочка, прямо тут, на его глазах сошла с ума. Может быть даже подумал, а не вызвать ли дуре санитаров..
 
                Взять такси? Но какой идиот поедет в такую глухомань, к тому же по грунтовым дорогам. Юристы теперь побоку, надо спасать себя. В последний момент я едва успеваю на рейсовый автобус и это куда как лучше. Уже по дороге я обдумываю все возможные варианты действий и последствия своих поступков.
А не лучше ли было остаться с Андреем, вывалить на него все свои проблемы и пусть что будет..Ага, а что я про него знаю? Ничего, кроме того что у него есть котёнок. Может он женат, хотя кольца на пальце нет, но это ещё ничего не значит, может он вообще тут проездом...
Но самое вероятное,  выслушав всё, он просто повернётся и уйдёт. Я бы на его месте именно так и поступила. Кому охота связываться с сумасшедшими. Нет, теперь мой дом - моя крепость.

Я уже собралась задремать под урчанье мотора, но неожиданно  увидела в окно как нас обогнал ярко-жёлтый пикап; сонливости как не бывало..вот этого-то я и боялась больше всего, значит придётся выйти раньше на 4 км. и потом уже  топать пешком по бездорожью, кустами и балками, итого лишних 8 км., в противном случае я столкнусь с ними, когда они будут возвращаться обратно, и в чистом поле спрятаться мне будет негде. Я представила как они с моей фотографией ведут расспросы у магазина или у всех кто попадается им на пути, хотя может и не ведут, всё-таки привлекать к себе внимание, учитывая их планы, достаточно глупо.

До дома я дошла без приключений, если не считать встречу с зайцем: испуганный зайчишка выскочил прямо на меня из кукурузы, да так и замер от страха. Мы смотрели друг на друга и я, поставив на землю сумки, начала было выговаривать ему с ухмылкой:  мы с тобой, серый, в одной лодке. И тебя и меня хотят убить, правда по разным причинам, но для смерти причины не важны, для смерти важен результат.
Однако истину донести до зайчика не удалось: он слушать не стал, а, подкидывая высоко задние ноги, дал стрекача. Счастливый, он живёт в единении с природой, а я - сама с собой.

    Весь этот сумасшедший день так на меня подействовал, что придя домой, я едва разделась и сразу повалилась в постель. Уснула мгновенно и крепко. Однако сквозь сон услышала, что кто-то зовёт меня, или просто произносит моё имя на разный лад: "Настя, Настюша, Анастасия, не спи..не спи...не спи"...
Голос мужской, приятный, но мне незнакомый и в интонации заметны нотки тревоги. Я конечно реагировала, но веки открыть не могла, они были словно заклеенные скотчем. И только когда к моей руке кто-то прикоснулся, а у виска ощутилось дуновение воздуха, я подскочила как ужаленная.
Огляделась вокруг - никого, но в тёмном углу, за шторой, мне показалось кто-то стоит и даже вроде бы чёрные мыски ботинок бликуют, однако при близком рассмотрении это оказался всего-навсего старый дедушкин чемодан, задвинутый туда мной накануне, чтобы не мешался под ногами. Я опять легла, но теперь уже беспокойство и тревога не давали мне уснуть, что это было, сон или явь? Чей голос? Может это Ангел-хранитель?..
Примерно такие мысли стали приходить в голову и чтобы как-то отвлечься, я начала перебирать в памяти события прошедшего дня, и в этот момент отчётливо услышала как хлопнула автомобильная дверца на улице.

Странно, но я не придала этому значения и даже собиралась повернуться на другой бок и продолжить сон, но тут яркий луч электрического фонарика ударил мне прямо в лицо, потом круг света скользнул по потолку, стенам, мебели и снова остановился на мне. Я спала на первом этаже, и световой луч бил с улицы через приоткрытые створки ставней. Как я могла забыть закрыть на ночь ставни!..
Какая же я дура! Я взяла за правило все эти дни, закрывать изнутри ставни и вешать на входную дверь большой висячий замок, чтобы постороннему человеку со стороны дом казался нежилым и необитаемым, но в этот раз, я оказалась невнимательной, видимо от усталости. Вот так, на ровном месте я усложнила своё положение. Слава Богу, что хоть замок надёжно прикрывал входную дверь. Сама я все эти дни пользовалась другой, потайной дверью, она со двора выводила меня прямо на пристань, то есть на деревянный настил на сваях пристроенный к дому со стороны лимана.

Я всё поняла и, не раздумывая, скатилась с кровати на пол: медлить было нельзя ни секунды, "муж", наверняка уже заметил меня и выстрела через стекло можно было ждать в любой момент. На четвереньках, полураздетая, я поползла к потайной двери и, выскочив на пристань, сразу прыгнула в причаленную лодку и, как можно быстрее, стала отталкиваться от дна веслом: тут неглубоко, не больше полуметра. Лодку я предусмотрительно всё время держала "под парами". И всё бы наверное обошлось, и я бы незаметно выскользнула, из дома, но в последний момент, уже садясь в лодку, я задела пустое ведро, оставленное днём на пристани, и оно покатилось по дощатому настилу издавая в темноте неимоверный грохот.
 
Сразу после этого я услышала выстрел - пуля ударилась о воду. Я что есть силы принялась отталкиваться от дна, стараясь уйти из зоны обстрела, но весло утопало в илистых отложениях, и вытаскивала я его медленно, с трудом. Вдогонку "муж" выстрелил ещё несколько раз: я видела в темноте вспышки выстрелов и два силуэта его и райкин. Пули всё время ударялись о воду, но последняя попала в борт лодки, расщепила его, и острая щепка впилась мне в ногу с внутренней стороны бедра. Я вскрикнула и упала на дно лодки, которая по инерции продолжала плыть в сторону тростниковых зарослей.

- Добей эту суку!!
Истерично закричала Райка с берега и после короткой перебранки:
- Дай, дай мне пальнуть!

Но выстрелов больше не последовало, возможно в пистолете кончилась обойма, или любовники решили, что со мной покончено. Я кое-как вытащила щепку, и кровь тёплой струйкой потекла по ноге сильнее. Придурки, даже убить нормально не могут. Надо  срочно что-то предпринимать, к тому же одно весло было потеряно: оно застряло в иле, и я не смогла его вытащить .

"Андрюшенька, вот сейчас ты мне больше всего нужен, не тогда, а сейчас, кто теперь меня спасёт, кто выручит из беды... Мне не сумку нести, мне надо чтобы ты был рядом",- взывала я к красавцу. Наверное каждая женщина в тяжёлую минуту вспоминает о сильном мужском плече, защитнике, о том кто поможет, выручит из беды, возьмёт на себя решение всех проблем, и я не была тут исключением. Однако опомнившись, я всё же нашла в себе силы трезво взглянуть на вещи и не предаваться пустым иллюзиям, а значит не терять зря драгоценное время.

Кажется это было на третий или четвёртый день моего пребывания в дедушкином доме, я плыла на лодке на один из безлюдных островов, чтобы там позагорать и полакомиться земляникой и неожиданно за стеной тростника чуть не налетела на резиновую лодку с пожилым, но крепким ещё мужчиной с удочкой...
Мы поговорили минут десять, оказалось что до пенсии он работал спасателем, знал моего дедушку и каждое лето приезжает сюда на своей старенькой "Ниве"чтобы порыбачить и пожить в палатке в "этих чудесных местах" неделю-другую. Он ещё предупредил меня, что на пятом острове живёт камышовый кот, этакий верзила ростом с собаку и надо быть осторожной. На этом мы и расстались.

Да, и зовут старика, кажется Иван Максимович, вспомнила я. Вот кто мне может сейчас помочь: у него должна быть аптечка, ведь он же работал спасателем, значит человек бывалый, не растеряется и не испугается крови...
А она всё текла и текла, и на ощупь небольшая лужица образовалась на дне лодки; я уже почувствовала некоторую слабость в теле, шум в голове и путаницу в мыслях. Только бы не упасть в обморок, иначе я просто истеку тут кровью, твердила я себе и до боли закусила губу. Стоя на одном колене и гребя единственным веслом попеременно то слева, то справа, как это делают байдарочники, я таким образом пробиралась сквозь заросли тростника и осоки, они хлестали меня по лицу, и плечам, но больше всего я боялась проскочить мимо и не разглядеть в темноте силуэт палатки - это был бы мой конец.

Я отчаянно работала веслом и в какой-то момент перестала осознавать себя такой какой я была. Сначала мне показалось что со мной это уже когда-то происходило может быть сто тысяч, может быть миллион лет назад ...
Потом я увидела себя со стороны, как стоя на одном колене в лодке и, истекая кровью, из последних сил гребу веслом - в моей ноге торчала стрела, и боль была нестерпимая!..
Странная одежда из звериных шкур прикрывала моё тело. Я умирала и потухающим сознанием в последний раз обвела этот мир: широкая-широкой река, на горизонте в сиреневой дымке видны высокие горы, песчаные берега реки имели красноватый оттенок, за ними, на равнине, кое-где стояли белые свечки высоченных деревьев с плоской кроной. Я видела львов, они играли, но теперь я не боялась их, я умирала, а мёртвым они не страшны.

В изнеможении я легла на дно лодки и широко открыла глаза: зрение стало гаснуть, надвигалась темнота, в моих зрачках отражались облака, только я их уже не видела..Но память была ещё жива, и я помнила, что там, за поворотом реки, будет потухший вулкан и где-то на его отрогах, посреди застывшей лавы, есть пещера, где меня ждут двое маленьких детей, моих детей - мальчик и девочка - я оставила их одних, чтобы наловить рыбы и накормить.
Это всё что у меня есть в этой жизни, и я не чаяла в них души. Девочка, совсем кроха, она родилась необычной с белыми волосами и голубыми глазами... без меня они погибнут от голода, или укусов ядовитых змей или их растерзают хищники. Моя смерть будет и их смертью..но теперь я бессильна что-то изменить ..я умирала.

Видение пропало так же внезапно как и появилось, оставив холодную испарину на лбу и опустошение в душе, словно я по ошибке открыла свою Книгу Судьбы не на той странице. И, к счастью, вовремя её закрыла: потому что как раз в этот момент, когда уже почти проплыла мимо, я заметила силуэт палатки...не знаю, но что-то заставило меня оглянуться...



