Сестрёнка

Она меня в траншее откопала,
срывая ногти, жалобно шепча...
уняла слёзы и перевязала,
Рукав разрезав ловко до плеча.

Бестрепетно обыскивая мёртвых,
достала флягу... зубы расцепив,
Воды влила, бинтом отёрла копоть,
и выдохнула, - Живы, командир.

Горят хлеба, огонь разносит ветер,
насытилась и отдыхала смерть.
А жаворонок, жалкий и нелепый,
опять пытался, сумасшедший, петь...

Лежали, в землю вдавленные танком,
на огневой товарищи мои,
"сорокапятка"- жалкие останки,
снарядный ящик нехотя горит.

Вокруг воняло порохом и кровью,
заслон полёг и враг прошёл жнивьём,
Чумазая, с рассеченною бровью,
мне плечико подставила своё.

Какая сила в хрупкости девичьей,
куда там здоровенным мужикам.
Обычная девчонка-медсестричка
из пополненья прибывшая к нам.

Топорщилась неношеная форма,
небесной сини круглые глаза,
Ботинки -два размера больше нормы,
неуставной величины коса.

Представиться, как надо, не успела.
Приказ, заслон, короткий, страшный бой,
Я не спросил...и вот какое дело,
доселе не в ладах с самим собой.

Обнявшись, подволакивая ноги,
то в явь ныряя, то опять во тьму,
Мы выбрались к просёлочной дороге,
петляющей к далёкому селу.

Белели хаты, яблони поникли.
Сельчане затаились по дворам.
А мимо шла колонна мотоциклов,
и двое тут же повернуло к нам.

Подъехали, наставив пулемёты,
чужая речь, чужой, тяжёлый смех...
Один с улыбкой прогорланил что то
и жестом показал, мол, руки вверх!

Сноровисто обоих обыскали,
привычно, ловко, видно, не впервой,
Верёвками к коляскам привязали,
и цугом потащили за собой.

Земля вдруг стала твердой и горбатой
на каждый шаг выстреливала боль,
А он газует, дёргает, проклятый,
в лицо плюя бензиновую вонь.

- Не упади, - она мне прошептала,
-Пристрелят сразу, падать не моги...
Во двор вкатила наша кавалькада,
заваливая хлипкие плетни.

Ударил выстрел - взвизгнула собака,
Ну, то -то будет знатный перекур.
Солдаты волокут столы и лавки,
азартно ловят ошалевших кур.

Фельдфебель рыжий, волосы, как пакля,
накручивал хрипящий патефон,
Расселись в ожидании спектакля
Оскалились, глядят со всех сторон.

Вот немец молодой подходит первым,
по роже видно - бабник...поискать
Подкатывал к ней этаким манером,
мол, - Битте, фройляйн, будем танцевать.

Облапил, похихикивая липко,
поднял на ноги, потянул к дружкам,
Она внезапно вывернулась рыбкой!
и врезала поганцу по "шарам"!

Взревев, как бык. Ажно скрутило гада!
За штык схватился битый ловелас,
Я кинулся спасать! Удар приклада!
фонтаном искры выбило из глаз.

Удар, ещё, хрипи и кровью харкай,
огрёб немецкой милости сполна,
И только крик, задушенный и жалкий
...- Не смейте, он же раненный, не на...

Сестрёнка! Истязаема врагами,
не о себе просила - обо мне!
Пусть твоё тело звери раздирали...
душа кричала _Где ты, где ты?! Где-е!

А я не смог, пускай остались силы,
вцепиться в глотки потные зверей...
Меня, чтоб не мешал, приколотили,
к стене сарая парою гвоздей.

Весёлый немец,ловко, без усилья,
насвистывая, гвозди забивал.
Чтобы я видел, что с тобой творили,
за волосы мне голову поднял.

Как вспомню - до сих пор мороз по коже!
Смотреть, запомнить!Жмуриться не сметь!
Дай мне ослепнуть, милосердный боже!
если не дал сегодня умереть...

Пресытились. Лениво отдуваясь,
к сараю подтащили за косу,
Старательно, сопя, куря, ругаясь,
между лопаток резали звезду.

Потом глотали шнапс, ножи метали,
в меня - не попадая с пьяных глаз.
Потом полезли спать -в дому, в сарае,
и наконец вся банда улеглась.

А я смотрел...Звенел комар над ухом,
и вдруг так сильно захотелось жить!
Не для себя! Не для услады брюха.
Убить врага! Убить! Стократ убить!

Крошились зубы...Молча, сатанея,
по миллиметру,корчась и хрипя,
Не принимая участь Назорея,
я гвозди выдирал через себя,

Дай, боже, силы, я в тебя не верил,
а ныне обращаюсь к небесам
Нет, не должны без наказанья звери...
отмщение моё и аз воздам!

Вперёд, к стене у хаты, вон, маячит,
бессонный часовой наставил штык,
Бегу, лечу, подброшенный, как мячик,
свалил, схватил зубами за кадык!

Хрустит как репа. Всё, хрипит, кончаясь,
Винтовку....нет, гранаты и бензин!
В канистре завлекательно плескаясь,
пойдёт гулять огонь среди лесин.

Крадусь котом, стремительным и плавным,
Под двери на крыльце вставляю клин,
Плещу бензином на венцы и ставни,
как жжёт ладони рваные бензин!

В сарае храп... вяжу бинтом гранаты.
Её бинтом, отмотанным с руки,
У, черти, слышу, завозились в хате,
ну вот и всё, пора вернуть долги.

В сарае взрывом разметало крышу!
бензин горит и хата вместе с ним,
А я ору: - Смотри, моя сестричка,
как жарятся мучители твои!

За пулемёт, и ну чесать по окнам,
Враньё, никто не сможет улизнуть!
Со звоном гильзы сыпались и стёкла
Ещё огня, ну вылезь кто ни будь?!

Ещё гранаты! Вашей же приправой!
Прижгу, приперчу, дохни, догорай!
Рванул стартёр трофейного "Цюндаппа",
её в коляску, газу! Со двора!

Пожарище дорогу освещало,
носилась заполошная стрельба,
Скрутило болью, ярость отпускала,
как не разбился... видимо, судьба.

Да девочка - сестричка, у болота,
закопанная в роще до утра,
Да лейтенант с трофейным пулемётом,
что стал кошмаром сущим для врага.

По тем местам доселе вспоминали,
летучий, мстящий, яростный отряд,
Карателей на соснах распинали,
живьём сжигали вражеских солдат.

Предателям - петлю, но вдруг, как выстрел,
пронзает осознание тоска.
Не стоит даже тысяча фашистов,
оброненного ею волоска.

Её берёзы в роще отпевают,
ей памятью колышется жнивьё.
Уж столько лет, а я так и не знаю,
ни имя, ни фамилию её.

...на батарею с новым пополнением,
нескладная девчонка - стрекоза,
явилась, перетянутая ремнем,
пилотка, сумка, синие глаза.

20.06.2015г.

Пятаченко Александр.