История одной пародии

Недавно, копаясь  в Интернете,  я случайно наткнулся на стихи своего коллеги по  журналистской работе в Ростовской области, ныне покойного Юрия Петровича Кислицы, вместе с которым с 1982 по 1987 год  мне довелось работать  в редакции районной газеты, где он был ответственным секретарём. И сама собой вспомнилась одна забавная история из этого периода.

Основной задачей ответсекретаря, как и везде в газетах,  была, конечно, вёрстка  очередного выпуска.  Но  Юрий Петрович  не был простым  техническим исполнителем  работы. Он всегда был себе на уме.

К тому времени Юрия Петровича уже величали  преданным идеалам коммунизма ветераном советской печати и своего рода куратором  газеты.  Он этим гордился, иногда бравировал и как конформист по натуре, старался внешне соответствовать присвоенному  имиджу.  Но порой капризничал, стараясь показать, что  в некоторых случаях он  может повлиять  и на редактора.

Нередко, минуя редактора,  он, например, позволял себе  напрямую позвонить  в нужный отдел  районного комитета КПСС, органом которого  являлась районная газета,  и получив, так сказать, нужные указания партии, действовать по своему усмотрению.  И этим, как старый коммунист, журналист, он вполне устраивал районное начальство. Но таким образом,  Юрий Петрович,  не столько верстал газету, сколько  умышленно, часто в пику редактору,  пропускал или не пропускал  в печать чужие материалы, которые на его столе подолгу залёживались в высокой стопке машинописных листов.

Даже с подписью редактора « В печать» они часто устаревали, теряли актуальность.  И это  обстоятельство давало Юрию Петровичу возможность, "по причине отсутствия подходящего в данный момент материала"( любимая отговорка), обильно, порой чуть ли не в каждом номере, публиковать свои произведения. В том числе и стихи.  Поэтом он был, прямо скажем, не выдающимся. Но стихи свои, по праву ответсекретаря,  «тискал»  в районке  часто.  И, разумеется, гонорары Юрия Петровича  частенько намного превышали гонорары коллег.

Отказывал в печати он всегда вежливо и, как ему казалось, убедительно.  Но другие журналисты понимали, ради чего всё это делается, и за это хохлячье  скряжничество  его недолюбливали. А Николай Бабин, я, и  некоторые другие коллеги нередко после очередной задержки с публикацией врывались к нему в кабинет и до красной кожи на лице ругались с ответсекретарём, тщетно пытаясь доказать свою правоту.

И вот однажды, примерно в такой напряжённой обстановке Юрий Петрович, будучи о себе весьма высокого мнения, опубликовал очередное своё автобиографическое стихотворение. Цитирую его почти полностью:

Я не блаженный, не святой,
Ну и, конечно ж, не дурак.
Я остро болен добротой
И просто не умею так,
Чтоб не платить за всё добром.
,,,,,,
И все-таки плачу добром,
Хотя его не все берут,
Предпочитая серебром,
Хотя нелегкий это труд,
А мне быть добреньким претит,
И подлость не сразить пером,
И надо б злом за зло платить,
Я все-таки плачу добром.
Добро всегда могу понять,
Я у него всю жизнь в долгу,
Плачу, плачу, но разменять
И не просите — не смогу.

Прочитав стихотворение в свежем выпуске газеты, мы с Николаем Бабиным, конечно же, не без иронии, обсудили, что имеет в виду Юрий Петрович под словом «добро».  И от души посмеялись. Очень уж показалась не случайной контекстуальная связь его «добра» со словами «плачу», «платить», «серебром», «разменять»... С товарно-денежными отношениями. А через пару дней появилась моя пародия:

Я не святой, не Лев Толстой,
Но я болезнью отплачу
Тому, кто сделает не то,
 Или не так,
как я хочу.

Я заболею добротой,
Хотя нелёгкий это труд.
К тому ж, - бесплатный.
Но зато
Моё добро не отберут.

Первым делом, я показал пародию Бабину. А он, видимо, в этот день так был зол на Юрия Петровича, что, пробежав по тексту взглядом, сразу же, со словами « А ну-ка, дай-ка, я прочитаю её этому скупердяю...» зашёл в кабинет Кислицы. Всё произошло так быстро, что я и возразить толком не успел.

...Примерно месяца два после этого случая  важные для меня статьи, зарисовки и репортажи только и делали, что дополняли лежавшую на столе  ответсекретаря  огромную стопу ожидающих публикации материалов с редакторской подписью «В печать».  И еще несколько месяцев мне  понадобилось, чтобы сопровождать  будущие публикации ссылками на «требования»  райкома  партии, которых, на самом деле, не было и в помине.

Хронологическая, идеологически обстроганная писанина, которую я «выдавал»  по специальным заданиям редактора, конечно, проходила в печать, поскольку  все журналисты газеты, и я тоже, обязаны были выполнять план по количеству опубликованных  строк.  А  материалы, в которых была выражена моя личная гражданская позиция, валялись до пожелтения на столе Юрия Петровича как  «рыхлые», «недоработанные»...Но и для доработки он мне их не возвращал.