- Иван Максимович, это я, Настя, мне очень нужна ваша помощь.
Голос мой был жалким и слабым.

В палатке завозились, послышался старческий кашель и через брезент я увидела  как зажёгся огонёк свечи.
- Что ты?..Почему не спишь, что случилось?
- Иван Максимович, я сильно поранилась..У вас есть аптечка перевяжите меня, а то кровь течёт и течёт.
Я уже выползла из лодки и сидела на траве тихонько  поскуливая и втягивая ноздрями железистый запах крови. Старик велел мне лечь в палатке на надувной матрас, а сам пошёл к машине за аптечкой, вернувшись осмотрел мою рану, покачал головой и сказал:

- Сейчас йодом обработаю и перевяжу, терпи щипать будет сильно, а утром надо обязательно в больницу, похоже там большой кусок в мягкой ткани остался может быть заражение. Я равнодушно это выслушала и только теперь сообразила, что  практически не одета.  Если и не хотел дедушка что-то увидеть, посмотреть ему пришлось, впрочем меня к этому времени уже охватило полное безразличие, сказалась потеря крови и всё, о чём я сейчас мечтала, так это лечь и уснуть.. Да и то сказать, наверняка в своей жизни он уже на всё  насмотрелся ..

  -  Слышал  я, кто-то стрелял там у вас.
- По уткам наверное, а я случайно на линии огня оказалась.
- Неужели?..Так-так..как глупо из пистолета палить по уткам.
Иван Максимович недоверчиво покачал головой, но ничего не добавил, промолчала и я. 
Пузырёк с йодом был открыт, вата и бинт приготовлены и мои пальцы, в ожидании боли, вцепились в плечо старику. Ещё через несколько секунд мне пришлось взвыть и выгнуться дугой, наконец рана была перевязана, а концы бинта дедушка старательно стянул зубами.

- Как рассветёт отвезу тебя в город, а потом опять сюда вернусь, палатку убирать не буду, место тут глухое никто не придёт.

Меня бил озноб, кружилась голова, но тем не менее с помощью Ивана Максимовича я надела толстые рыбацкие штаны и свитер старика, пропахший потом, тиной  и табаком и в таком виде легла боком на матрас, дедушка лёг рядом спиной ко мне.
Только в этом положении, лёжа спиной к спине, мы и смогли уместиться на узеньком  матрасике.
Перед тем как лечь, он налил мне из термоса стакан душистого чая на травах, и тепло сразу растеклось по телу, а последней моей мыслью перед падением в черноту была: если бы хотел изнасиловать не заставил бы одеваться.

                II



       Я дома, за окном начало осени, день хоть и пасмурный, но такой прозрачно-серебристый словно звук флейты. Тихо и неподвижно стоят деревья, я смотрю на них и сама замираю в оцепенении, только мозг как шелкопряд плетёт и плетёт бесконечную ниточку мысли. И если всё, что он наплёл представить в виде ткани, то в  ней тут и там зияют прорехи.
Да уж..память у мня стала дырявая.


        Я хорошо помню как меня выписали из больницы: кафельный пол в трещинах, солнце за пыльным окном, старые липы у крыльца; помню запах карболки и несвежего белья в коридорах, немытые банки из-под анализов в пластиковых чёрных мешках под лестницей..Все дни пока я лежала  в палате, я думала: почему мне так не повезло, ведь это был последний выстрел! Встань я чуточку левее или  развернись  лодка немного вправо и ничего бы со мной не случилось...Да, не повезло и хорошо что это уже в прошлом...

     Увы, я ещё не знала что в колчане у Судьбы для меня приготовлено много отравленных стрел..Я шла по узкой асфальтовой дорожке к больничной проходной, и тёплый ветер трепал мои волосы, - так здорово снова почувствовать себя здоровой и сильной. Сразу за больничной оградой начиналась тенистая аллея в конце которой была видна шумная улица с интенсивным движением: мелькали машины, трамваи.
Мне хочется окунуться в пёструю толпу беззаботных людей, услышать смех детей, пройтись по магазинам, посидеть за столиком в кафе, но, вспомнив в каком я виде, то есть в рыбацких штанах и вытянутом свитере - план с посещением магазинов и кафе приходится отложить до лучших времён, к тому же и денег у меня с собой  в обрез (только доехать до дома на автобусе), и за них ещё надо  сказать спасибо Ивану Максимовичу - при расставании он сунул мне мятые бумажки в карман. Поразмыслив, я приняла решение идти сразу на автовокзал и ехать домой. Но дальше произошло то, что так и осталось занозой в моей памяти: терра инкогнита, событие не поддающееся расшифровке, сколько не бился мой мозг в муке.


      Впрочем, судите сами.
      Когда я стояла у светофора и ждала зелёный сигнал чтобы перейти дорогу, возле меня остановилась чёрная "тойота", хотя может и не "тойота", а "ниссан"..За рулём сидела женщина в тёмных очках, она была одна и любезно пригласила меня сесть к ней. Она сказала что-то вроде: "нам по пути...я вас подвезу".  Грациозным движением руки она убрала с переднего сиденья свою сумочку и как-то так приятно улыбнулась мне. Я хотела уже было ответить, что мне тут всего два шага, до вокзала, мол, рукой подать, но посмотрев на её лицо, крошечные серёжки в ушах  и забранные в хвостик волосы, почему-то передумала и села в кабину.
Я колебалась не больше двух секунд, наверное меня успокоил её домашний, мирный вид, а может 14-я соната Бетховена - ведь не могут же плохие люди слушать классическую музыку, ибо она вылечит любого негодяя, шептало мне подсознание. Но мысль: а с какой это стати незнакомый человек вдруг взял и сделал тебе одолжение, почему-то не пришла мне в голову.

       Мы остановились у небольшого одноэтажного домика  в глубине старого парка. Я в странном полусне вышла из машины и молча пошла по дорожке, женщина, имя которой я так и не спросила, за моей спиной направила меня прямо к  крыльцу словами:

- Звонок не работает, постучи в дверь кулаком, тебя там ждут.

Я уже на крыльце, оглядываюсь, моя спутница возвращается к машине, хлопает дверца и автомобиль бесшумно исчезает за деревьями. Стучать мне не пришлось, дверь открыл немолодой мужчина в белом халате; он берёт мою руку и долго её трясёт..ещё немного и я упаду прямо на пороге, так  вдруг захотелось спать. Мужчина смотрит мне прямо в глаза и, поддерживая за локоть осторожно куда-то ведёт по коридору. Он короткий, всего несколько дверей, за одной из них я слышу приглушённый стон и жужжание похожее на звук бормашины. Я не знаю куда меня ведут и не хочу думать об этом, любая мысль причиняет мне боль.

Мы заходим в небольшой кабинет, и "доктор" помогает мне раздеться, он снимает с меня свитер, рыбацкие штаны и укладывает на кушетку. Я всё делаю как автомат; хотя, в какой-то момент  осознаю, что лежу на холодной клеёнке совершенно голая, но тревогу и стыд накрывает волна полного безразличия.
С таким же безразличием я смотрю как этот тип выбирает шприц, из нескольких разложенных на маленьком белом столике у окна.
Я перевожу взгляд выше, на кроны деревьев и не понимаю почему они облиты вечерним солнцем, ведь мы только что приехали, а выписали из больницы меня утром или может я ещё в больнице?..
Мысли  начинают путаться, что-то случилось с головой, я никак не могу вспомнить какой сегодня день. "Врач" подходит ко мне вплотную, его волосатые ноги прямо перед моими глазами, на нём нет брюк; в одной руке у эскулапа поблёскивает шприц с бесцветной жидкостью, в  другой телефон.
Я слышу как он отвечает невидимому собеседнику:

- Да никто не будет её искать - она поступила к ним без документов. Гурген в курсе, а как иначе, он сам отобрал. Конечно всё сделаем, Чумак отработает свой хлеб, заберёт и доставит как архангел на небеса..А что потом? Утилизируете, как обычно..Бывай.

Я не понимаю о чём они говорят, но вдруг одна мысль серебряной рыбкой забилась в моей голове: "я ведь тоже без документов, все мои документы остались в дедушкином доме".  Я хочу её додумать, но в этот момент"доктор" суёт мне что-то под нос, и я проваливаюсь в черноту.

                Я проснулась от холода, сырости и качки, с зажатым в руке недоеденным куском пиццы; жёсткая доска, на которой я лежала, оказалась обычной пассажирской скамьёй. Где-то в темноте, внизу плескалась вода, шумно работал движок, распространяя вибрацию. Рядом со мной лежал человек, завёрнутый в брезент, резкий запах экскрементов, исходивший от него, истязал мой нос; судя по всклокоченной голове, это был мужчина.
 
Сделав несколько шагов, я поняла что мы плывём, и судно небольшое, оно всё время ныряло носом в волны, словно принюхиваясь. Вскоре выяснилось, что это буксир "Садко" - по крайней мере, такая надпись красовалась на спасательном круге и на шлюпке. Меня мучил голод и было довольно промозгло, пришлось спуститься в кают-кампанию, которую нашла не без труда и в полумраке помещения  разглядела там женщину с ребёнком. Мальчик грыз сухарь, а дама сидела положив руки на колени и смотрела прямо перед собой.

Со стороны она была похожа на монахиню: в длинном габардиновом платье чёрного цвета, но в тоже время с модной причёской; платье облегало фигуру, подчёркивая красоту и стройность незнакомки. Они сидели рядышком на длинном угловом диване. На мои вопросы женщина не ответила и кажется даже меня не заметила; мне она показалась сумасшедшей и про себя я окрестила её учительницей музыки. Я тоже прилегла на диван с другого края.
Здесь, во всяком случае не было ночной сырости и ветра, а диван  достаточно мягкий и удобный. Лежать на боку мне что-то мешало и из огромных карманов своих рыбацких штанов, я с удивлением выудила батон чёрствого белого хлеба и пакетик джема. Кто его туда засунул? Вопрос. Наверное тот же, кто и засунул меня на это корыто. Я помнила как выходила из больницы, как весёлая и здоровая шла по узкой асфальтовой дорожке, а высоко в липах кричали вороны...Но дальше всё обрывалось и была одна сплошная чёрная яма.
 
