позитивное отзеркаливание

во мне грязная кровь,
породившая мои мотивы.

когда в полночь раздаются выстрелы,
луна, видя, что я распет,
присвистнула.

я надеваю пальто, в кармане кастет,
травка и самокрутки, семь сигарет,
в зубах притягательность и злоречие,
я завожу машину и выезжаю на встречную,
травка осыпается, литровка метанола,
давлю до пола.
прожигаю бычком чужие руки,
пока купюры трамбуют в сумку,
я опрокину рюмку.
настороженный взгляд,
связи и номера,
тяжелый шаг.

после, в пять часов ночи, я прихожу
к девушке со снежными волосами,
нежно целую свою госпожу,
заплетясь языками.
от моей рубашки пахнет потом, кровью, деньгами
марухой, бензином, горелыми паспортами,
девушка с белесыми волосами,
которые я хватаю со всей силой и начинаю тащить эту суку
в коридор, стоит зайти за порог,
в глазах бычья кровь и болотный смог,
ломаю ей пальцы, сдираю сережки,
ожерельем на шее пятнышки и дорожки,
выламываю запястья, крик немой,

я - гегемон,

я выбиваю дерьмо,
которым пропитаны ее красные губы,
улыбка беззуба.

за ночью наступает ночь,
восходит месяц,
они сольются:
звезды, что поют мне проснуться.

я надеваю джинсы, обтягивающие меня,
как вторая кожа, обойдусь без ремня,
прокалываю уши, крашу глаза,
отрастив до плеч, высветляю волосы,
томность век, певучесть голоса,
не ем месяц и начинаю колоться,
сердечко громко и страстно бьется,
я - лучшая шлюха с района,
молодой и заостренный.
выхожу в час ночи, сажусь в машину,
танцую в софитах, пока не откинусь,
мои руки в шрамах, я собою клеймен.
мои запястья полны имен.

в пять утра я переступаю порог,
устал и продрог,
от меня пахнет кровью, спермой, духами,
экстази, припадками и слезами,
и меня кидают на твердый паркет,
быстро седлая, выбивают дерьмо,
о косяк головой, пульс ходуном,
пока не отрубается свет.

когда я прихожу в сознание,
ощущая себя грязней и поганее,
то никого не нахожу в квартире,
кроме, конечно, избитого тела,
- неизменность бытовых положений.
но когда я поднимаюсь, вдохнув, на колени,
то случайно опускаю глаза на сжатые кулаки,

я вижу, сипя от износа,
как материнская кровь из подбитого носа
капает на мои костяшки,
пробегают мурашки,
свет мешает, начиная мерцать,
разбитые костяшки,
сливаясь с кровью моего отца.

и когда я поднимаю глаза,
то вижу ребенка в узком проеме,
лохмат и в нервной дреме.
его голос дрожит,
он говорит:
мне снился кошмар.

я смотрю ему в глаза,
фон, кроме его лица,
пропадает, погружаясь в мое головокружение,
я смотрю на свое отражение.