Птицы летят просто

Предупреждение из трёх частей.
1. Это стихотворение образовалось внутри головы его автора. Возможно, лучше бы оно образовалось внутри чего-нибудь другого. Ещё лучше, если бы внутри чего-нибудь другого образовалось что-нибудь другое.
2. Так как стихотворение образовалось внутри головы, то оно не имеет никакого отношения к тому, что происходило снаружи головы.
3. Возможно так же, что это вообще не стихотворение, а что-то иное. При том – это такое что-то иное, что что-то другое было бы лучше, чем это что-то иное.

Птицы летят просто. Следом за головами.
Люди глядят косо. Кроют мне вслед словами.
На птиц посмотреть: нет краше, чем эти пернатые лица.
А на людей – страшно. Страшнее всего – продавщицы.
Выпучатся из засады, как будто им что-то должен,
как выкрашенные фасады их вымороженные рожи,
в которых тепла не видно, не говоря – ласки,
там нет вообще либидо. Но это такие маски.

Идёшь, чередуя ноги, те две, что Создатель вручал
(штаны, по примеру многих, себе уже сам выручал),
и знаешь, что не обезьяны мы были когда-то, а птицы
(если не верите – зря вы, спросите у Очевидца).
Но стал человек – кривляка; лживей он сделался, злей.
И появилась макака. И родилось шимпанзе.

И хочется сбросить рыло уверенного мужчины,
пусть бы пером покрыло умеренные морщины.
Хочется снять маску, и всю остальную одежду,
и не вогнать в краску тех продавщиц, в надежде,
в уверенности – что так же  сделают и продавщицы,
что где-то под макияжем окажется лик птицы,
которая просто уснула, которая не виновата,
что чуть было не утонула под фартуком голубоватым.

Вслед за моим клювом, стаю в пути множа,
мы полетим к югу, и дальше ещё, может.

Птицей и Богом быть просто. Летишь среди стаи птиц,
летишь, отмеряя вёрсты, лицо обратив ниц,
и машешь крылом часто, а взмах для того и част,
чтоб обозначить счастье, которое здесь и сейчас.