Борисов умирает от любви

Борисов умирает от любви.
Не ест, не пьёт и дышит до поры.
Но докторов к нему ты не зови.
Достаточно Татьяны-медсестры.

Она войдёт и спросит: «Где больной?»
Посмотрит строго и достанет шприц.
Но это – лишь маневр обходной.
Иголка не коснётся ягодиц.

А опытная женская рука,
От коей воскресал не раз и сам,
Скользнёт по белым бёдрам чудака,
И далее – везде по телесам.

Борисов, не уснувший до утра,
Сначала в изумлении замрёт,
Но вскоре животворная искра
Пронзит всё тело и отверзнет рот.

И комната свежо задышит вдруг,
И станут все предметы по местам,
И пара крепких, неослабших рук
Обнимет медсестры упругий стан.

Обнимет, чтоб уже не отпускать,
Целуя шею, волосы, висок,
Забыв, где здесь ковёр, а где кровать,
Вдыхая жадно бархатный сосок.

Болельщик, хватит киснуть на корню!
Гони тоску болотную взашей!!
Вкуси наитончайшего меню
Сотворчества от пят и до ушей!!!

Послушай голосов журчащий звук.
Ни слова не поймёшь наверняка.
Но есть язык горячих, нежных рук,
И есть язык могучий языка.

А между тем, герои входят в раж,
И пляшет шприц на стуле как шальной.
Больной готовит медику массаж,
А медик часто стонет, как больной.

А за окном декабрь – седой гордец –
Погнал на ёлки дед-морозов рать.
А в комнате – блаженство двух сердец,
И нету дураков, чтоб помирать.

Борисов, знаю, грустный поворот –
Любимая к богатому ушла.
Но скоро пожалеет и поймёт...
Известные житейские дела.

Борисов, ты обиду не мусоль,
А намертво зажми её в горсти.
Ты сильный, ты простишь ей эту боль.
Предательство ей только не прости...