Памяти поэтов

Игорь Крохин (1940-1992)

*  *  *
Скоро утишится,
Скоро
Станет свежо и тепло.
Длинное облако споро
К западу поволокло.
И задымили над степью
Клочья блуждающей мглы.
Пейте,
Зверушки и стебли,
Пойте, купаясь, щеглы!
Счёт запоздалой кукушки
Падает скупо в траву.
Сколько волос на макушке -
Столько ещё проживу.
В праздничном этом, воздушном,
Ясном, просторном миру
Стану покорным, послушным -
И никогда не умру.

*  *  *
Пьёт и пьёт из реки кобылица -
Пей, покуда не будешь сыта.
Пролетела длинющая птица -
Млечный Путь отряхнула с хвоста.

За рекой заревая полоска,
Что за шорохи рядом слышны?
Соскребают, качаясь, колосья
Пыль с поверхности серой луны.

Пусть суслёныш грызёт сочный корень
И царапает колос луну -
В эту ночь
Между счастьем и горем
Я, пожалуй, уже не усну.

*  *  *
Стекает вечер  синим дымом
На потемневшие пруды,
И в редких сумерках,
За тыном
Гармошка пробует лады.
Плетни.
Ракиты.
Огороды.
Усадьба ветерком ржаным
Пахнула дивно...
Годы, годы -
Что стоит повториться им!..
И эта связь полей и неба
Горчит соломенным дымком,
Нерасторжимым
С духом хлеба,
С присохшим к корке
Уголиком. 

*  *  *
Каких людей не стало на земле,
Какие люди выросли на смену!
Отец и мать
В единственном числе,
Мы этому узнали рано цену,
Как той ржаной краюхе на столе,
Крупицам соли с донышка солонки,
Письму...
Отец - единственном числе,
Во множественном были
Похоронки.
Раздумье
Мы о России тихо говорим
Не потому, что громко невозможно,
А потому, что может выйти ложно
И голосом как будто не своим.

Нина Бодрова-Мюллер (1946-2015)

ЛЕСТНИЦА

Вот и мне неделя распалась,
разложилась на семь ступеней,
на все стороны белого света
спектром радуги, нотным пеньем.

Первый день я друзей встречала,
на второй приходилось Слово,
в третий путала всё, ломала –
превращала жито в полову,
на четвёртый зима началась –
на снегу перчатка валялась.
Ну, а в пятый пришли болезни,
день шестой – это сумрак слёзный
в день седьмой с тобой повидалась –
через десять лет как рассталась.

Вот, смотри, проходит неделя,
каждый день в ней не одинаков
знает о каждом Господь,
но не знает Иаков
с кем он борется,
кому помогает,
кто побеждает.
По каким ступеням
скользит он стопами.
Сколько их над стремниной узкой.
Знает только небесный тёзка
тождество подъёмов и спусков,
череду смертей и рождений:
календарь небесных хожений.

Путь не близкий, пролёт короткий,
час последний за год зачтётся –
отзовётся лишь сердце дробко,
лишь Ему оно отзовётся.

 
ЭЛЕГИЯ О ГРАДЕ КИТЕЖЕ

Моему дедушке, Д.Г.Большакову –
соловецкому узнику, строителю
Беломоро-Балтийского канала

Шлюз, замыкающей добро.
Стекло речное серебро,
Сквозь тёс дубовый
Створ небесный
Сквозь меловые этажи
Где смертоносные стрижи,
Живут убого, строго, тесно.
Спадает лунный пересвет,
Которому и смысла нет,
К полуночи и гаснут лики:
Священник, прапорщик, портной,
Подрядчик, врач, городовой –
Асбест, извёстка, сердолики.
Их жизнь, как плавкая руда,
Давно перетекла туда
Вслед за водой и полнолуньем,
Куда тебе уж не свернуть,
И где их крестный пот и путь
Отчизну лечит от безумья.
И впрямь водой спасался град,
Но не огонь его погубит:
Он просто отошёл назад.
В прошедшее.
Его не будет.
Ищи блаженную страну
За шлюза ковкими щитами,
За рая тесными вратами,
Броди по высохшему дну.