       В батон я тут же вцепилась зубами и рвала на части его чёрствую корку; джемом же, больше похожим на столярный клей, вся перепачкалась, ибо в нетерпении  не смогла аккуратно открыть пакетик, а просто разорвала его зубами. После всего съеденного задремала.
Вообще, мысли о том как я выгляжу  и на что стала похожа, отошли для меня на второй, нет, даже на третий план. Едва забрезжил рассвет, я соскользнула с дивана и пройдя мимо дамы, которая сидела всё в той же позе, поднялась наверх. Корабль не корабль, а так, старый ржавый буксир, увешанный автомобильными покрышками по бортам. Мысли о том, кто, зачем и куда меня везут  не переставали грызть меня. За негустым туманом с двух сторон открывались берега, поросшие высокими соснами, как мне сейчас хотелось оказаться там, в лесу, стать свободной, вдохнуть аромат хвои, мягко, бесшумно ступать по сухим иголочкам и слышать как иногда под ногой хрустнет ветка..
    Домики и даже целые сёла с пристанями, лодками и церквушками на холме, медленно возникали и так же медленно растворялись в дали или за поворотом. Незнакомая река похоже была довольно извилиста. Я пошла на капитанский мостик и потребовала у рулевого, а больше в этот ранний час нигде никого не было, - потребовала объяснений,  но рыжий громила в меховой безрукавке и грязной тельняшке, с татуировками на руках молчал, я настаивала:

- Признайтесь честно, куда мы плывём...
- Чистосердечное признание облегчает душу, но удлиняет срок...

Громила, довольный своей находчивостью, блеснул золотыми коронками. Понятно, что такой ответ никак меня не устроил, и  когда я стала настаивать,  просто вытолкал меня за дверь. Ну что ж, придётся ждать когда проснётся капитан, а пока сделать кое-какие выводы.
Например, оказалось, что мои карманы пусты , то есть у меня нет никакого билета на поездку, по которому можно определить пункт отправления и пункт назначения,  Следовательно, я не пассажирка, тогда кто?.. Зато нашлись деньги, выданные мне Иваном Максимовичем на дорогу до дома, и они были в целости и сохранности. И так, нас трое пассажиров, не считая мальчика, из них один неходячий( возможно бродяга), другая сумасшедшая... всё это довольно странно. Пока я  слонялась по палубе и рассматривала палубные надстройки, из трюма выглянул чумазый моторист. Я бросилась к нему.

- Скажите, куда мы плывём?

Но он, к мой досаде, сразу же захлопнул люк. Я  осталась стоять на месте, не зная что делать дальше и уже хотела было вернуться в кают-компанию, но тут мне на глаза попалась табличка со следующим  текстом: "Ответственный за противопожарную безопасность на судне, капитан Чумак А.С." Я уставилась на неё, как баран на новые ворота: где-то я уже слышала эту фамилию, кто-то её произносил в моём присутствии!.. Она (фамилия) как гвоздь засела в моей памяти. "Чумак...Чумак... -  повторяла я, - чтобы это могло значить?" Я спустилась в кают-кампанию и снова легла на диван. Морской корабельный хронометр, вмонтированный в стену, показывал начало седьмого. Женщина в чёрном всё так же неподвижно сидела на диване, я же наоборот беспрерывно ворочалась, не находя себе места. Почему буксир не выполняет свою работу, куда он плывёт? Значит у него какое-то другое задание? Какое?.. Если мы не пассажиры, тогда куда нас в таком случае везут?..Нет, я обязательно всё это выясню у капитана...

     Каюту капитана оказалось найти очень просто - она была первая по коридору, я толкнула жёлтую в коричневых разводах дверь с надписью Чумак А.С., и первое что увидела в крошечном помещении - это вонючую волосатую тушу в несвежем нижнем белье на грязных простынях кровати..каюта была завалена пустыми бутылками и банками из-под пива..в цветочном горшке с засохшим растением - гора окурков, а в воздухе вонь прокисшего пива, перегара и немытого тела. Морская форма скомканная валялась под кроватью.
Туша лежала ко мне спиной и на плече красовалась татуировка: "Корсар". Я, не выходя из каюты, прикрыла за собой дверь и постучала..Туша пошевелилась, голова с трудом приподнялась, и маленькие глазки вопросительно уставились на меня. Вот заорать бы сейчас: капитан Чумак, встать, суд идёт!.. А потом добавить что-нибудь вроде: смягчающих обстоятельств не найдено..Но вместо этого я скомкано пролепетала:

- Здрасте, я зашла ...я хочу узнать куда меня везут... Хотя нет, я хочу сойти на берег.

Глазки не мигая смотрели на меня, потом колыхнулся живот и одарил своего хозяина продолжительной отрыжкой..

- У тебя что, менструация?..

- А?  Что...что вы сказали?

Я как-то сразу растерялась.

- Почему менструация?

Я посмотрела на свои штаны и увидела на них кровь: "Ещё этого не хватало - неужели открылась рана?"

- Я ранена...была, недавно из больницы выписалась.

- Иди во вторую каюту, там Мишка-фуфел, он же старпом - у него есть бинт, он тебя, сучку, перевяжет. А у меня нема условий... Никаких условий нема у меня, слышииишь!?

И голова снова рухнула на подушку.

- В первую очередь я требую, чтобы сучку выпустили отсюда, а о перевязке уж позабочусь как-нибудь сама, в противном случае буду жаловаться.

- Жалуйся рыбам в реке. А что, может и впрямь тебя на якорь посадить и спустить к ним.

Последнюю фразу голова пробормотала себе под нос довольно беззлобно, лёжа на подушке, примерно так, как люди в состоянии белой горячки несут всякую околесицу.

- Скоро обед, на камбузе кашу сварили, будешь кричать ничего не получишь..ты же хорошая девочка и надо вести себя хорошо, и не бери меня в плен..знаю я вас, расфуфырятся тут..А только у меня нема условий, немааа...и перестань меня дразнить, а то я не посмотрю что ты хворая.

Бормотала голова.
Я хотела ещё что-то спросить, но в этот раз голова злобно завопила:
 - Пошла вон отсюда!!

Во второй каюте  я не сразу обнаружила хозяина, но приглядевшись, увидела склонившуюся над раковиной худенькую  спину старпома, сплошь усеянную синяками и кровоподтёками..кажется, я чуть не прибила его дверью... Детская рука тщательно намыливала подмышки.

- Ты что же это, фуфел, гостей так встречаешь?.. Капитан велел перевязать меня, где тут  у тебя бинт и пузырёк с йодом?

Я решила вести себя уверенно и развязно, заметив что передо мной подросток и, не давая ему опомниться, добавила:

- Тебя как зовут?
- Миша.
- А кто это тебе, Мишаня, так ловко спину обработал?
- Папка вчерась избил.
- Подожди...это кто же твой папка?
- Вон они в соседней каюте...пьянствуют...
- Аааа.

Эта новость меня несколько обескуражила... Ладно, сейчас перевяжешь меня, а потом я тебе йодом спину смажу, договорились?..

- Ага. А у меня котёнок дома есть, Мусичка, жёлтенький такой, ласковый.
- Котёнок? Это хорошо, ты мне про него потом расскажешь, а сейчас нам надо с тобой дело сделать.

И я начала расстёгивать пуговицы на штанах... Мой наглый тон и повелительные интонации  были выбраны чисто случайно, но сейчас я поняла, что  линию повеления выстроила правильно: подросток был забит, склонен к повиновению, и воля его была подавлена  деспотичным отцом. Мне это было на руку.

- Давай Миша вату, не тяни кота за хвост, видишь у меня кровь идёт...

Я легла на его койку, спустила штаны и слегка раздвинула ноги. То, что я давно не мылась и возможно пахла не хуже бродяги, отошло как-то на второй план. Миша в шаге от кровати стоял с куском ваты в вытянутой руке, не смея приблизиться... Подросток часто моргал, и мне даже показалось, что он собирается заплакать.

- Ну!

Повелительно крикнула я.

- Чего оробел?.. Бабы такие же мужики, только мы любим губы красить... Нас хлебом не корми, только дай накраситься, а в остальном ничем не отличаемся. Вот если  кишки мужчины и женщины положить рядом,  ни за что не определишь какие где; и те и другие противные и осклизлые. Да, кстати, ты не знаешь куда мы плывём?..

- В Гриднескую, кажется...
- Подожди-подожди, это не та ли Гриднеская, что за Юрьевым?
- Может и та, я первый раз в рейс пошёл - отец силком заставил, поэтому точно и не знаю.
- А чего это  так далеко везут нас...неужели нельзя где-нибудь поближе высадить?.

Миша пожал плечами и потупился.

- Ну иди же сюда, Машаня, иди ближе... Дай руку, вот видишь, я тёплая, живая, мягкая, да не дрожи ты так. Прижми вот здесь на ноге вату пока я бинт размотаю...вот так,  а теперь держи концы, да не отворачивайся, кровь у человека естественна пока он живой. Значит сердце работает, гонит её по сосудам... А кстати, у тебя поесть нечего?..

- Банка килек есть...будете?
- Давай её сюда и хлеба мне отрежь...вон у тебя на столе его сколько.

Трапеза с кильками несколько успокоила мой желудок, но обострила чувство тревоги и подозрительности. Теперь они снова вышли на первый план и на это была причина.

 Банку с кильками я завернула в обрывок газеты, которую взяла со стола - ну не хотела, чтобы кто-то видел меня с этой банкой. И пока ела руками кильку, пробежала по тексту глазами. Местная газетка, ничего особенного, их обычно кляузницами называют граждане; но вот одна заметка, обведённая красным фломастером, заставила меня призадуматься.

