Спираль

Врачеватель разносортный, бег побега полукругом,
Скоморохи орденосцы, совратители пристойных,
Шаг ступает огорченный, был когда то его другом,
А теперь умалишенный, баловень мыслишек ройных.

Все случилось накануне страшной казни оголтелой,
Так сказать вассал старался про нешуточный презент,
Шут смеял простолюдинов, косо глядя на пробелы,
Где должно быть оных горе - желтых десен знойный тент.

Развеселую гурьбою, потокая пляске смерти
В палача глазах он видел заходящих возбуждение.
Ад распахнут: в небе ведьмы, ржут уродливые черти,
Что то шепчут голоса, чрез насильственность рождение.

Шут смеял, запрятав страхи, герцог пальцами во жире
Друг об друга души хлопал, забавляясь растярзанию.
Слышал в детстве прокаженном о событиях в Алжире:
Обреченных это гогот, сумасшедших к наказанию.

Весь удел у песнопевца резать шуткой гневность были,
Запах крови эшафота, пена бешенства четы
Прибивает площадь комья, смеси засухи и пыли
Радость, смех, гудящий смех и счастливого черты.

Вот тогда, увидев вирус, зараженность невозврата,
Прятать стал за сумасбродство струн звучащего настил.
Но тем лицам погруженным в безобразности разврата
Человеку Человек! Нет, не смог бы. Не простил.

Это месть, предназначение, так писали лютней своды,
Острый кованный молчание в пьянную вонзивши плоть,
Жизнь забрать у недостойных, у главы, у воеводы,
Брюхо сытое жестоким инородностью вспороть.

Шут смеял, что посягает на корону иерархий,
Что воссядет в пире смерти, на столе той во главе.
Мнил, ступал, шершаво хлопал, и смеялся важно архи,
Что служило приближению, поощрение в похвале.

И в один вечерний гомон, вырван острый из - за пазух
С изумрудной рукоятью, блеск сапфировых слепил.
Все затихли в предвкушении. "Я убью тебя, заразу!"
И всю ненависть с размаха в сердце главного вонзил.

И расправив, равнодушно избавлению принятия,
Вынув сталь из тел испуга, бросил мертвых в полукруг.
"Все спираль!". "Молитесь Богу!". Бросился ко тьме в объятия,
Чем замешканный лишь встретил у сподвижников испуг.

Дальше были приперательств, треск кострового солом,
Слезы горя государства, феодальных панихида,
Кто язычеством обряда, кто зачитывал псалом,
Кто реально убивался, кто для выгоды, для вида.

Тут у жизни грязь презунций, рука об руку в смешении
Государь со скоморохом в тьму вступают на равне.
Шут смеял. Жизнь во спирали. Нету тягости в лишении,
Только смех бесовских дочек в шквальном смехе, что во мне.