Лоскутки-37 Московский Домжур

В 2006 году среди молчаливых телефонных звонков или трусливых скоропалительных обзывалок (тявкнули и убежали) мне позвонил из Москвы Шаев Лев Александрович. Он представился, как поклонник Николая Рубцова, стихи которого с удовольствием поёт под гитару. Конечно, он давно знает и мои стихи, и некоторые тоже, как и рубцовские, поёт. Послышался перебор гитарных струн и он запел моё стихотворение " Не обессудь! Грозы уже не будет!..." Он пел и пел, и я прослушала всё стихотворение до конца. И только потом он спросил:" Вам понравилось?" Мой ответ был однозначный:" Да! Да! Очень! Спасибо!" И с этого вечера Лев Александрович частенько устраивал мне телефонные концерты под гитару, пел стихи Рубцова или мои.
Не помню когда, но где-то уже в начале 2007 года, он предложил мне приехать в Москву и почитать свои стихи со сцены.
- Где это будет, сообщу позднее,- сказал он. И вот, примерно в двадцатых числах марта он позвонил и сказал конкретно, что я приглашена в Московский Дом журналиста на 28 марта. Я позвонила певцу Александру Юркину (он поёт две песни на мои стихи - "Рожь" и "Милый Север") и пригласила спеть эти песни в Московском Домжуре. Саша согласился. Юркин уехал раньше меня, хотел навестить свою родственницу. А меня 27 марта встретил Лев Александрович, невысокий худощавый мужчина в летах приятной наружности. Очень общительный, он как-то сразу, после рукопожатия подхватил мою тележку с книгами и повёз меня к себе на квартиру. Там познакомил меня с женой Лилей. После приятного чаепития я поехала на ночёвку к своей подруге Алле. Лев Александрович заверил меня, что книги будут доставлены в Домжур завтра к концерту. Конечно, я подписала ему по экземпляру из того, что привезла и мы расстались до завтрашнего дня.
Вечер намечался где-то на 18 часов, и мы с Аллочкой приехали налегке в Домжур, что у метро Кропоткинская, примерно за полчаса до начала. Лев Александрович с моими книгами и Саша Юркин были уже там. Лев Александрович познакомил нас с директором Домжура Любовью Ефимовной внешне очень похожую на итальянскую актрису Джульету Мазину, жену великого Феллини. Кроме нас, выступающих, был приглашён заслуженный чтец России Александр Косэк. Аллочка устроилась продавать мои книги у подножия лестницы, ведущей в зрительный зал. Там стоял стол и диван, отличное место для продажи книг. Лев Александрович сам объявил  начало концерта  и первый начал петь песни на стихи Николая Рубцова. Со мной творилось что-то невероятное. Я стояла внизу у входа на сцену, заглядывала из-за кулис на поющего Шаева, оборачивалась на зал, полный зрителей, забегала обратно в боковую комнатку. Там сидел насупленный Косэк. Наконец, он не выдержал и с раздражением в упор спросил: " Что вы дёргаетесь?!" "Но я же... переживаю..."- робко ответила я. А как мне было не переживать? Одно дело - библиотеки. А тут московский зал, который помнил Александра Сергеевича Пушкина и красавицу Наталью Николаевну.
Вскоре на сцену пригласили меня. Я была в длинном бархатном платье вишнёвого цвета и в ботинках на каблуках. Помню только, что я как будто крадусь к микрофону, как кошка. Но вот микрофон у меня в руках, и я начала читать свои стихи. Я без передыху прочитала наизусть несколько стихов. Наставленная на меня из зала кинокамера, оказалось, нисколько меня не смущала. Когда закончила читать, меня завалили букетами. Возвратилась в комнатку с охапкой цветов выше головы, свалила их на два стола. Косэк встал со стула, улыбаясь подошёл ко мне и поцеловал мне руку.
- У Вас есть записная книжка?
- Да, есть. Я открыла сумочку и подала ему мою телефонную книжку.
На обороте первого листа он написал: КОСЭК  154-99-73  Но тут позвали на сцену и Косэка. Я слышала, как он читал стихи Есенина, Рубцова. Вдруг появилась в дверях молодая пара - парень и девушка. Они обратились ко мне. Говорить начал парень, а девушка просто улыбалась:
-Здравствуйте! Мы уходим, но решили ещё взглянуть на Вас и поблагодарить за стихи. Мы, как воды родниковой напились. Спасибо! Здоровья Вам!
И они исчезли. Вскоре вернулся Косэк без цветов. Саша Юркин  спел мою "Рожь", "Полярный город" на стихи Рубцова и ещё что-то из Есенина. И теперь безвылазно сидел в зале. Снова начал петь Лев Александрович, но вдруг он прекращает и кричит мне: " Людмила Александровна, просят на сцену!" Выхожу на сцену, Шаев с гитарой со сцены навстречу мне: " Меня прервали...", обронил он, походя. Я снова читаю стихи. Сколько я ещё читала,  не помню. Но есть видеосъёмка. Она есть. Концерт заканчивался. Ещё читал Косэк, пел Шаев. А я побеседовала с Любовью Ефимовной, она рассказала, что до неё директором Домжура был её муж. Но он уже умер. Посчитали букеты. Их было 16. Я подарила ей букет. Потом отнесла цветы вниз, на диван. Там Аллочка уже распродала почти все мои книги. Меня окружили люди, стала подписывать автографы. Сверху по лестнице большими шагами торопился ко мне запыхавшийся мужчина  и у стола подписал мне свою увесистую книгу: " Спасибо за великое мужество любви! Людмиле Александровне Дербиной. Академик В. Шевелуха г. Москва 28.03.07." Оказывается, это был академик РАСХН (Российская Академия сельскохозяйственных наук) Виктор Степанович Шевелуха. Он подарил мне 10-ый том из своего собрания сочинений под названием "Борьба и судьба". В этом томе с первых его строчек рассказывается о трагическом расставании с умирающей в кремлёвской больнице любимой женой Тамарой Алексеевной, с  которой прожили почти полвека.  Меня приглашали по инициативе Льва Александровича Шаева три года подряд читать стихи в Московский Дом журналиста и все три года на моих выступлениях присутствовал Виктор Степанович. Потом это были 2008 и 2009 годы. В 2009 году ушёл из жизни удивительный светлый человек Л.А. Шаев. Об этом мне сообщила при встрече его жена Лиля. Не знаю, может быть, я ещё и напишу о тех двух годах и встречах  в Московском Домжуре...