Некая женщина тридцати семи лет от роду ушла из дома с улицы Михеева и...как в воду канула; кстати, ушла без документов. Волосы рыжие, глаза серые, рост 166 см. Чёрно-белое фото прилагается. 
Ну ушла и ушла, с кем не бывает, может к любовнику от мужа сбежала; любовникам ведь дамы тоже  не документы предъявляют, а кое-что другое, но не в этом суть. А суть в том, кто и зачем эту заметку обвёл красным фломастером? Миша? Вряд ли... Тут какие-то другие цели, но какие? Вот рядом колонка про ранние огурцы в теплице - никто не заинтересовался и никак не пометил.

Обед я пропустила, да и обед был совершенно жалкий в алюминиевую миску, молчаливый тип в белом фартуке, накладывал не больше четверти половника перловой каши и сверху добавлял половинку солёного огурца. "Кажется я уже в тюрьме",- подумала я, разглядывая блюдо. Но и это ещё не всё..миска была одна на всех и никто не собирался её мыть. Первым поел бомж на палубе под брезентом.
Ходить он не мог и сидеть тоже, поэтому ел, повернувшись на бок и вцепившись в миску заскорузлыми чёрными пальцами. Потом  облизал её... и любезно протянул мне, но я отвернулась, спустилась обратно в кают-кампанию и легла на диван в мрачном расположении духа - пошли они к чёрту со своей кашей!

      Я уже твёрдо решила бежать с корабля, правда пока ещё не знала как, возможно вплавь..эх, если бы ночью удалось столкнуть на воду шлюпку, но она была на замке продетом в уключину..и бежать надо было как можно быстрее, ибо силы мои скоро иссякнут. На палубе обдувал прохладный ветерок и можно было ходить, спокойно обдумывая детали побега.
          Бродяга попросил у меня закурить,  поев, он был вполне доволен. Лицо его, а назвался он Василием, выглядело так: сначала  голову кажется долго кипятили в чане, потом сушили ветром, потом выставили на мороз и напоследок здорово обработали скалкой. Получилась бурая отбивная, с едва обозначенными холмиками вместо носа и губ. Впрочем, если человек испражняется под себя, а по запаху так оно и есть, то черты лица уже большой роли не играют.

   Ну что ж, буду ждать ночи чтобы бежать, завтра может быть уже поздно. А пока я слонялась по палубе, разглядывая пейзажи мимо которых мы проплывали или наблюдала за стайками серебристых рыбок, сопровождающих буксир. Жаль, что банка килек оказалась совсем маленькой, но всё же чувство голода немного притупилось, возможно временно, чтобы вскоре с новой силой  начать меня терзать, правда в глазах иногда темнело, но это уже пустяки; да и в кармане у меня есть ещё приличный кусок хлеба.

И тут я услышала звуки пианино, они доносились из приоткрытого окна кают-кампании; я быстро спустилась туда и увидела такую картину: мальчик, сидя на табуретке за старым рассохшимся инструментом извлекал божественные звуки..он играл какие-то детские пьесы по памяти..это было изумительно. Его мать уже не сидела, а лежала на диване, видимо совсем обессилев..

- Всё-таки, куда они нас везут, вы не знаете? Я слышала, что аж до Юрьева буксир идёт.

Обратилась я к ней, она посмотрела на меня пустыми глазами и отвернулась так ничего и не ответив.
Я пошла по узким коридорам и отсекам корабля в надежде встретить кого-нибудь из команды...
Одна дверь была открыта, если не ошибаюсь это был матросский кубрик, я заглянула: два молодых матроса, сидя на кровати играли в карты, причём их жесты не оставляли сомнений, что парни были немыми; в руках одного из них я увидела кусок колбасы и впилась в него глазами.
В этот момент немые заметили меня. Возникла некоторая пауза, но вскоре они опомнились,  владелец колбасы вскочил, сделал недвусмысленные телодвижения тазом и показал  на кровать, а потом на колбасу...Я всё поняла и попятилась...Они же наперебой, толкая друг друга и мыча, двинулись за мной, тыча колбасой мне в лицо и хватая за руки... Я вырвалась, убежала на палубу, села на скамейку, подальше от вонючего бродяги и дала волю слезам..Значит и команду  здесь подобрали под стать задаче...это ещё больше укрепило мою уверенность как можно быстрее покинуть корабль...А буксир всё тарахтел и тарахтел, выпуская из трубы в небо чёрный мазутный дым...

     После обеда распогодилось, выглянуло солнце, воздух прогрелся и стало жарко. Если смотреть с кормы за нами тянулся длинный белый бурунный след, над ним кружились чайки, но вот странность, у меня было такое чувство, что мы уже не раз проплывали по этим местам, возможно от голода я  совсем потеряла ориентацию...                Окружающие берега были пленительно красивы: на залитых солнцем лугах стояли дома, в них жили люди, пасся скот, звонили колокола церквей, дымились печные трубы...Наверное блины пекут, терзали меня причудливые фантазии, хотя почему блины, может они мясо в горшках с картошкой тушат...

Я вспомнила, что где-то там, во внутренних корабельных отсеках видела два огромных морозильника - от потолка до пола...не иначе эти немые придурки хранят в них свою колбасу, а может и капитан Чумак держит для себя там окорок, нашёптывал мне  внутренний бес; я даже увидела этот окорок...такой, с розовыми прожилками и капельками росы на них. Ох, и почему я раньше не объедалась, всё время думала о фигуре, скакала от диеты к диете, а теперь вот и вспомнить нечего.
Надо только дождаться когда они все уснут, наесться и потом прыгнуть за борт, но где я всё-таки могла слышать эту фамилию...Чумак...Чумак...

Странно и нелогично, но по ночам, начиная с сумерек, буксир шёл медленнее, как-то неуверенно и совсем близко от берега, днём же, наоборот набирал скорость по середине реки; если это конечно была река, а не огромное озеро с извилистыми берегами...
Я не знаю чем это вызвано, ведь в ночном и утреннем тумане легко можно  сесть на мель, но как раз это-то обстоятельство мне очень даже было на руку.


             С наступлением темноты, я проскользнула во внутренние помещения корабля, короткими перебежками, прислушиваясь к скрипам переборок и замирая от страха, я постепенно приближалась к заветной цели - двум громадным холодильникам. Сколько же там должно быть еды!!.
Боже,  как я хотела есть, ведь последний раз я нормально  поела  только, утром в больнице, перед выпиской, правда вот в какой день это было вспомнить точно не смогла, но зато я хорошо помнила как не доела гречневую кашу, вот такая я была дура.

Оглянувшись по сторонам в последний раз, я рванула дверцу холодильника на себя и...прямо на мою голову сверху вывалился  замороженный голый мертвец, упакованный в полиэтилен - это был молодой, красивый мужчина. Я отшатнулась и машинально затолкала его обратно в камеру...На полках, в многочисленных стеклянных банках и колбах в растворе плавали человеческие органы...меня затошнило, я кинулась обратно по извилистым корабельным лабиринтам и железным лестницам...

На палубу  выскочила как пробка от шампанского, меня стало рвать, но желудок был пустой и поэтому  тело просто корчилось в судорогах, причиняя страшную боль.
Казалось, внутри застряли вязальные спицы. Это было ужасное потрясение!..И в этот момент я вспомнила всё!..Я вспомнила как села к незнакомке в машину, как она привезла меня в странный дом в глубине парка, вспомнила доктора с волосатыми ногами, и его слова про архангела Чумака.

Я уже не сомневалась, что он меня  изнасиловал. Учитывая судьбу, которая была мне уготована, циничный эскулап наверняка подумал так: ей всё равно подыхать - но не пропадать же зря молодой вагине. Негодяй.  Я зацепилась руками за перила, повисла на них в муках, в полуобморочном состоянии... и шептала вполголоса слова поэта:  "Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждет; Он не доступен звону злата..."

     Значит все мы тут не пассажиры...а приговорённые, и шансы спастись есть только у меня: я отлично плаваю и, самое главное, поняла правила игры.
И именно в этот момент я подумала про Андрюшу. Нет, я и раньше держала его в уме, но где-то далеко-далеко, среди затерявшихся чёрно-белых лиц и блеклых событий; так пожилой натуралист держит в ящике стола коллекцию засушенных бабочек, достаёт иногда, любуется, а потом опять убирает в стол и ящик закрывает на ключ...до следующего раза. 

А теперь Андрюха выпукло и неожиданно появился в моей памяти. Он внимательно и   с беспокойством смотрел на меня; Смотрел и держал за плечи, как  в ту, последнюю минуту нашей встречи.
И вот таким он и остался в моей памяти. Зачем? Спросите эту дуру-память.

Как же это было далеко или может вообще не было...например, приснился сон, бывают же такие сны похожие на явь.
Я песчинка на берегу моря, и он такая же песчинка, только в другом полушарии; и ещё между нами разница в сто миллионов лет.
И вообще, глупо было с ним знакомиться: ведь он мужчина, а ждать от них что-нибудь хорошее - не приходится.
И остался от всего этого у меня в душе - только один пепел.


Ночь выдалась тёплая и звёздная, в созвездии Пегаса висел тоненький серпик месяца. Мотор сбавил обороты, тарахтел еле слышно, приглушённо, почти мурлыкал себе под нос, и буксир стал жаться к берегу, как и в прошлую ночь, я даже слышала крики ночных птиц в лесу -так близко к берегу мы плыли. Пока я, потрясённая жуткой картиной содержимого холодильника и своими прозрениями, висела на перилах,  движок, пару раз чихнув, заглох, и буксир по инерции направился прямо к берегу. На корабле забегали, звякнула цепь, заработала лебёдка...

Я с ужасом подумала что это конец, я опоздала, сейчас нас спутают верёвками как скот и свезут на берег...но нет, буксир плавно подошёл к деревянному причалу, пришвартовался, а там уже были приготовлены железные бочки, возможно с горючим...вот и трап перекинут, значит сейчас бочки закатят и мы отплывём...Немые быстро сбежали на причал за первой бочкой, перевернули её  и ловко покатили к трапу.
Я поняла, что как только они доставят бочку на палубу и начнут спускать в трюм лебёдкой, трап будет некоторой время свободен и это мой шанс выскользнуть с корабля смерти.
В темноте  меня не найдут, а за деревьями я видела огни то ли посёлка, то ли города, там можно  спрятаться, отсидеться, переждать..не будут же  меня искать днём. Или уж они совсем ничего не боятся?..Пока этот вопрос для меня остался  открытым.

