Писарь

- А я был отважный разведчик,
А он – писаришка штабной,-
Насвистывал Яшке при встрече,
Любой, батальонный герой.

Чего  уж таить – писаришка…
Прилежен, прилизан, очки.
Чернильница с бронзовой крышкой,
Частушки, подначки, смешки.

Особо  куражился  Стёпка,
Красавец, разведчик, пижон.
То на нос натянет пилотку,
То выпишет звонкий «фофон».

Вчерашний студент, одногодка,
Медали, трофейный  кинжал.
До хутора бегал, за водкой,
Встречаясь,   глумливо  плевал.

Тропинку,  от штаба к сортиру,
С разбегу не враз одолел...
Но, к чести своей, на задиру,
Ни разу не «капнул» в отдел*.

Красавицы  из медсанбата,
Хихикали  через плечо,
- Стесняется, гляньте,  девчата!
- Поди, нецелован  ещё.

Вгоняли в тяжёлую «краску»,
Под сердцем  - горячий пузырь…
Отчёты, депеши, «салазки»*
Военная, злая цифирь.

Цепочки  убористых  строчек...
Бывать приходилось в боях,
Но  так,  чтобы рвался… не очень,
У каждого – служба своя.

Прикажут – и делай работу,
Чернильный,  бумажный «капут».
Грохочет,  под  стать пулемёту,
Расшатанный,  твой «Ундервуд»*.

В казённых,  убористых сводках,
Прописаны все и равны.
Случалось писать похоронки,
Вчерашним  героям  войны.

Чистюля. Ни кляксы в бумагах.
Служака,  чернильно-штабной,
Корпел в тыловых работягах,
Пока не случилось, зимой.


С рассветом, простуженно-серым,
Являя достойный пример,
Пошли на прорыв гренадеры.
И дюжина битых «пантер».

Исползали снежное тесто,
Подтаяло вдруг, развезло.
Нащупали  слабое место,
Огонь!  И ворвались в село.

Размазали пост на дороге,
Смели  пулемётный  заслон,
Сыграли  подъём по тревоге,
Разрывы, сквозь  утренний сон.

Народ заметался,  спросонку,
Тараща дурные  глаза.
А Яшке  приснилась  девчонка,
Соседка, юла, егоза.

Дремал на скамье, у конторки,
Палаткой   завесив куток.
Забористый запах махорки,
Овчины, портянок,  сапог.

Улыбка девичья  поблёкла…
Проснулся  – и враз, на убой!
Обиженно звякали стёкла,
В окошке хатёнки штабной.

Вприпрыжку, шинельку  на  спину,
Осколком рвануло рукав!
Он спешно полил  керосином,
Штабной, несгораемый шкаф.

Забросил шипящую спичку,
на  стопки  секретных бумаг,
На двор! Интендантскую бричку
в дорогу вдавил  «Ганомаг»*.

Возницу, в трусах и калошах,
Из двух пулемётов состриг,
Подмял очумевшую лошадь,
Взметнулся  отчаянный  визг.

Вдоль улицы  чешут  картечью,
Моторы надсадно ревут,
Метался в избушках увечный,
Больной, медсанбатовский люд.

Разрывом  фугасной гранаты
Взметнуло поленницу дров,
Сорвало с верёвок  халаты,
И серые  тряпки бинтов.

Тщедушное  тельце сестрички,
излом  перебитой  спины,
хрустели , как тонкие спички,
Добротные  брёвна стены.

Носилки, корыта, кровати,
Вчерашний, умерший,  в гробу,
«Пантера» ворочалась в хате,
Ломая печную трубу.

Тащила просевшую кровлю,
Роняя на крупчатый снег,
Обрывки, пропитанных  кровью,
шинелей, матрацев… калек.

По матери, в  чёрта и бога,
Склоняя немецких собак,
Скакал  в колее одноногий,
 Вопил, озираясь на танк.

Помилуй,  пропащую душу!
С дороги уйди, дуралей!
Стальная, жующая  туша,
Наехала…  хруст костылей.

Короткий плевок огнемёта,
надрывный,  сгорающий  вой.
Медсёстры стреляли из окон,
И гибли – одна за другой.

Лежачих свалили в подвалы,
Хоть кто, уцелеет, авось...
Из окон,  как из поддувала,
Лохматое пламя рвалось.

