Кислотой отравлена

Мой друг, простите мне за дерзость,
За встречи с каждым разом все длинней,
За всю мной нежно сказанную мерзость.
{И отчего Вы только любите сильней?..}

Мой добрый друг, простите тонны боли,
И томность встреч, и горечь тех улыбок
Затравленной твоей несчастной роли.
{Плохой я друг, союз наш крайне зыбок…}

Мой друг, простите взгляд прекрасных
Ваших глаз, направленный мне в спину,
Когда я отвернусь от чувств негласных
И вновь слепым к эмоциям прикинусь.

Поверьте мне: хочу не делать больно,
Держу Вас крепко, чтобы не упасть самим.
Вы смотрите отчаянно, влюбленно
В надежде все ж назвать меня своим.

И прожигаю сердце, и отравляю душу,
Ведь любите меня, так сильно любите…
И ядом огненный цветок так равнодушен
К моим мольбам: «Забудьте — себя губите!».

Несчастный мой! Идёте с Дьяволом под руку,
Не отрекаясь от него и верно дорожа,
И прикрывая спину, вновь скрывая муку
Очередного благодарного ножа.

Он мой. Я предал Вас, и сколько раз
Еще предам мне не известно. Своею дружбой,
Похожей так и не похожей на любовь. Сейчас
Я Вашей восхищаюсь верной службой.

Простите, — не люблю, тем самым убивая,
Терзаю, разбиваю и молчу. Я не люблю —
Намного хуже стали. Моя любовь — увы! — такая,
Она подобна льду и февралю.

Глаза в глаза, мне больно делать больно,
Но снова проверну кинжал у Вас в груди,
А вы глядите также все — влюбленно,
Не буду этим взглядом я судим.

Не нужно Вам любить меня так нежно,
Так трепетно и страстно обожать.
Мой друг влюбленный в смерть:
Я — инквизитор душ, жестокий Ваш палач.

За все прощенья Вашего прошу {его я недостоин}:
За эгоизм и мелочность, и игры на струнах Ваших душ.
Простите! {я — проклятье! } Молю за то простить,
А больше, кроме Вас, здесь некому судить.