        А может случится так, что никто вообще не заметит моего исчезновения до завтрашнего утра, и буксир отплывёт, а когда хватятся я буду уже далеко...
Нет, я не дам себя зарезать как скотину на бойне, и моей требухи в вашей банке не будет, а мальчика жалко - но его уже не спасти; к этому времени я уже знала, что ему 9 лет и его зовут Серёжа. Правда ещё не известно спасусь ли я..но если мне повезёт, я сразу пойду куда следует...я их всех выведу на чистую воду...

    Я вспомнила грязную сцену в кают-кампании накануне... Женщина в чёрном неожиданно забилась в истерическом припадке, она с пеной у рта что-то выкрикивала, рвала на себе волосы, платье, вид у неё был ужасный и откуда только в ней бралась сила.

На  крики прибежали те самые немые и стали вязать её канатом, Серёжу, вступившегося было за мать, отшвырнули в угол...вскоре появился человек в очках с чемоданчиком и вязаной фуфайке. Я его раньше не видела - видимо трюмы  хранят ещё много тайн! Он быстро сделал ей укол и удалился. Дама захрапела. закатила глаза и затихла..Мальчик сидел под столом и размазывал кулаком слёзы, я не могла вступиться: её бы не спасла, зато сейчас бы сама лежала опутанная верёвками.

Закатив первую бочку на палубу, немые почему-то не стали спускать её в трюм, как я  предполагала, а поставили рядом с раскрытым люком на попа и сразу пошли за второй. Надо было решаться действовать, пожалуй лучшего случая не предвидится. Я стояла в тени рубки, малиновые габаритные огни были сверху   над рубкой                и их тусклый свет на меня не падал; и когда немые прокатили вторую бочку мимо, сразу уверенным шагом направилась к трапу.
Меня никто не остановил а, учитывая мою мужскую одежду, наверняка приняли в темноте за члена команды, но когда я уже была на середине трапа, кто-то кинулся за мной, попытался схватить за штаны, но рыбацкие штаны прорезинены и довольно скользкие, к тому же я рванулась и изо всей силы лягнула нападавшего, и человек не удержал равновесия упал прямо с трапа в воду.

И сразу на буксире закричали: человек за бортом! Началась суматоха, включились два прожектора: один стал шарить по воде, другой по берегу. Луч выхватывал из темноты то сарай на пристани, то штабеля ящиков, то перевёрнутый шлюп или пустые деревянные бочки. Я же, пользуясь темнотой и неразберихой,  с трапа нырнула прямо в ближайшие кусты, а за ними проползла ещё метров 50 до кромки леса.



   Ночь ещё только начиналась, и я шла и шла лесом, который оказался не таким большим, как показалось вначале, скорее  перелеском, миновала его и повернула на огоньки на горизонте, и - откуда только силы брались - шла не останавливаясь, перешла железную дорогу, деревянный мост, берёзовую рощу, поле, старое кладбище, овраг, пока наконец не вышла на какие-то огороды.

Едва-едва стало светать,  когда я приметила маленькую баньку на отшибе, у огорода, где можно было провести остаток ночи, но перед этим я нарвала на грядках огурцов и помидоров и со всем  этим богатством ввалилась в предбанник. Удача, сопутствовала мне и тут: в предбаннике сушились на леске жирные лещи;  я залезла на полку, где парятся, под самый прокопчённый потолок, прислонилась к стене и еле...ела...ела, спускалась только для того, чтобы попить ржавой воды из котла...

Правда, повезло не так уж, как надо бы: огурцом я подавилась в первую же минуту, а помидоры оказались неспелые, зелёные, но и их я тоже ела; а после поджала под себя ноги и уснула с мыслью, что если немых или кого-то из команды пустят на органы, в качестве наказания за то, что не уследили за мной...я буду очень даже рада.
Но спать долго не пришлось, разболелся живот, а под утро, когда из крошечного окошечка вливался в баню мутный рассветный туман, меня вырвало прямо на грязный, затоптанный пол.

Я стояла на четвереньках над своей блевотиной, грязная, ослабшая и тут мне пришла   в голову одна мысль, которая до этого никогда не приходила: лучше бы тогда в доме любовники меня убили и ничего бы этого не было, и не мучилась бы я сейчас.
Я даже помотала головой, чтобы отогнать её.

Далее в дневнике Анастасии отсутствует несколько страниц.

Я смотрю на дорогу, капот подминает её под себя и  выплёвывает где-то позади; уютно журчит мотор, точь-в-точь как лесной ручей, мои веки становятся тяжёлыми и глаза сами собой  закрываются, и вот уже мотор напевает "Сказки Венского леса", мелодия плавно переходит в другую, похожую: "На прекрасном Голубом Дунае"  и кажется  сам старик Штраус спрятался под капотом, и как метроном постукивает по железным шестерёнкам, его дирижёрская палочка.
Рядом со мной сидит грузный дядька, положив  руки на руль большегруза и вперив тяжёлый взгляд в дорогу, я скашиваю глаза: на нём ковбойская шляпа, с загнутыми полями, серая пропотевшая майка, а из подмышек торчат густые, седые кустики.

Грудь и плечи тоже покрыты колечками волос. Сколько ему лет, 50? 60? Черты  грубые, побитые оспой щёки и лоб, про такие лица говорят: вырублено топором. Я всегда относилась к таким с опаской, считала, что мужчины с таким обликом в быту грубы, ограниченны, колотят своих жён, и кроме тяжёлой физической работы ни к чему не способны в жизни.
Вот как этот, сидит в своей грязной майке и крутит целыми днями баранку и ему хорошо, но вот жене с ним наверняка скучно. Всё это, естественно, мои домыслы и наблюдения, а как на самом деле, скоро  предстоит убедиться. Хотя если честно, я выгляжу сейчас, пожалуй, ещё хуже.

Пока  грех жаловаться, он подобрал меня на дороге, когда все другие машины проносились мимо. Я два часа голосовала впустую, да и машин было мало, а те что были, завидев странную фигуру в болотных сапогах, прибавляли газу.
Интересно, за кого он меня принимает, за проститутку? И немудрено. По-моему внешнему виду как раз и можно сказать, что эта "за недорого" обслужит любого дальнобойщика.

Но мой водила ведёт пока себя достойно, когда я ему сказала, что у меня нет денег, молча кивнул и даже не спросил как звать. Да и зачем? У проституток имя не главное. А и ладно, лишь бы вёл себя как надо, и  я бы смогла проехать с ним километров, скажем, 400, а там Бог, даст и на электричку пересяду.
Только вот как мы будем спать, коечка-то одна? Но до ночи ещё далеко, солнце только-только перевалило экватор. Я бы даже и сейчас легла, но об этом и заикаться глупо: меня везут - и это главное. Потерплю.
Да и загадывать, что будет ночью - глупо. Это раньше я могла на годы вперёд планы строить, а теперь и на час много.

Для меня сейчас важно, чтобы колёса наматывали километры. Как можно больше километров. Ну вот какого чёрта он не побрил подмышки? Торчат эти седые кустики, тьфу!.. А с другой стороны и хорошо, что  старый, я, пожалуй, смогу дать такому отпор: со своим животом он наверняка неповоротлив, и у меня будет шанс выскользнуть.
Господи, какими глупыми мыслями приходится себя утешать. Это я-то дам отпор?.. Ха-ха, непонятное существо, еле стоящее на ногах от голода и слабости. Да он сделает со мной всё, что ему надо, а потом просто свернёт шею или оставит на обочине.

И опять мотор завёл "Сказку Венского леса" или это пластинка крутится у меня в голове? Никогда не любила этот вальс, зачем он ко мне привязался. Есть же кто-то кто пишет такую музыку, другие её исполняют, третьи под неё танцуют. У них свой мир, они его выбрали для удобства своего и детей, и других родственников. Только меня в этом мире нет, у меня  другой мир, где ложь, предательство, убийства, погони и всякое прочее дерьмо, и я его не выбирала, меня нагло столкнула в эту яму незрячая Судьба.

- А ты что в лесу делала-то? Здесь ведь жилья на 15 километров нету, а урочище  Чёрный ручей вообще стараются стороной обходить. Плохое место. Гиблое.

Я вздрагиваю и вываливаюсь из дремоты.

- А? Что делала? Заблудилась я, ходила за грибами, вот корзинку потеряла; а когда плутать начинаешь, то все двадцать пройдёшь и не заметишь.

Словно кто-то незримый  подсказывает мне  удачный ответ.

- А как заблудилась, сама не пойму, ну вот, к дороге и вышла, а куда ж мне ещё.

Он ненадолго замолкает, и я торжествую: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын".
Но после паузы опять спрашивает:

- А что грибы-то, есть в лесу?.. Дождей-то ведь давненько не было...
- Есть. Сыроежки эти и, как их...лисички тоже.

Я хочу ещё что-то добавить, но, как на грех, от волнения  забыла все названия грибов.

- И не страшно тебе одной в лес ходить, ты вон какая, молодая, да ладная...

"Куда это он клонит, - насторожилась я, - если он мужик, а я ладная, то что дальше?" 
Я сжимаюсь в комочек словно хочу стать невидимой и вслух, как можно спокойнее, отвечаю:

- Нет, там в лесу тихо, хорошо, берёзы шумят, дрозды поют, зяблики тоже, пеночки эти. А потом, я замужем.

Он быстро взглянул на меня и опять уставился на дорогу. Наверное думает в своём ли я уме. Ну и пусть, лишь бы за сучку не принял: статус любительницы грибной охоты мне кажется сейчас куда надёжнее и безопаснее. Да и какая проститутка наденет рыбацкие сапоги, а вот грибник обязательно наденет.

 - Я тоже теперь женат. Недавно третий раз женился, красивую взял. Полина,на тебя похожа, только постарше.

После этих слов у меня как-то сразу отлегло на душе. Всё у мужика хорошо и бабы ему в дороге не нужны. Но чёртик тут же нашёптывает в ухо: Настя, какой мужик от бесплатной бабы откажется, особенно если она молодая да ладная... Нет таких. А ты сейчас как раз бесплатная. Да и потом посмотри на него: три раза женился...значит баб любит.