Вот-вот,  перекрытие рухнет!
Опять накатила стрельба,
Снарядом размазало кухню,
Летела,  крутилась труба.

Изогнутый   крендель шумовки,
Тротиловый, тухлый угар.
Ногами в кипящей  перловке,
Усатый  сержант – кашевар.

Толковый, из раненных, парень.
Вчера одолжил табака…
Увидел  и понял – пропали.
Но всё-таки живы пока.

Спиною  шарахнулся  в хату,
Под вой налетающих мин,
Смахнул канцелярию на пол,
И сунул в окно карабин.

Лягался  приклад, что есть силы,
Разинув  оскаленный  рот,
Споткнулся  пятнистый  верзила.
Под ноги упал пулемёт.

Песчинка в раскатистой  бойне,
Пока обошёлся без ран,
В зубах – запасная обойма,
И пара – в шинельный карман.

Когда по первой  отстрелялись,
И враг  затаился меж хат,
Сказал особист,  ухмыляясь,
- Штабной, а гляди ка, солдат!

А был то – тихоня – тихоней,
Кто жив,  доставайте табак.
На ствольной накладке ладони,
Ожёг  закипающий лак.

- Связисты  накрылись… поруха,
Не стойте напротив окон! -
Свисало  вареником ухо,
На чёрный от крови погон.

Вздохнул  лейтенантик-снабженец,
Часами любил щеголять...
- Кури, бухгалтерия.  Немец,
Недолго  собрался  гулять.

Вот только что утро – и вечер.
Такое  бывает  в бою,
И Стёпка,  шкодливый  разведчик,
Горелую шкуру свою...

Бинтует   багровые струпья,
Кусками исподних  рубах,
Шевелятся синие губы,
Лоскут седины в волосах.

Герой  ночевал у зазнобы,
Сестрицу на днях «огулял»,
Остался от хаты, в сугробах,
Корявый, горящий завал.

Дурной, озверелый от   муки,
Кидался в огонь удалец.
Хватали  чумного за руки,
- Сгоришь, окаянный ! Конец!

- Попомните трижды, собаки!-
Сочилась разбитая бровь.
Разведчик  ругался и плакал,
Размазывал копоть и кровь.

Вздохнул,  приподнялся,- Бывайте,
Пора, братцы, мне самому. -
зажал в кулаках по гранате,
Метнулся, истаял в дыму.

Нацелился к ближнему танку,
Дробящий  железо,  двойной!
Разрыв, за себя и за Таньку,
И башню  смахнуло долой!

Вцепился  в  растерзанный ватник,
То в струнку его, то в дугу,
Елозит, хрипит  лейтенантик,
В малиновом, рыхлом снегу.

Майор-особист, бесшабашный,
Ножами хитро крутанул,
Троих одолел в рукопашной,
Четвёртый - гранату метнул.

Граната в руке гренадера,
Шинель на спине – в лоскутки.
Ползут осторожно «пантеры»,
Забрызганы красным катки.

Тяжёлые, серые башни,
Измазаны в белый вапняк*,
На длинном  стволе - набалдашник,
Железный, смертельный  кулак.

Солдат. Насторожен, как кобра.
Поближе, ещё, подойди...
Ударило тупо, под рёбра,
И тут же, в серёдку груди.

Подумать успел, виновато,
Как всё-таки слаб, человек…
Успел  ещё бросить гранату,
И лечь  на изгаженный  снег.

Душа отлетела не сразу,
Над кровью  качалась дымком,
Пока, для острастки, два раза,
Фельдфебель ворочал  штыком.

Тащился  обоз батальона,
Надрывно орал офицер,
Трещали  салютом патроны,
В утробах горящих «пантер».

Погасший, слюнявый чинарик,
Разбитый приклад под щекой,
К земле  примерзает очкарик,
Простой писаришка штабной.
 
15. 07. 2017г.    Пятаченко  Александр.

Примечания     - не «капнул» в отдел* - имеется в виду, не доложил о недостойном поведении сослуживца в особый отдел части.
«салазки» - прозвище  документа обязательного исполнения, спускаемого сверху вниз по командной лестнице в штабе армии или дивизии.
«Ундервуд» - название печатной машинки 30-х, 40-х годов, производимых в США одноимённой фирмой.
«Ганомаг»* - немецкий полугусеничный бронетранспортёр.
«вапняк» - (украинский, белорусский язык)  известняк, разведённая  белая  известь.