Коломбина

Под куполом неба осталась она, как всегда до конца досмотрев спектакль.
Фарфором лицо, на котором тоска, одна, в этом цирке из ваты.
Ты запуталась в масках гримасы на сцене, его образ в душе нависает метелью…
Но в тебе слишком много упрямых истерик, он не примет тебя в это позднее время.

Тишина за окном и гаснут мечты. Это одиночество режет изнутри.
В красках спирали сохнут огни, и вино для тебя, на него не смотри.
Репетируешь образ, для него стараешься, разбитая болью, ты просто кривляешься.
Ты сама себе враг и лишь издеваешься...

Твои губы – шахматы, ресницы – колосья, под глазами впадины, исхудала серьезно.
Твой костюм болтается, месяц непосвященный, уже поздно каяться, и совсем уже просто
Для тебя, как всегда, все выходит к публике, чувства наиграны, эмоции в шутке.
И зрачки кричат, пульсацией сердца. Ты – это ты, но мне вовсе не верится.

Пошлая улыбка и розовые щеки. Ты похожа на змею, эти длинные ноги.
Они словно камыш, так и тонут в болоте, но ему все равно, он устал от пародий.

Кривляешься. Странная. Это снова не то. И каешься. Рваная. Ему давно все равно.
Смотришь, удивляешься, как будто кино. Так обидно и больно, что живое ушло.

Зачем снова плачешь, срываешься зря? Импульсивная мелочь, стонешь кряхтя.
И по-новому ты, как в чернилах заря, все стремишься упасть и падать….
Считая падение наградой…

Его иное восприятие призрачной апатии, ты слишком чувственна к миру и распятию.
В окнах тех актеров вы теперь предатели, он забрал тебя от цирковых приятелей.
Все же…
Быть может…

Клоуны танцуют вальс в вихре целого мира, монолитом сквозь песни,
Всегда от себя. Диагонально… но все-таки криво.

О, эти движения, нечеловеческая гибкость. И это понимание усиливает мнимость.
Неужели ты пыталась исправить эту дикость. Он очень хочет, чтобы ты изменилась.
Слишком уж наиграно, слишком привлекательно. Геометрия фигур пляшет по касательной.
Образы мельканий стали невнимательны. Скрестив ноги, на рассвете станете мечтательны.

Но под властью дня, вы – роковые тени, и только грянет ночь - вы внутри смятений.
В усмешке без лица, увы, здесь нет сомнений, ты счастлива тайком от них и этих мнений.
Живешь, как в паутине, с забитыми дверями. На окнах краска синевы, без порчи окон тканью.
И этот цирк в тебе, он вами управляет. И это существо всю волю подавляет.

Посмотри на других из-под окон тумана. Как же сложно кричать, ты, наверное, устала.
Он просил помолчать – ты не молчала. Он закрыл тебе рот, а ты просто упала.
Ну же…
Ещё глубже…

Кривые люди, рисующие линии, которые гордятся своими пантомимами
Этих актеров твой цирк синтезирует, ты что же, не видишь, как все здесь варьирует?
Ну же, загляни в это светлое зеркало. Страхом наполнено то, что померкло.
Вылезло и забылось, будто и не было. Стой и крестись, это правда…наверное.

Куда же ты? Остановись! Клоунесса ослепла. Все же держись! Я приду, ты не верила.
Не удержалась, костюмы примерила. Снова клоунесса, где девушка? Где она?!

Продолжай мазать кистью, создавая картину. Иллюзорная часть безупречного мира
В цирке живущего мрачного Мима, он понял, что ты - это просто витрина.
Ах, Коломбина…

Ты ему не нужна, ты же грим, кукольное тело. Твой милый нос пусть не красный, уже и не белый.
Ныряй в настоящее, ты слаба, и уходишь под снегом. Может там тебя ждет твое дохлое небо.
В калейдоскопе фальши, ты ищешь оправдания. Умирая, сквозь пальцы плывут воспоминания.
Они совсем прекрасны для миросозидания, но все они напрасны, и все твои старания.

Вот и твое выступление, первые аплодисменты, живое дурное знамение, незаметное, незаметно.
Шкатулочная мелодия, марионетки, черные ленты. Каркасные жилища, теперь это -  дом, здесь все будет бренно.
Ты этого не знала, наивно полагала, что будет интересно. И ты пошла туда, но все же опоздала, и вот сейчас, исчезла.
Как больно и как быстро, ты стала безызвестной. Но это и не нужно, в том цирке все из мести.

Ты следом ведь ушла, не выдержав страдания. Он – Клоун, знал к чему все покаяния.
Ты – Коломбина верила ему, лишь одному, заранее. Ты знала, он спасет, и вы спаслись…

Отчаянием…
Признанием…
Раскаянием…