Я где-то читала, что красивая женщина одновременно и ключ, и замок. Замок, потому что каждый мужчина хочет её открыть и воспользоваться, а ключ, потому что она сама может открыть сердце любого кавалера. Парадокс.
Но о замках как-нибудь в другой раз. Сейчас надо быть начеку, надо быть предельно внимательной, чтобы не попасть впросак и не вызвать у водилы подозрений. От этого зависит многое, возможно и моя жизнь.

- А я больше рыбалку люблю. Посидишь на зорьке, а потом варишь уху из ершей. Душииистая! Дымком попахивает.

 Мечтательно говорит мужик.

Я окончательно успокаиваюсь. Поверил. Но следующий его вопрос ставит меня в тупик и ввергает в панику.

- А из какой ты деревни-то будешь?
- Да я там, за лесом живу. Дом у меня погорел, теперь вот к матери в город еду.

Я тут же понимаю всю несуразицу этих слов и в страхе замолкаю, не успев договорить. Удивительно, но он кивает головой и меня больше ни о чём не спрашивает, а я снова погружаюсь в полусонное состояние.

- Погано всё...

Неожиданно произносит мой водила и сворачивает прямо в молодой березняк.

- Что...что погано? Куда это мы?

"Что он задумал?" - встрепенулась я.

- Я говорю погано на голодный желудок ехать. Перекусить бы  было неплохо, человеку ведь тоже топливо нужно.

Я насторожено наблюдаю как он достаёт из-под сиденья кусок  брезента и нож. При виде этого, дыхание у меня несколько учащается как и сердцебиение. Я соображаю: если что, пусть делает своё дело, только одежду не рвёт, ну а если захочет убить, хренушки  кто тут мои косточки отыщет.

- Долго ты там будешь сидеть!? Иди сюда.

Кричит он мне, расстилая брезент прямо под берёзой, в тени.

- Зачем это?

Я нехотя вылезаю из кабины. На кого я сейчас похожа? На затравленную бездомную кошку.
Однажды я встретила такую на помойке; меня поразили её глаза - глаза, которые никому не верят и каждое внешнее движение воспринимают как угрозу. Да это и понятно: ей, чтобы выжить надо забыть, что в мире есть добро, помошники, волонтёры и т.д. и доверять только своему инстинкту.
 
Так и я перестала полагаться на свой разум, ибо инстинкт, в отличии от него, разглядит опасность там, где разум пребывает в блаженном неведении. Он всегда начеку. Он мой защитник. Он мой помошник.
Это возвращение к первобытным истокам? Да, пожалуй, но если хочешь остаться в живых, другого выхода нет. Ох, не зря я тебя тогда встретила, облезлая рыжая кошка, и как много у нас теперь с тобой общего. И как многому меня научил только один твой мудрый взгляд.

- Тебя как зовут?
- Настя.
  - Давай Настя, помогай мне. Давно не ела?

Я сглотнула слюну при виде сумки с продуктами, из которой  шофёр доставал всякую снедь: яйца, колбасу, бутылку молока, помидоры и варёный картофель.
У меня даже в глазах потемнело от вида еды. Когда я шла через лес, то съела несколько сыроежек и две горсти лесной малины, ну и ту рыбину, что прихватила из бани.  А как долго я шла? Тут мысли начинают путаться. Кажется, одну ночь я ночевала под кустом. А может и две.
 В последнее время желудок вообще перестал подавать признаки жизни. Обиделся на меня, да мне только этого и надо, вот ещё бы голова не кружилась и жить можно.

- Давно.

- Присаживайся. Режь хлеб, колбасу...или нет, давай я сам, а ты иди возьми в кабине, в бардачке, коробок с солью.

Я опять лезу в кабину, шарю рукой в нише: ух ты, туалетная бумага!.. Живут же люди! Ничего не соображая, судорожно запихиваю её к себе запазуху; да и какая женщина удержится в такой ситуации, а мне, так и вообще приходится пользоваться в гигиенических целях обрывками газеты и это ещё, можно сказать,  роскошь:  газетка-то досталась случайно. 
Я перевела дух и огляделась по сторонам... И тут в мозгах у меня что-то прояснилось: дрожащей рукой я достаю бумагу и кладу рулон обратно.
Это и правильно - шоферюга  быстро заметит пропажу, а меня с позором вышвырнет на обочину. Проститутка, а теперь ещё и воровка.
Ладно, просто оторву себе немного.
Я стараюсь больше не смотреть на рулон и копаюсь дальше в незнакомых вещах.

Пустые бланки путевых листов, скотч, сломанная авторучка, ножницы, станок для бритья, обмылок, пакетик с ушными палочками... всё не то, не то. А это что такое?  Какая-то коробочка, подношу её к глазам и читаю: презервативы №3. У меня застревает комок в горле, и я его судорожно проглатываю. Вот тебе и ящик Пандоры...

- Ну что ты там канитель разводишь?

Кричит он мне.

- Да я сейчас...сейчас...

Наконец я нахожу соль и возвращаюсь. Я стараюсь не смотреть на него и гоню от себя мысли: зачем шоферюге в рейсе нужны презервативы, ( может Полину в рейс берёт). Конечно это его дело, он что не человек, а моё дело доехать до города без всяких глупостей и желательно в целости, ну или как получится.
В конце концов, ведь не наручники же; хотя, может и наручники есть, например, под сиденьем, разжигала я себя.

Варёное яйцо сразу же застряло у меня в горле: я не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть, ни проглотить его, и опять шофёр пришёл мне на помощь - протянул бутылку молока "запить". Так мы и пили поочерёдно из одной бутылки.

-  Значит вас дядей Володей зовут... А что, часто вы тут ездите?
- Да почти всегда и в этом лесочке люблю останавливаться, вот и костерок мой от прежней стоянки остался.

Указал он на старые обугленные головешки немного в стороне.

- А я первый раз по этой дороге.
- Всё когда-то бывает первый раз, даже смерть.

Мужчина скривил рот и подмигнул мне.

- Ну смерть-то конечно.

Упавшим голосом ответила я, и кровь отлила у меня от лица. "Зачем он про смерть упомянул, ведь не было никакого повода?"

Но прежде чем продолжить повествование, я хочу рассказать об одном случае, который постаралась забыть - вот только забыть такое очень трудно .

После обеда Володя ушёл к машине, а меня сморило под тёплым солнышком: я легла на брезент и провалилась в сон.
Однако спала недолго, дядька разбудил меня.

 - Подстриги что ли, а то зарос как обезьяна.
Протянул он мне ножницы.
 - Что-что подстричь, не поняла?
 - Что-что... Подмышки.
 - ?!!
Я оторопела. Подумала, что ослышалась.
 - Но я не могу, дядь Володь, поймите меня правильно, - залепетала я, - у вас жена есть, она такие вещи должна делать.
 - Для неё и стараюсь, а ты сделай, как получится...вот я её и порадую.

Всё это мне не понравилось, показалось странным и лишённым логики, но в моём ли положении капризничать; я взяла ножницы, не понимая ещё, как  буду стричь эти седые заросли. Дядька лёг на брезент, вытянулся, закинул руки за голову и зажмурился как кот; одним словом  - приготовился, а я на коленях нелепо склонилась над ним. Наши глаза встретились, и из-за этого я никак не могла сосредоточиться.
 - Вот так делай.

Я подумала, что он хочет мне что-то показать, но он схватил меня за запястье и с силой притянул к себе. Потом вторую руку. Я попыталась вырваться, но он только сильнее прижимал меня: засунул ладонь  мне под свитер; я чувствовала его пальцы заскорузлые и неприятно грубые. Они шарили, царапали по груди, искали соски. Излишне говорить, что никакого бюстгальтера на мне не было, да и откуда ему было взяться, учитывая все события последнего времени.

 - Что происходит?.. Не надо, прошу вас, только не это...дядь Володь.
Я поскуливала, но водила уже распалился. Вот и пуговица на штанах отлетела из-за того, что он начал грубо просовывать туда руку, однако я из последних сил сдерживала его напор и всё время как попугай выдавливала из себя:
 - Дядь Володь, пожалуйста, не надо. Дядь Володь...зачем вы так... Дядь Володь, нехорошо это, некрасиво.

Только не дать ему спустить с меня штаны, если он увидит наготу, пожалуй, тогда  не остановится, бухало в голове.
Мужчина ничего не отвечал,  сопел, тяжело дышал и наваливался на меня животом. Лицо его стало багровым. Я близко видела  остекленевшие, неподвижные  глаза животного и вздувшиеся вены на шее.

Задыхаясь, из последних сил я изворачивалась под ним: вот оказывается как это бывает, а теперь это не с кем-то, а с тобой, Настя. А что, разве он не имеет права? Ха-ха...спроси его...у кого сила у того и право.

Далеко в лесу прокуковала кукушка, ветер нагнул макушку берёзы над нами...я всё это видела и слышала...и очень хотела жить. Он не оставит меня в живых потом, когда всё сделает...надо во что бы то ни стало ему помешать. Но как?

И в этот момент рядом со мной в траве звонко застрекотал кузнечик, он словно разбудил меня от какого-то странного оцепенения, и я страшно  закричала - откуда только силы взялись:
 - О жене своей подумай!! Ты ведь любишь её, свою Аполлинарию?!.  Любишь, а хочешь предать!

И порыв его ослаб, он сел, обвёл мутными глазами лужайку, деревья, машину, словно увидел всё это впервые; взъерошил на голове волосы...
 - Прости, не знаю как это получилось, что-то на меня нашло. А ты... ты  зачем свитер на голое тело надела? Зачем меня сиськами дразнишь? А жену да, люблю, жизнь за неё готов отдать, ничего не пожалею.

Он встал и пошатываясь побрёл к машине, а я легла ничком на брезент и дала волю слезам.

