Сергей Бодров

                19 сентября 2002 года. Дагестан. 
                Кармадонское ущелье. Первый день работы
                съемочной группы кино Сергея Бодрова.
                20 сентября в Кармадонское ущелье сошел
                ледник Колка. Более сотни человек до сих пор
                считаются без вести пропавшими. Среди них -
                Сергей Бодров, снимавший в горах Северной
                Осетии свой фильм «Связной»...
               
Мы с сыном в промерзший троллейбус вбежали поспешно               
и замерли оба, увидев цветное стекло...               
За нашими спинами кто-то сказал безнадежно,
что время последней надежды уже истекло.

Мы переглянулись. Мы поняли сразу. Мы знали:
слова те не просто пустой пересуд или звон.
В ту осень, в ту зиму, уверен, мы все побывали               
в плену изо льда под названием - «Армагеддон».

Нет, я не ошибся в словах пресловутых кавказских:
Ардон, Дзинага, Бурон, Казбеги, Кармадон...               
Они на слуху не из детской какой-нибудь сказки.
Они из истории нашей и правда, и ропот, и стон.

Мы вдруг растерялись. Они прозвучали набатом.
Забытые, вроде, в толкучке сменившихся дат.
Мы искренне переживали трагедию с... «братом».               
Скажите, друзья, без истерик, кому он не брат?

Теперь Кармадон, вернее, ущелье - могила
всей съемочной группы Сергея Бодрова кино.
Но...
      снова по Санкт-Петербургу шагает Данила,
кино не закончилось, и не закрылось оно.

От «Наутилуса Помпилиуса» он в ударе.
Он в поисках «Крыльев». Он крылья обресть захотел.
Он кружится в пьяном, в каком-то разгульном угаре,
в «безбашенном» мире наркотиков, музыки, дел,
тел, драк, любовей, убийств и проклятий,
где каждый «взлетающий» вовсе еще не летит,
где каждый стреляющий, в цифрах статистики, - пятый,
когда-нибудь тоже будет смертельно убит.

Осенняя слякоть. Проспект и размыт и заброшен.
Как звезды на небе ночном, летят огоньки.
Пусть каждого путь снежком пока запорошен,               
но если уверен, шаги необычно легки.

Вот он по столице шагает с известной певицей.
Их лица, как птицы, среди популярнейших лиц.
Неважно нам, зрителям, сколько роману продлиться.
Быть может, как вспышка фотографа, короток блиц.

И «сотовый» рядом, всегда под рукой, непременно.
Он едет в Нью-Йорк автостопом, за просто «О, кей!»
Он где-то в Москве, в Нью-Йорке одновременно
по-русски решает вопросы за честный хоккей.

Так вот же тот парень! О нового времени страже,
Даниле Багровее, нас всех информирует бог.
Вы тоже герои, но только немного постарше -
Тристан, Робин Гуд, Д;Артаньян, Дон Кихот и Рембо.

О вас ли ведёт речь сегодняшний кинематограф?!               
О времени нашем идёт размышления гул.
По-новому карты рисует ученый-картограф.
А эту...  ледник по имени Колка перечеркнул.

По аэропорту бегут и Мерлин и Данила.
Она - в парике, он - при шляпе, в шикарном пальто...
Эй, Мерлин Америки, как же тебе подфартило
вернуться домой-то, в Россию, на родину-то!

Троллейбус качнуло. Мы с сыном прошли в середину,
поближе к дверям, нам на следующей выходить.
Мы смотрим как на символическую ту картину,
что там впереди удалось соорудить.

А там, за водительским креслом, в значках от солдата
приклеенный скотчем плакат-календарь самиздата.               
А там за стеклом необычна, жива и здорова
сияет чуть скрытно улыбка Сергея Бодрова.