ВОЛОГДА

В тишине отраженьем кремля
Речка вёрткая хороводит,
По булыжным тропам гремя,
Старый конь керосин развозит.
Дед чужие чинит часы,
А прабабка, совсем слепая,
Заблудилась среди простынь,
Что на дворике просыхают.
Ближе к ночи вовсе светло –
Это север и лето на взводе –
Сквозь невымытое стекло
Вижу зелень на огороде.
За оградой блестит вода
И гуляют большие птицы,
Но меня не пускают туда.
Из следов их воды напиться.
Это сны, это детство и мир
Между войнами и речами,
Это вечности нежный миг
Позади, за моими плечами.
Я одна среди луп и часов
В доме, запертом на засов.
1964

***

Как комья скатанного снега
С политой ледяной горы,
Ища покоя – не разбега –
Из рук визжащей детворы,
Слетают дни, недели, годы,
И вот приходит этот день
Средь новостроек, злой погоды
И опустелых деревень –
Он возвращается в Россию –
Ко всем подворьям льнёт зима,
Милльонами казанских сирот
Дрожат панельные дома,
Молящимся хватает храмов,
Убитым – взорванных церквей…
Сейчас придёт другая драма –
Спаси здесь всё и пожалей.
1985

***

Есть круг среди верных кругов,
Есть ветер средь ветров –
Чистейший Покров
Приносит как будто навечно.
Под корочкой мокрого дня
Блеснёт голубым опереньем
Родная земля,
Её многозимье.

***

Не слишком ли много порядка
У этих ганзейских управ:
Где жизнь моя ясна и гладка,
Полна разрешённых забав,
Где снег исчезает как пена,
Не чая ночной мерзлоты,
И нерунгов чёткие смены
Пейзажа скрепляют черты,
Где маешься с лёгкой бравадой,
Где веруешь – без торжества…
Два вздоха – и что ещё надо:
Ты – дерево, камень, трава.

 

СКАЗКА

-Мне света мало, мне дыханья мало.
-Я знаю, но с вокзала до вокзала
С тобой пошла по этому пути
Не для того чтоб спрятать и спасти,
А чтобы ведал тем, чего не стало

И вот, когда на дачные просторы,
Прибитые бедою коридоры,
Игольник, вихрем сброшенный к меже,
Шлагбаум, пристанционную мороку
Приходит день без суеты и сроков –
Ты здесь, малыш, ты здесь со мной уже.
На просеках, в кварталах невесомых,
Где Мамонтова пышные хоромы
Унижены бесхитростной роднёй,
Где витражи над кухнями колдуют,
А керосинки стёкла полируют,
И стиль модерн становится бронёй,
Где тать давно не ведает запрета,
Здесь в тишине, под кровом обогретым,
Так сладко нам угадывать своё.
Рядится всё и всё играет в прятки:
Пустой оклад, амбар церковной кладки,
Ушедших жизнь с отрывом в житие.
Запомни это время испитое
Тот вертоград, сплетённый с сухостоем,
Те плевелы, сроднённые с зерном,
Ильинский пруд, салазки из Давоса,
Их ржавый след в сугробах и торосах-
Голландца лёт по призрачным откосам –
В заросший сад и опустелый дом.
Нагнись, испей, потом не доведётся
Из нашего открытого колодца,
Где сладкая и тёмная вода –
Благая весть опять над этим миром,
Но счёт пошёл не по земным ранжирам,
А по канонам Страшного суда.
1990

 

ПОДРАЖАНИЕ ТЮТЧЕВУ

Как европейский мир стоит
Как Китеж на летейских водах,
Как сердце, ветхое на сводах,
Унять отчаянье велит.

Горит агата лампион,
И кварцевое прозябанье
Узнает новое преданье
И логику иных времён.

Но лёгонькую жизнь свою
Листу и птичке Божьей жалко –
За этим солнца свет в прогалах
И сон у леса на краю.

Вставай, распутай узелок
Мерцающей ранимой плазмы,
В тоске последней, непролазной
Ты плана Отчего урок,

Его венец как будто ты.
Дойди хоть раз ещё до края
Обрыва – вглубь вода святая
И тень Распятья с высоты.
2003

Концерт

Особой дальности полёта
есть птица. И её права
от ветра и в полповорота
не размежаются на два
крыла, на две недоли,
на полу радость, полу гнев.
Вот всплеск и взмах - и вслед бемоли
она взлетает, нараспев.

Но это – музыка сплошная,
но это стон, что от дерев
смычок из скрипки исторгает,
то приторно, а то презрев.
И что дарят басы от боли,
что в арфах старых налито,
что ежится от канифоли
и проступает налицо.

Всё это музыка сквозная,
всё эта скрытая, литая
струна со стороны души.
Внимай ей тихо, не дыши

               2006