 - Ну-ну,  не плачь...возьми там нитки в машине и пришей пуговицу и мыло тоже возьми...за пригорком ручей есть, сходи помойся, приведи себя в порядок. Расчёски у тебя что, нет?
 - Расчёска вместе с домом сгорела.
 - Возьми мою. Только давай по-быстрому. Скоро поедем. А про то, что у нас сейчас было - забудь. Недоразумение это, Настюха. Так, простое баловство. И почему  ты на мою Полинку похожа, ну почему не пойму?..
Бормотал он.

Конечно я хотела бы всё это забыть, но как? В чём моя вина? В том что я выбежала из дома в чём спала, т.е. в одних трусах и не догадалась прихватить под пулями бюстгальтер?
Грудь ему моя мешает жить, да мы бабы больше от вас терпим и не жалуемся.  Вон, Иван Максимович, дал мне свой свитер, сам на меня  его надел и не распялил окровавленную  на матрасе; а вместо этого, как настоящий мужчина, отвёз в больницу, да ещё денег дал со своей пенсии.

Мне было плохо, но и шоферюге, я думаю, не лучше.
Старый чёрт возбудился, а разрядки не получил и теперь его мужское хозяйство наверняка побаливает от застоя крови. Ничего, пусть терпит, приедет к своей Полине она его утешит.
И дай Бог здоровья этой неведомой мне женщине, если бы не она, лежала бы я сейчас с пробитой головой где-нибудь в кустах.
Вот такая вот "чудесная история" произошла со мной тогда, когда казалось бы уже всё плохое позади, а впереди только спокойная дорога и счастливое возвращение в дедушкин дом.


 Опустошённая я поплелась за ближайший  холм; ему-то может и простое баловство, рассуждала я, а кому-то такое баловство запросто жизнь сломает.
И вообще, как мужики легко женскими судьбами распоряжаются : баба с возу кобыле легче, баба да бес один у них вес, бей бабу молотом — станет баба золотом.
Это всё их любимые изречения - сгусток мужской жестокости, эгоизма, высокомерия и тупости.

Всё так, за холмиком оказался чистый и быстрый ручей, осока и даже кувшинки, видимо родники его питают; и можно наконец смыть с себя грязь...
Перво-наперво скинуть эти ненавистные пропотевшие сапоги и погрузить в воду ноги в страшных, чёрных разводах.
Я разделась, сложила под кустиком одежду и залезла в прохладную воду.

Ручеёк был быстр, но неглубок, примерно  по пояс, дно устилал мелкий белесый, почти бархатный  песочек. Мыльные пузыри споро уносило вниз по течению, и каждую песчинку было видно увеличенной, словно под микроскопом. Одним словом, не вода - подарок!. Вокруг ног сновали стайки пескарей величиной с палец. Всё казалось сказочным, нереальным, и чувство свежести, молодости и здоровья начало потихоньку возвращаться ко мне.

Я уже ухватилась рукой за ветку ольхи, чтобы вылезти на берег, но тут моё внимание привлёк странно блеснувший в воде предмет. Пришлось нагнуться, чтобы получше рассмотреть диковину. Надо же, цепочка, а на ней маленький крестик. Я довольно сильно потянула за неё и одновременно сгребла ногой песок, чтобы он поддался.

И он поддался. А когда придонную муть и мелкие веточки отнесло водами вниз, я увидела лицо юной девушки. Полуоткрытые губы казалось хотели что-то сказать, да так и застыли на полуслове. Один зелёный глаз смотрел прямо на меня сквозь толщу воды и был необычайно ярок, другой вытек от страшного удара, о чём говорила почерневшая гематома в пол лица. Труп свежий, может быть ему не больше недели. Русые локоны извивало придонное течение придавая им сходство с водорослями.


Я отшатнулась и пулей выскочила на берег; дрожащими руками стала надевать на мокрое тело штаны и свитер. Первым порывом было позвать на помощь Володю, я даже открыла рот, чтобы заорать что есть мочи, но вдруг одна дикая мысль поразила меня до крайности; она (мысль) сотрясла всё моё существо, да так, что я обхватила берёзовый ствол руками и съехала по нему на землю. В следующую минуту я с трудом подавила рвотный позыв и поползла по берегу на четвереньках. А мысль  была проста: а что если это он, Володя?!.

Тогда что, бежать прямо сейчас куда глаза глядят  через этот лес?.. Но если он меня планировал убить, зачем тогда накормил?.. Да ещё самые вкусные кусочки подкладывал... На ум опять пришли презервативы, но какой-либо связи с убийством я тут не уловила: видимо, мой воспалённый мозг просто стал судорожно перескакивать с одного на другое.

Когда я вернулась, Володя копался в моторе, в одной руке у него была ветошь, в другой маслёнка, шляпа лежала на траве. Мужчина несколько дольше обычного задержал на мне взгляд, хотя может это просто показалось, да теперь уже всё кажется, как той пуганной вороне.
Я промолчала. Ни слова не сказал и он. С этой минуты я стала исподволь наблюдать за ним.

- Надо ехать и до ночи ещё вёрст 200 отмахать.

После непродолжительного молчания ответил шофёр и добавил:

 - Как там ручеёк-то наш..понравился тебе? Ничего не заметила необычного?
 - Хороший ручей и вода чистая...как слеза. А что такого необычного может быть, дядь Володь?
 - Ну, это я так... подумал...может рыбалит кто, там налимы водятся.

Как же рыбалит, тут на тридцать километров, похоже, жилья нету, но вслух конечно это не сказала.

Володя вытер ветошью промасленные руки и закурил. Странно, до этого он не курил вообще. Волнуется что ли? С чего бы?..
Я машинально стала отмечать каждое его движение, каждый жест, прекрасно понимая, что человек способен говорить одно, думать другое, а делать третье. И сама не знаю почему (опять инстинкт?), пришла к выводу  - убийца он!. Нет-нет, сомнения конечно оставались, но это только сомневался мой мозг, а сердце было уверено и вошло с ним в противоречие.

Я снова заняла своё место на переднем сиденье, мотор взревел, выплюнув в небо облако чёрной гари и легко вытянул нас на трассу. Говорить не хотелось и первый час мы ехали молча. Ну почему убийцы, эти потомки Каина, никак не уймутся? Может их мечта убить всех нас на земле? А когда ни одного человека не останется, тогда они станут счастливы? Вечерело.

Фары встречных машин начали слепить глаза; движение на дороге несколько оживилось. Местность стала ровнее, слева и справа потянулись до горизонта возделанные  поля и где-то  там, на границе, замелькали слабые  огоньки сёл и деревень. Тёмно-синяя шаль ночи постепенно, едва-едва укрывала дали, вечерний туман из низин подкрадывался, стелился, подбираясь к дороге.

 - Володя, скажите, вы меня убили бы потом...как ту...когда...
Я чуть не проговорилась, но вовремя осеклась, к тому же никак не могла подобрать нужное слово, а глагол "изнасиловать" употреблять не хотела из-за отвращения к нему.
- ...потом, когда бы всё со мной сделали?

Я сама не ожидала от себя этого. Вопрос вырвался неожиданно, хотя давно сверлил мой мозг не хуже какого-нибудь бура, я просто не давала ему волю и вот теперь лев вырвался из клетки. А я летела в пропасть. Что я  ожидала увидеть? Картину, в стиле шедевра Мунка, "Крик"? Или что?..

Увы, мой мужчина молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице, он всё так же неотрывно из-под полей ковбойской шляпы смотрел на дорогу, словно я не произнесла ничего, а, например, только подумала. Сколько это продолжалось, минуту, десять?.. Наконец губы его шевельнулись, а из горла вырвался хриплый клокочущий звук:

 - Нет, тебя бы я не тронул. Ты слишком похожа на Аполлинарию. Рука бы не поднялась.

Ага, рука...ну не рукой, так монтировкой бы хряснул, подумала я.

 - Слушай, Настюха, а пошли ко мне жить.

Неожиданно заявил мужчина и как-то даже приосанился после этих слов.

 - Как это? А Полина?
 - С женой мы в квартире живём, а ты будешь в частном доме. Она про тебя и знать не будет. Дом пустует, от мамы остался, вот ты и будешь там хозяйкой. Соглашайся, а?

Понятно, что отказываться было нельзя, небезопасно, поэтому я решила потянуть время:

 - Надо подумать, дядь Володь, шаг-то заманчивый, но и серьёзный. А где дом-то?
 - В пригороде. Три часа пути осталось, там я сдам груз, ну и переночуем с тобой. Потом я к жене поеду, а ты останешься хозяйкой на тахте лежать, телек смотреть. В общем, три часа у тебя на раздумье, нет, уже два с половиной.

 - Я почти согласна, дядь Володь.

 - Вот и молодец, вот и умница. Я тоже за то, чтобы у нас всё было по согласию, а  рвать на бабе одежду, считаю постыдным делом.

Как же, постыдным, только час назад рвал и не стеснялся. Я всё поняла и стала думать как незаметно сбежать, согласившись для вида на его предложение.

 - Вот сейчас приедем и в баньке с тобой попаримся. Ты меня веничком похлещешь, а то больше некому. А потом я тебя. А потом...
Володя неожиданно чертыхнулся на обогнавшую нас не по правилам белую "Волгу" и больше не стал развивать тему, зато я мысленно продолжила: а потом ты сделаешь со мной то, что не доделал там, на полянке...

- Да-да, дядь Володь, конечно, это хорошая идея.
 - А как же...
Повеселел водила и самодовольно добавил:

 - И всем будет хорошо и ты пристроена. Я ведь сразу понял, что никакой дом у тебя не горел, у тебя вообще дома нет, да и матери, скорее всего, тоже...
Я смотрела на дорогу и думала: да, дядя Володя, искать меня некому и насчёт матери ты не ошибся, а вот про хорошо...хорошо будет только тебе;  вслух же спросила:

 - А что же Полина-то, без глаз что ли...не заметит всего этого...шапито?
 - Полину я люблю и уважаю, но старовата она, да и в последнее время отлынивает: ляжем спать, а она ко мне спиной поворачивается. Вот так вот и живём хлеб жуём.

