Я снова возвращаюсь

Я снова возвращаюсь в области
туманных дней, холодных берегов.
Над Волжскими просторами
редеет неба кров,
и в воздухе сгоревшие,
упавшие листы
подбитым чёрным вороном
ложатся до весны.
 
Над синими раздольями,
где Волги рукава,
как будто над иконою
в мольбе плывут слова—
мои еще согретые,
живущие стихи
летят полоской берега
немыслимой реки.
 
Я снова здесь, в краю рассветов
холодных, словно полынья,
в краю куплетов недопетых,
где алым плещется заря,
где ветер обдувает губы
влюблённых в парке городском,
где разговаривают трубы
о чём-то мокром, о своём.
 
Здесь полуночные трамваи,
извечные мои друзья,
по чёрным рельсам проезжают
неспешно, будто бы нельзя
нарушить тишину раскатом,
разбить заиндевевший лёд.
И только рулевой трамвая
о чём-то громко в них поёт.
 
Я знаю этот город серый,
в нём тоже есть своя беда:
размокшие от ливней скверы,
поломанные провода,
и чёрный, чёрный морок ночью—
в обиду сотням фонарей.
Здесь что-то страшное хохочет
вдали от улиц и людей.
 
Здесь скифами кочуют ветры,
и жители, боясь наскоков,
сукном заделывают двери
и заколачивают окна.
Здесь жизнь такая, будто в поле
оставлен ты один навеки.
И щемится комочком в горле
тоска, тоска по человеку.
 
 
Но за окошком горизонта:
над Волгой степь, как чистый лист...
И Солнца тусклого (но Солнца!)
крадется в небе старый лис,
и облака плывут — родные,
и вроде всё нам ни по чем...
 
Ложись на землю серый иней,
ложись и спи. Мы здесь живём.