Аа-ах, вот это поворот.
Я задумалась; к тому же давно обратила внимание на одну странность: у мужчины есть кнопочный телефон, который всё время лежит перед ним - ну это понятно - непонятно другое: почему так горячо любимая жена ни разу ему и не позвонила? Почему он ей не позвонил? А ведь, как-никак, почти десять часов прошло. Может и нет никакой Полины в природе, а всё это выдумки, разыгранный спектакль, для того чтобы заманить меня в его логово?.. А может и так быть: была Полина, жила с ним, да он её убил или сама сбежала. Н-да...чужая душа потёмки, особенно мужская и как мне во всём этом разобраться.
 - Дядя Володя, хотелось бы посмотреть на вашу красавицу жену...ведь, всё-таки теперь втроём жить будем.
 - Зачем?
 - Чтобы я, например, нечаянно дверь ей не открыла, когда в мамином доме буду хозяйкой, может у вас её фото с собой?

Мужчина недовольно взглянул на меня и сплюнул через открытое окно.
В кабине повисла гнетущая тишина, если не считать гудения мотора подобного жужжанию роя пчёл.
Увы, ответа я так и не получила, и решила на этом прекратить свои изыскания, к тому же это могло вызвать у него подозрения.
Жива ли она или её вообще никогда не было или она давно на том свете - этого я, кажется, никогда не узнаю. Интуиция?  Но её к делу не пришьёшь.

 Про себя думала обязательно сбегу, как к городу подъезжать станем так и сбегу. Предлог? А предлог и искать не надо, он есть и самый что ни на есть правдивый: мне срочно требуется прокладка.
А в частном доме много мест, где можно годами держать такую пленницу как я, например: погреб, подвал, чердак, баня, наконец...везде можно посадить на цепь и никто не найдёт, да и искать меня некому.

Минут тридцать ехали молча, я сидела, зажав ладони коленями, и закрыв глаза. А думала я о том, что шлёпанцы, которые сейчас на мне, вероятно её, той, безымянной, что лежит, омываемая водами ручья и безучастная ко всему. И рюкзачок зелёный, цветной за сиденьем, пахнущий духами, тоже скорее всего её. Прихватил видать - не пропадать же добру. Может он и ей предлагал в мамином доме пожить..а глупышка не согласилась.

  Ты вот что, девка, - вывел меня из подавленного состояния голос шофёра, - Вижу я, что ты спать тут собралась. Ну что ж, это дело,  ложись на мою койку, вытяни ножки, расслабься, отдохни там пока едем.

Меня два раза упрашивать не пришлось: я скинула шлёпанцы и вот уже лежу, покачиваюсь на подвесной коечке и благодарю в душе Володю за доброту и чуткость к даме: наконец-то догадался, но мог бы и пораньше предложить.
И всё вроде складывается хорошо, да вот отчего-то даме не спится, и она ворочается с боку на бок за задёрнутой шторкой. И, в конце концов, доворочалась: я наткнулась на что-то острое...нет, это не нож, это всего лишь володино водительское удостоверение в кармане куртки, расстеленной на матрасе. Ну кажется ерунда какая...у любого водилы есть удостоверение...
 
Беру его в руки и под володиной фотографией читаю: Клещ Николай Ефимович. Вот это Хиросима!.. Ну что ж, со знакомством, Николай Ефимович. Тут же из удостоверения выясняю, что Николаю Ефимовичу 58 лет. Т.е. я почти угадала.
Хорошо ещё, что шторка задёрнута и мужчине не видны мои проделки, но вот руки почему-то предательски задрожали и обратно засунуть пластик в карман получилось не сразу.
Что я думаю по этому поводу? Да много чего...всего и не перескажешь. И, самое главное, не хочется думать о том, что будет со мной, если не удастся сбежать.
Как эхо доносится до меня голос мужчины из нашего первого разговора, когда он меня едва живую подобрал на дороге - это услужливая память тотчас же предъявила его к размышлению:
 - А в лесу ты, девка, ничего не боишься?
 -Нет, вроде ничего. А чего бояться-то?
 - Клещей, например.
 - Ну, клещ не медведь, наверное не съест, разве укусит пару раз.
 - Хм...укусит...клещи бывают разные, есть и такие, которые запросто на тот свет отправят.
Я тогда подумала, что это какая-то бредятина: засиделся мужик один в кабине, целый день крутит баранку, вот и мелет чепуху от скуки. Переспрашивать не стала и разговор как-то незаметно, сам собой, свернул на другое.
А теперь что думать?


Когда подъехали к заправке, я увидела немного в стороне, у леса, два небольших магазинчика разместившихся прямо в бревенчатых избах.
 - Володя, мне нужно в магазин на пять минут...купить эти...прокладки, ну вы понимаете для чего они нужны женщинам. Дайте, пожалуйста, денег в долг.
 - Ты мне тут смотри постель не перепачкай.
 Заворчал было мужик, но продолжать не стал, а просто протянул две смятые бумажки.
 - Нет-нет, что вы, дядя Володь, что вы...я аккуратная, ничего не испачкаю, а деньги непременно верну.

 
Когда я открыла дверцу кабины и одной ногой уже встала на ступеньку, Володя неожиданно схватил меня за плечо и сильно сжал его пальцами.
 - Смотри, сучка, чтобы одна нога здесь - другая там. Десять минут тебе даю на всё про всё. И не вздумай бежать.
 - Ой, больно, дядя Володь, отпустите пожалуйста...
Взмолилась я и потом уже, когда шла в шлёпках к магазину, всё время потирала болевшее плечо. "Ну вот, Настя. цветочки для тебя закончились, теперь пошли ягодки".

В магазине под тускло горевшей лампочкой сидел шатен средних лет с безупречным профилем и играл на компьютере; раскладывал какой-то пасьянс. На бейджике его голубой рубашки было написано, что передо мной Соломин Сергей Иванович. Покупателей не было, таким образом мы оказались с ним вдвоём.
 - Сергей Иванович...Серёжа, пожалуйста помогите, меня преследуют. Пожалуйста, умоляю, выведите меня через запасной выход - это очень...очень важно вам ничего не стоит!

 От волнения я не могла подобрать никаких других слов и...беспомощно захныкала. Он удивлённо повернул ко мне красивую голову, потом повернулся в кресле к окну.
Я тоже посмотрела в окно: там Володя ходил вокруг машины, нагибался  и что-то высматривал под днищем.
Наконец шатен опять крутанулся ко мне и спросил:
 - Кто преследует, этот?
 - Да.
 - Но это же Колька Клещ...его тут все знают - добрейший парень, муху не обидит.
У меня задрожали губы, значит они знакомы и надеяться мне теперь не на что...
 - Вывести, конечно, могу, но Колька отличный мужик, частенько сюда заезжает, и я ничего такого за ним не замечал. Правда, какое-то дельце на нём висело, когда он ещё на лесопилке работал, но тогда доказать ничего не смогли и его просто уволили.

Шатен хрустнул пальцами и внимательно посмотрел на мою одежду. Тогда я встала перед ним на колени, схватила за руку, мягкую, пахнущую одеколоном и начала лихорадочно целовать, но мужчина брезгливо вырвал её.
 - Да что же это такое...так, давай без слюней, не люблю я этих бабьих слёз. А кто он тебе? Почему ты так напугана?
 - Никто. Он подобрал меня на дороге сегодня утром. Я заблудилась в лесу...шла-шла и...заблудилась вот и вышла к дороге, а куда же мне ещё.
 - И чего ты тогда плачешь?.. Тебя подвезли, сделали, можно сказать, доброе дело.
 - Он..он...хотел меня...изнасиловать.

Шатен посмотрел на меня уже с интересом, наверняка прикидывая в уме: а может ли нормальный мужчина соблазниться такой грязной, заморенной особой, одетой в чёрт знает какой нелепый костюм.
 - Ты что, закладчица?
 - Кто?
 - Ну, я имею ввиду, наркоманка?
 - Нет, что вы, просто в последнее время я сильно недоедала и почти не спала...так сложились обстоятельства.

Тут и врать не пришлось, всё было абсолютной правдой.
Мурашками я поняла, что сейчас решается моя судьба, и весы склоняются то в одну, то в другую сторону, и молила Судьбу оставить меня в живых.
Наконец он встал с кресла, сладко потянулся, брезгливо взял меня, как котёнка за шкирку и потащил куда-то к выходу: по-моему в добрые руки Клеща Николая Ефимовича.

Однако, не доходя до выхода, втолкнул в полутёмную боковушку, где пахло красками, клеем, эмалями, - да эти банки с красками и лаками стояли везде у стен до самого потолка.
Протащил за собой таким образом через всё тесное помещение, открыл невидимую мне дверь и вытолкал, можно сказать, вышвырнул прямо напротив кустов.
 - Иди, там за лесочком будет тебе поле, перейдёшь его и увидишь свою остановку...до города доедешь, как порядочная, на автобусе. Всё. Я бы такую без справки и в кабину не пустил... Пошла вон, проститутка вонючая.
 - Спасибо вам, Сергей Иванович, я никогда не забуду, что вы для меня сделали.
Давясь слезами, выдохнула я и почти простёрлась перед ним ниц, но он торопливо закрыл за собой дверь и щёлкнул изнутри замком.
Ну что ж Настя, отличный результат; тебе опять повезло, ты опять легко отделалась и теперь надо ещё раз, возможно последний, собрать все силёнки для рывка. А то что унизили? Ну что ж...на то и женщины в царстве мужчин.


Это просто смешно. Она (смерть)  показывает мне свои всё новые и новые лики. Словно цветные тряпочки развесила на дереве. Они
 всегда разные и всегда отвратительные, да и какое живое существо без содрогания посмеет взглянуть ей в лицо... И я тут не исключение. Она как бы предупреждает: вот смотри, Настя, ты будешь следующая. А может так Судьба доводит до моего сведения, что нет смысла бороться: покорись Наська и плыви по течению... Ну нет, этого она от меня не дождётся!
А может у неё другие планы? Какие?
На этот вопрос никто не ответит, но только то, что смерть всегда рядом, за спиной, дышит в затылок, - я и без всяких подсказок знаю.
Господи, дай мне силы.


Читателям: у кого есть вопросы или замечания, или пожелания, прошу писать мне на почту: Geoss@List.ru Спасибо.





      КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